Баллада об Угнетателе - Юрий Ра

дело можно было бы даже организовать твёрдое покрытие, но не сейчас, а в перспективе и на королевские деньги. Не графское это дело — дороги общего пользования в королевстве мостить. А строить частную — нужно королевское разрешение. Тут даже мосты двух видов бывают — королевские и собственности владетелей. Одни бесплатные, построены за счет казны, а другие строят лорды сами там, где им это кажется удобным, а за пользование ими взимается плата. А кто не хочет платить — пусть едет к королевскому. Для кого-то время — деньги, а у иных времени полно, не жалко полдня потерять. Той дури, какую мне в школе рассказывали про сухопутные мосты и обдирание путников в средневековье, я не видел. В Мерсалии такого точно нет, здесь за лордами присмотр какой-никакой, а имеется. А если кто балуется из баронов или графов, то потихоньку.

Глава 21 Берег левый, берег правый

Если бы кто-то задумался написать картину «Ожидание бед», то более всего для изображения подошло бы лицо короля Иманта, его величества Георга Первого. Что самое грустное, никто из его советников не спешил развеять монаршую грусть. Все понимали, война неизбежна и своевременно докладывали королю о ходе подготовке к вторжению со стороны Мерсалии. По словам советников, полномасштабная военная компания в этом году неизбежна.

— Вот почему я не выкупил тогда у Жоржа своих пленных? У нас бы сейчас было на тысячу обученных воинов больше.

— Вы не сделали это потому, что не хотели усиливать его, ваше величество. Вспомните, как вы сказали: «Станут ли эти битые гуси верными вояками Мерсалии, неизвестно. Зато на деньги от выкупа они смогут подготовить новое войско».

— Да, ваше величество. Опять же была надежда, что пленные обглодают графство, в котором их держат, как заяц осинку.

— Обглодали?

— По нашим сведениям Якоб Третий постоянно подпитывает Долинол деньгами. Без его помощи всё бы уже рухнуло. Как мы и предполагали, те земли сейчас настоящая финансовая дыра.

— То есть вы все считаете, что мы ослабили Якоба?

— Да!

— Вот только почему из тысячи пленных больше восьми сотен присягнули графу дер Долинол? Они же сочли, что свободны от вассальной клятвы после того, как я не стал их выкупать. Что там с этими пленными, которые остались мне верны?

— Полторы сотни работают в каменоломнях в счет отработки выкупа, четверо выкупились с помощью родов. От них мы знаем подробности.

— Вот есть же патриоты!

— Скорее, расчетливые. Им оказалось выгоднее заплатить выкуп, чтобы не потерять свои земли в королевстве. К Долинолу переходят только простолюдины и голодранцы. И то не все.

— И тем не менее, его войско нельзя сбрасывать со счетов. Когда Якоб Третий ударит по левобережью, граф пойдет по нашим землям. Я не думаю, что его продвижение можно игнорировать. А значит, придется держать войска на нашей северной границе. Мы готовы удержать Жоржа Долинольского?

— Без сомнения, ваше величество! Он же сам и постарался, чтобы коридоров для продвижения войск было всего два. Так что наши баталии будут ждать врага и раскатают его сразу, как только он выйдет на твёрдую землю.

— И еще момент, ваше величество! Нам сообщают, что на этого графа недавно было совершено очередное покушение.

— И кто в этот раз решил столь неблагородным способом лишить нас противника?

— Мерсальцы. Он многим оттоптал ноги за годы свих безумных метаний. А народец там такой, что ничем не гнушаются, ваше величество. Тамошним аристократам подослать убийц к своему сопернику как вина выпить.

— Страшные люди! Никаких понятий о чести!

Ближе к началу весны, когда в голове у каждого владетельного лорда полевые работы, а не всё это, пришла депеша от короля. Естественно, от нашего короля, не от чужого. Наш славный король Якоб Третий в доброте своей предоставил мне полную свободу действий, но в жёстких временных рамках. Задача была определена та, какую я больше всего люблю и к которой максимально приспособлена моя западная группа войск. От меня не требовался скоординированный удар по определённому войску в строго заданном квадрате или взятие столицы к Первому мая. Мудрый король тот, кто не даёт невыполнимых поручений, и всегда понимает, в чём его вассалы наиболее хороши.

