Неоконченное путешествие - Перси Харрисон Фосетт

Англичане-механики любили свой труд и хорошо работали; им платили большое жалованье и хорошо с ними обращались. Тут можно было неплохо подрабатывать и помимо службы — чинить швейные машины, винтовки и так далее. Все это приносило немалый дополнительный доход. Один из них снискал неувядаемую славу и почет у местного населения после того, как свалился с бателона в реку с бутылкой в руках, благополучно миновал водопад, выплыл ниже его и, выбравшись на берег, как ни в чем не бывало допил бутылку!

Другой англичанин заболел какой-то странной болезнью, от которой совсем почернел и стал издавать неприятный запах. Однажды он не вышел на работу, и майордомо, решив, что он умер, пообещал двум индейцам по бутылке водки каждому, если они возьмут тело и похоронят его. Индейцы завязали носы и рты, положили почерневший труп в гамак и понесли его на кладбище. По дороге гамак ударился о дерево, и замогильный голос произнес: «Поосторожнее, мальчики, поосторожнее!» Индейцы бросили свою ношу и удрали, затем, выпив для храбрости, они вернулись в сопровождении нескольких других и снова взялись за гамак. Когда они опустили тело на край могилы, загробный голос послышался вновь — на этот раз он просил воды. Все бросились врассыпную; однако, опять-таки после дополнительных возлияний, пеоны[43] снова возвратились, спихнули насмешника в могилу и поспешно закидали землей до самого верха, чтобы лишить покойника шанса воскреснуть из мертвых.

Вскоре после моего прибытия внезапно показались в каноэ шестнадцать индейцев пакагуаре в полной боевой раскраске. Когда эти смельчаки подгребли к противоположному берегу реки, Эсперанса пришла в дикий ажиотаж. Пеоны орали, все перебегали с места на место, выкрикивая какие-то команды, началась беспорядочная ружейная пальба. Дикари не обращали на это никакого внимания. Ширина реки здесь доходила до шестисот ярдов — почти предельное расстояние, на которое бьет винчестер сорок четвертого калибра. С нерушимым спокойствием дикари продолжали грести, пока не скрылись в одном из небольших притоков. Последовал приказ: «Прекратить огонь!» Было учтено количество израсходованных боеприпасов, которые стоили страшно дорого, и все лица помрачнели.

Индейцы часто показывались на противоположном берегу и спокойно наблюдали за тем, что делается в барраке, отлично понимая, что винтовки им не страшны. При их появлении жители Эсперансы впадали в бешенство, всегда кончавшееся бессмысленной тратой патронов. Все это напоминало суматошную ярость собак при виде кота, сидящего на ограде.

18 мая мы уехали на баркасе, направлявшемся в Риберальту. Ночь накануне нашего отъезда была отмечена пьяными танцами, которые устроили четыре женщины и четверо индейцев пеонов, после того как они выпили четыре ящика пива (по 10 фунтов стерлингов ящик) — разумеется, в кредит. Наутро женщины получили внушение, в виде двадцати пяти розог каждая, за то, что нарушали общественное спокойствие, и были отосланы за реку работать на плантациях — наказание, которого боялись больше всего из-за набегов индейцев пакагуаре. Мужчин освободили от наказания, возможно, потому, что фирму вполне устраивало, если они еще больше залезали в долги.

Глава девятая

Непривлекательная интермедия

В Риберальте меня ожидала почта, и я все на свете забыл, получив желанные новости с родины, по которым я так стосковался. Пришли свежие газеты, служебные письма и — главное — инструкция отложить дальнейшие экспедиционные работы из-за финансовых затруднений. Я пришел в восторг; помимо того, что на какое-то время я был сыт своим мученичеством, необходимо было завершить составление карт, написать отчеты и, наконец, окончательно отработать проект узкоколейной железной дороги на Кобиху. Далее Риберальта нуждалась в плавучем доке, и мне предложили спроектировать его и составить смету. Я был согласен оставаться тут до тех пор, пока есть работа и пока мне платят за нее. Бездеятельность — вот что было для меня невыносимо.

Похоже было на то, что некоторое время связи с Рурренабаке не будет, так как казенный баркас «Тауаману» пришел в такое состояние, что уже не мог быть отремонтирован и был вытащен на берег где-то выше по течению. Узнав, что мы на неопределенное время задержимся в Риберальте, Дэн надел свой купленный в Шапури костюм и отправился кутить. Что касается Виллиса, то пьяные дебоши привели его в тюрьму. Своим освобождением он был всецело обязан взяткам и подкупу и отблагодарил меня тем, что оставил меня и завел самостоятельное дело в качестве продавца спиртных напитков. Он устроился в одной из лачуг на окраине городка, где мог предаваться своему пороку за счет других пьяниц.

Несмотря на наличие в районе Мадре-де-Диос отрядов, состоявших на службе у частных лиц для охоты на рабов, с индейцами здесь было немало хлопот — именно на этой реке один цивилизованный индеец убил топором управляющего барракой Маравильяс — участь, которую тот, возможно, заслужил. Индейцев пакагуаре изображали в неоправданно мрачных красках. Хотя, как правило, они пользовались любым случаем навредить белым. Во время поездки в устье реки Ортон с одним боливийцем, владельцем небольшого каучукового участка, я встретил индейцев пакагуаре в лесу. Они оказались вполне безобидными людьми, когда наконец, собравшись с духом, вышли к нам. Обнаружили их сопровождавшие нас индейцы по запаху, так как дикари издают острый запах псины. Маленькие ростом, темнокожие, с большими дисками, прикрепленными к оттянутым мочкам ушей, и палочками, продетыми через нижнюю губу, они, по-видимому, принадлежали к наиболее деградировавшим коренным жителям. Они принесли нам в подарок дичь — всякое другое занятие, помимо охоты, они считали ниже своего достоинства. Деградировали они или нет, но всех цивилизованных индейцев они ассоциировали с участниками охоты за рабами, которые так часто производили налеты на их поселения, и не желали иметь с ними никакого дела.

Существуют индейцы трех родов. Первые — смирные и несчастные люди, легко цивилизуемые; вторые — опасные, омерзительные каннибалы, которых редко можно увидеть; третьи — здоровые и красивые, должно быть происходящие от цивилизованных предков, с которыми редко приходится встречаться, потому что они избегают районов судоходных рек. По этому поводу я буду говорить более подробно в последующих главах, так как это обстоятельство связано с древней историей всего континента.

Коррупция и некомпетентность были в Риберальте в порядке вещей. Был назначен новый судья, он же отправлял обязанности мясника — должность в высшей степени прибыльную, так как никто не мог обходиться без его услуг. Тот солдат, что получил 2000 ударов плеткой и у которого мясо сходило с костей, поправился и весьма весело рассказывал о пережитом им испытании. Он очень располнел; как мне рассказывали, таково