Мобильник - Чжэньюнь Лю

А Янь Шоуи только разводил руками, не находясь с ответом.

26

На следующее утро по дороге на работу Янь Шоуи позвонил брату Юй Вэньцзюань. Ему пришлось прождать минуты две, прежде чем тот поднял трубку. Убедившись, что его голос звучит как обычно, Янь Шоуи успокоился. Тот сообщил, что звонил, чтобы сообщить о возвращении Юй Вэньцзюань с ребенком в Пекин. Сам он тоже приехал с ними в роли провожатого и теперь хочет лично встретиться с Янь Шоуи по одному делу.

– Я могу приехать прямо сейчас, – тут же откликнулся Янь Шоуи.

Но его собеседник тихо ему объяснил:

– Я сейчас вышел на балкон позвонить тебе. Нельзя, чтобы Юй Вэньцзюань узнала про наш разговор.

Янь Шоуи его понял и робко предложил:

– Может, тогда встретимся на телестудии?

– Нет, на телестудию я не поеду, давай лучше на рынке нянь? Я собираюсь туда завтра. Вэньцзюань сложно одной с ребенком, надо бы подыскать ей в помощницы няню.

Рынок нянь, расположившийся рядом с Южным Пекинским вокзалом, походил на обычный продуктовый рынок под большим навесом. Там стояло несколько десятков длинных лавок, на которых сидело несколько сотен деревенских женщин с обычными полиэтиленовыми пакетами или сумками из рыбьей кожи. Меж лавок прохаживались городские жители, выбирая себе кандидаток в няни. Янь Шоуи эта картина напомнила работорговлю на американском юге в девятнадцатом веке или какой-нибудь притон в Таиланде. Встретившись в назначенном месте, Янь Шоуи и брат Юй Вэньцзюань не стали сразу подбирать няню, а для начала присели на лавку в углу павильона, чтобы поговорить. До развода с Юй Вэньцзюань Янь Шоуи вообще никак не контактировал с этим человеком. И даже когда Янь Шоуи вместе с Юй Вэньцзюань приезжал в Нанкин, ее брат много с ним не разговаривал. Поэтому Янь Шоуи считал его никчемным. Жена его, уроженка Янчжоу[43], запросто могла на своем говорке прилюдно обругать его за бесхозяйственность, даже при покупке мяса. И он молча все сносил, понуро опустив голову. Вот уж не думал Янь Шоуи, что через несколько лет этот вроде бы никчемный человек обретет в его жизни такую важность. Теперь он для него все: он – это тропа Хо Ши Мина, он – это нить от бумажного змея, он – это единственное связующее звено между Янь Шоуи и его бывшей женой с ребенком. Увидав Янь Шоуи, первое, что сказал этот человек, было: «А ты потолстел». Прозвучало это как-то неожиданно для Янь Шоуи, он растерялся и просто засмеялся. Тогда тот заметил: «А вот глаза красные, видно, что работаешь много, не спишь по ночам». Да уж, вчера они с Шэнь Сюэ проскандалили до самого утра. Янь Шоуи лишь горько усмехнулся, а брат Юй Вэньцзюань продолжал:

– Все твои деньги я получал, но втихаря от Вэньцзюань. И от моей жены тоже, – тихо добавил он.

Янь Шоуи молча кивал.

– Малыш уже сидит. Когда по телеку тебя показывают, я, тайком от Вэньцзюань, даю ему посмотреть.

Янь Шоуи просто обомлел. Этот простодушный малый оказался таким чутким. Между тем тот, посмеиваясь, заметил:

– Требовательный. Ночью проснется, попробуй ему бутылочку с молоком секунд на пять задержать, крику не оберешься. Днем играю с ним в «выбери вещицу», предлагаю кисточку, дискету или игрушку, так он сразу игрушку хватает.

– Я в детстве тоже таким был, – улыбнулся Янь Шоуи.

Вдруг брат Юй Вэньцзюань вздохнул:

– Несладко моей сестрице в Нанкине пришлось. Ты, может, не в курсе, но она с детства не в ладах с матерью.

Янь Шоуи напрягся, он вспомнил, как однажды вечером, еще до развода с Юй Вэньцзюань, он стал свидетелем того, как она изливала свою душу плюшевой собаке. Он тогда не на шутку испугался.

Брат Юй Вэньцзюань закурил и вроде как издалека начал:

– Я ведь в этот раз, когда привез Вэньцзюань в Пекин, сначала не хотел тебе звонить, но у Вэньцзюань появились трудности. Смог бы ты ей помочь?

Янь Шоуи вскинулся и с готовностью ответил:

– Да не вопрос.

Сделав затяжку, брат Юй Вэньцзюань продолжил:

– Я сначала думал обратиться не к тебе, а к нашему двоюродному дяде, у него тоже свои ходы-выходы имеются. Но ты же знаешь его гонор, не выношу я этой его манеры разговаривать с людьми.

Янь Шоуи понимающе кивнул.

– Пока Вэньцзюань жила в Нанкине, на работе у нее все было тихо-мирно, а вот сейчас вернулась, и оказалось, что агентство недвижимости, в котором она работала, распалось. Можешь помочь пристроить ее куда-нибудь?

Янь Шоуи застыл на месте, а брат Юй Вэньцзюань продолжал:

– Но только ей про это ни-ни. Ты как найдешь что-нибудь, просто дай мне знать, а я скажу, что мне одноклассник помог. Характер моей сестрицы тебе известен: с виду тихоня, а на самом деле упрямица еще та. Узнает, что связался с тобой, считай, мне тогда хана.

Янь Шоуи послушно закивал. А тот деловито напомнил:

– Будешь подыскивать работу, не забудь, что она умеет печатать.

Янь Шоуи снова кивнул. Брат Вэньцзюань покосился на него и вздохнул:

– Я понимаю, что вы уже в разводе и между вами все кончено, но ведь мне ты можешь помочь?

Глядя на этого тщедушного южанина, Янь Шоуи невольно проникся к нему сочувствием:

– Брат, да ты мне, можно сказать, большое одолжение делаешь.

Тот замотал головой, отбросил окурок, потом нащупал за пазухой фотографию и передал ее Янь Шоуи:

– Это я их перед Пекином сфотографировал.

Янь Шоуи стал рассматривать фото. На руках у Юй Вэньцзюань сидел малыш-крепыш. По сравнению с тем, каким его Янь Шоуи видел в роддоме, он сильно изменился. Юй Вэньцзюань улыбалась, а малыш, наоборот, вышел нахмуренный, словно чем-то недовольный.

– Знаю ведь, скучаешь по нему, но сейчас лучше подождать со встречей. Я потихоньку подготовлю Вэньцзюань, так что будем с тобой действовать постепенно.

Янь Шоуи, не отрываясь от фото, согласно кивнул.

– Зарегистрирован он пока тоже только на ее имя, но мы будем с тобой действовать постепенно.

Янь Шоуи снова кивнул.

После этого разговора они пошли и вместе выбрали няню, уроженку Ганьсу[44]девятнадцати лет. Лицом не красавица, зато на вид вроде как порядочная, звали ее Ма Цзиньхуа, она сидела и прижимала к себе пестрый узелок с пожитками. Когда уладили все формальности, брат Юй Вэньцзюань увел ее с собой, а Янь Шоуи возвратился в машину. Там он снова достал фотографию. Он стыдился, что к этому ребенку на фото он по-прежнему ничего не чувствовал. Как и тогда, полгода тому назад в роддоме, он испытывал лишь тягость и беспокойство. Но он поспешил избавиться от таких мыслей, чтобы не выглядеть законченным негодяем.