После этих моих слов кто-нибудь мог бы решить, что Якоб Третий поручил мне продолжать отдыхать, загорать на берегу речки и одним глазком присматривать за постройкой замковой стены. Увы, не настолько у нас хорошие отношения с монархом. Но всё же и не так ужасны наши дела: слава всем багам, старым и новым, король восхотел, чтоб я наводил суету, сеял хаос и панику, сковывал своими действиями сколь возможно большое количество войск противника. Как раз то, что у меня может получиться без моральных терзаний и бессмысленных атак в лоб на пулемёты.

Шевалье Зигрид, мой добрый гений и единомышленник, продолжал заниматься постройкой замка. Сейчас у него шли стены, как я думал — скучное и нетворческое занятие. Ага. Оказывается, стена замка совсем не то же самое, что стена гаража в один кирпич — одинаковая по всей протяженности и высоте. Начать с того, что толщина меняется, потом надо вспомнить про башни, которые составляют единое целое со стенами и являются важными фортификационными сооружениями. По сути, все доты второй мировой и последующих войн в моём мире есть потомки тех самых башен. Понятия и термины, такие как сектор обстрела, пристрелка местности, пункт боепитания… всё это родилось именно тогда. И наш замечательный архитектор в первую очередь фортификатор, а уже потом зодчий и созидатель красоты.

Так вот этот зодчий, понаблюдав возможности артиллерии, установленной на крыше цитадели, внёс некоторые коррективы в чертежи стен и башен. Мало того, этот гений заявил, что прогресс и военная наука просто требуют размещения пушек и на башнях. Угу, понравилось ему. А где я возьму артиллерию в нужном количестве, ему фиолетово. Пришлось объяснять, что он категорически прав, и через несколько лет так и будет. Но пока круговой обстрел мы будем вести с огневой площадки донжона. Для того и стены я спроектировал настолько ниже, чтоб уменьшить мёртвые зоны.

— И вообще, уважаемый Зигрид, мои пушки по сути ставят крест на привычных нам замках. Они и раньше уверенно брались с помощью требушитов, просто долго. А теперь время падения стен осаждаемой крепости снизится в разы, во много раз.

— И что теперь, замки совсем не нужны будут?

— Какое-то время еще послужат. Но уже не в таком виде.

— И как вы, Жорж, видите новые противопушечные укрепления?

— Толстые стены, плоскости, которые не позволят впиваться в стены снарядам под прямым углом, пушечные бойницы вместо размещения орудий на открытой площадке.

— А стрелы? Ваши большие бойницы нашпигуют стрелами как подушечку для булавок у портного. Уж не говорю про магические атаки.

— Стрелки и маги не смогут подойти к замку на эффективное расстояние.

— Тоже верно, ваши пушки бьют гораздо дальше. При правильной обороне к стенам не подойти. Что же получается, противостояние артиллерии? Лучники, арбалетчики, строевой бой и кавалерия — никто будет не нужен кроме пушек и орудийной прислуги?

— Не так категорично, конечно. Но роль пушек изменит все представления о войне.

— Да, граф, вы выпускаете из пещеры чудовище! Не страшно?

— Как вам сказать… Раньше люди деликатно жгли друг друга магией на близкой дистанции и рубили клинками, а теперь будут дырявить издаля. Считаете, это совсем другая история? По мне, дак ничего не изменится. Кто хочет договориться, тот ведет переговоры, остальные ищут способы превозмочь и лишить жизни. Вас били магией когда-нибудь?

— Нет, Жорж, не случалось. Пара дуэлей, но без применения магии.

— Тогда просто поверьте, умирать одинаково противно. Что ледяным кулаком шарахнут, что что железо в грудь ударит. Вся разница — сразу отойдешь или помучиться доведется.

Мои тренировки опять стали ежедневными, но сейчас я фехтовал скорее для поддержки хорошей физической формы, чем развивал свои навыки бойца. Очень хочется надеяться, что умение фехтовать в жизни не пригодится. И вообще, для спасения своей жизни гораздо эффективнее пользоваться магией. И вот оперировать ею на поле боя я прилежно учусь. Но не на общей тренировочной площадке, не прилюдно. Мой личный десяток охраны, начальник замковой стражи и оруженосец — тот круг, которого я не стеснялся в применении своих способностей. Снова мокрое чучело на подвесе,