Коронный разряд - Владимир Ильин

– Вон, видел, что написано? – Обратил я внимание соседа на него. – «Вместе сделаем наш город светлее и чище». А ты чего ждешь? Поехали.

В среде разного рода мошенников есть свои профессиональные риски. У нечестного автоинспектора – попытаться стребовать взятку с генерала в штатском. У нечистого на руку таможенника – арестовать груз, принадлежащий через фирмы-прокладки своему же начальству. Так и у жулья, с радостью забравшего деньги у розовощекого крепыша из провинции, есть шанс нарваться на княжеского сына.

Закон больших цифр говорит, что рано или поздно сбудется любое событие, имеющее ненулевую вероятность. Но, как полагают многие, не с ними. Да и много ли принципиальных генералов за рулем в бесконечном потоке машин? А «особенных» вагонов, к которым никто высокопоставленный не пожелает явно указать свою причастность?

Если же посчитать процент встречи с аристократом, приехавшим в числе двух миллионов человек, ежедневно прибывающих в столицу из страны и области, то цифра выйдет и вовсе мизерной. Пусть даже состоится та встреча – одного взгляда на паспорт хватит, чтобы жулик вежливо ответил «свободных квартир нет, приносим извинения».

Документы Артема были насквозь гражданские, без герба на обложке – такие же, к слову, как и у меня самого. Выбирал он агентство по рекламе, по внешнему виду офиса и цене, полагая кассовый аппарат гарантией честности. Быть может, привык к тому, как ведут дела у него дома. Но там, на родине, не было постоянного притока новых людей, в котором кое-кто научился отлично кормиться.

Говоря о профессиональных рисках, надо не забыть упомянуть про последствия. Придет черный день, и инспектор вылетит в отставку без пенсии. Таможенник – получит срок. А вот участь тех, кто обидел Артема, никак не регламентируется. Более того, нет такого потаенного страха, который наверняка посещал каждого жулика, способного описать то, что будет, если… Потому что во всех этих страхах все в любом случае завершается. И мир не превращается в кромешный ад.

Реальность, построенная на личной Силе, не терпит малодушия. И оскорбление такого порядка в нем – есть малая война, которая уже началась. Война, на которую Артем опаздывал, судя по изменившейся манере вождения – агрессивной, наглой, не признающей разметку, а сигналы светофора признающей исключительно в рекомендательном плане. Конец рабочего дня, пробки – иначе тут можно встать на несколько часов…

– Когда они закрываются? – Вновь взял я в руки договор.

– В восемь, – сухо ответил друг, выкручивая руль и уклоняясь от машины на встречном направлении.

Справа, подвинутые неожиданным маневром из полосы, гневно прогудели клаксоном.

– Адрес в договоре совпадает с реальным? – Глянул я на часы.

Еще тридцать пять. Вроде как, успеваем.

– Совпадает. Я проверял, – буркнул он.

Пожалуй что, гнев его был изрядно усилен уязвленной гордостью – так хотел казаться самостоятельным человеком…

– Хорошо. – Мельком глянув на товарища, набрал я новый номер в телефоне. – Родион Геннадьевич? Вечер-вечер, но не добрый. Шумно будет между четвертым и пятым Смоленским переулком, вы уж войдите в положение. Увы, но буквально в течение этого получаса. Очень крепко уважаемого человека обидели. Да, как обычно. Спасибо, Родион Геннадьевич, и вам крепкого здоровья.

– Это вот что сейчас было? – Рыкнул Артем.

– Как говорил папа, общество должно знать причины драки до того, как она начнется. – Убрал я телефон. – Да не сверкай ты глазами. У этого города тоже есть свои хозяева. Мы проявляем должную вежливость и учтивость, ставя их в курс дела.

– А если там всех эвакуируют?

– Зачем? Ничего же еще не произошло.

– Но он же знает, что произойдет.

– Артем, вот представь, ты в доме услышал очень громкий и характерный звук на улице. – Терпеливо принялся я пояснять. – Это запросто может быть выстрел, дальний разрыв снаряда или детская шалость с сильной петардой.

– Да причем тут это…

– При том, что в третьем случае ты не станешь поднимать гвардию, вводить чрезвычайное положение, перекрывать улицы и поднимать в воздух вертолет.

– То же мне, шалость, – фыркнул он гневно.

– Ну, от петарды тоже может оторвать пальцы, выбить глаз и вспыхнуть дом. – Развел я руками, признавая неочевидность сравнения. – Как рачительный хозяин, разумеется, ты проследишь, чтобы этого не случилось.

Что бы не подумал так и не ответивший мне Шуйский, но в узком проулке справа от здания торгового центра нас уже дожидалась пожарная машина и скорая, помигивая синими огнями спецсигналов. А стоило выйти из машины и подойти к ним, обозначив себя, из черной «камри», прятавшейся до того за пожарным «КамАЗом», вышагнул усталый на вид господин средних лет в клетчатом костюме, удерживая в руках подшитую папку бумаг с плотным основанием, развернутую так, чтобы на ней можно было писать стоя и на ходу.

– А это кто? – Шепнул Артем, пока господин неспешно к нам приближался.

– Чиновник. – Пожал я плечами. – Будет фиксировать и оценивать сопутствующий урон. В том числе погнутые фонарные столбы, испорченное благоустройство улиц, и не дай тебе бог – разбитую тротуарную плитку. Ее только в этом году уложили.

– Ага. А платить, значит, за все это – мне? – Цепко следил за движением чиновника Артем.

– За скорую, пожарных и чиновника – тоже. По тройному тарифу, – согласно кивнул я. – Москва – очень дорогой город. Воевать тут тоже очень дорого. Да не переживай, из трофеев оплатишь.

– Я, как бы, за местью пришел. – Хмуро прокомментировал Артем.

– Теперь и про деньги не забывай. – И первым шагнул к представителю города. – Добрый день, меня зовут Самойлов Максим.

– Андрей Алексеевич, – пожал он мою руку, а затем улыбнулся Артему.

– Шуйский Артем Евгеньевич, – коротко кивнул он.

– Весьма рад знакомству и чести с вами поработать. – Не усомнился тот ни на секунду в его личности. – Суть конфликта? – Направил он острие обычной ручки на первую линию чистого листа.

– Посягательство на личную собственность. – Ответил Артем. – А именно…

– Этого достаточно, – вежливо и с поклоном обозначил полноту ответа Андрей Алексеевич и с какой-то тоской оглядел довольно симпатичное строение делового центра.

Пять этажей, красивый ажурный стиль постройки, формирующий фасад здания из крашеного в белый бетона и высоких окон, закрытых в зеленые рамы. Даже вывески особо его не портили – аккуратные, выполненные из букв, закрепленных так искусно, будто висели в воздухе. Солидно – с этим я с Артемом был согласен.

– Так полагаю, к собственникам здания тоже будут претензии? – Приподнял он бровь.

– В рамках, ограниченных ущербом строению, – ответил я за друга и посмотрел на него.