Теоретик. Храм из хрусталя - Владимир Корн

– Солдата в ущелье и послал. Так Эдвард, говоришь? – заинтересованно спросил он.

– Даниил его еще Эдиком называл.

– Сдается мне, знакомая личность! Слышишь, Теоретик, я что, только и буду заниматься тем, что тебя благодарить?

– Я не против. Что, кстати, с ними делать будешь?

– Да как обычно! Возможно, кто-нибудь пожелает с нами остаться. После собеседования конечно же. Остальным дам лодку, и в добрый путь.

Ничего удивительного, что люди, которые совсем недавно стреляли друг в друга, вдруг оказываются на одной стороне – где взять других?

– Кстати, занимательную историю сейчас расскажу. Послал парней вас найти, а они возвращаются и заверяют, что гвайзела слышали. Причем клянутся! Я чуть было всю операцию не свернул.

Он истолковал мою улыбку неправильно.

– Что, еще одного? Теоретик, ну ты даешь! – И тут же позволил себе усомниться: – Врешь ведь, поди?

– Трофим! – подозвал я. – Будь добр, включи то, что успел записать. Только негромко.

Не вызвать бы переполох. И еще мне стало понятно, почему все они выглядят чересчур настороженно даже для той ситуации, в которой находимся мы.

Фил прижал телефон к уху. Прослушал раз, другой… После чего вопросительно на меня посмотрел: в чем подвох? И вообще, как умудрились?

– Знаешь, этот гвайзел на ладони помещается, – объяснил ему Трофим.

– Что, настоящая кошка? – Фил удивился куда больше, чем если бы я ему заявил, что покончил с хищником ножом.

– Самая что ни на есть, – кивнул Трофим. – Котенок, если быть точным.

– Откуда она здесь?

– Не знаю, – честно признался я. – Хотя в какой-то степени и объяснимо. В Фартовом видел лошадь. Первый и единственный раз. Не знаю, как тебе, но мне точно видеть их больше не приходилось.

– В этом ты прав. И лошадь в Фартовом видел, и не встречал их больше нигде. Кстати, где она сейчас, ваша кошка-котенок?

– Пристроили на время в один дом, – сказал Трофим. – Между прочим, твои люди едва нас не нашли. Но не вовремя мяукнуло.

Трофим широко улыбнулся, вспоминая, чем закончилось дело.

– Однажды мне это «мяу-мяу» несколько суток подряд слышать пришлось. Благо сам гвайзел добраться не мог. Я мяуканье настолько возненавидел, что думал, вернусь на Землю, всех кошек передушу, как Шариков Полиграф Полиграфыч. Нет, это надо же! – И Фил вновь прижал телефон к уху. После чего высказал те же опасения, которые приходили в голову и нам самим: – Главное, чтобы их много не развелось.

– Главное другое, Фил, – сказал Трофим.

– Что именно?

– Услышал мяуканье – нюхай. Нет запаха – можешь успокоиться. Если унюхаешь что-нибудь после мяуканья. – Трофим говорил в своей обычной полушутливой манере, и Фил его поддержал.

– Это ты верно говоришь!

– Но как бы там ни было, именно так и определили, – уже серьезно закончил Трофим.

Будешь тут серьезным после того, как увидишь результат работы этого хищника. Когда целая команда была уничтожена единственным гвайзелом. Слабым утешением погибшим может служить то, что и самого гвайзела обнаружили поблизости мертвым – все-таки они успели его смертельно ранить. Ценой жизни восьмерых.

– Фил, ты говорил, у тебя есть для меня информация, – сказал я, опасаясь услышать, что она касается любой другой темы, кроме той, что интересует.

– Отойдем в сторонку, – предложил он. – Случайно узнал, что одному нашему общему знакомому известно местонахождение одного из поселений перквизиторов.

– Кому именно?

Фил понизил голос:

– Солдатенкову. Но ты уж будь добр, не заводи с ним разговор при всех.

На мой взгляд, Фил поступил не совсем верно. К нему действительно пожелали присоседиться несколько человек. Другие по разным причинам отказались. Ценю его благородство или уверенность в себе, когда он их отпустил, даже не лишив части оружия, иначе все походило бы на отсроченное убийство. Правда, патронов оставил им столько, что их едва-едва должно было хватить, чтобы добраться до ближайшего поселения. Нет, не в Радужный – в Станицу, которая расположена куда дальше.

Перед тем как отпустить пленных, Фил заставил их отработать несколько дней. В результате чего «Волна» если не преобразилась, то начала выглядеть заметно лучше, и теперь куда больше подходила для долговременной обороны. Так вот, мои сомнения заключались в том, что Фил объявил сразу:

– Желающие могут к нам присоединиться! Ну а остальным какое-то время придется изрядно поработать. Сдадите объект, и полный вам парус ветра!

И потому возникал закономерный вопрос: некоторые из тех, кто решил стать частью его команды, пришли в нее не для того ли, чтобы избегнуть почти каторжного труда? Когда дни напролет придется копать землю и таскать камни. К себе я брать никого не стал. Хотя желающие нашлись, о чем мне прямо и заявили. И все-таки новым человеком мы обзавелись, хотя к пленным он не имел никакого отношения.

Я как раз возвращался после разговора с Алексеем Солдатенковым, когда ко мне подошел Боря Гудрон.

– Теоретик, к нам человек просится. Мы с ним поговорили, ни у кого вопросов к нему нет, и оружие держать в руках он умеет. А еще у него с перквизиторами личные счеты. Но решать именно тебе.

– Сам что думаешь?

– Надо брать однозначно! – ни мгновения не колеблясь, ответил Гудрон. – Но повторяю, решение за тобой.

Согласен. Случается, взглянешь на человека и сразу же чувствуешь, что душа к нему не лежит. И как будто бы все нормально с ним, но возникает какая-то предубежденность, которую невозможно преодолеть. Ну и к чему таких иметь в своем окружении, когда можно этого избежать? Не сказать, чтобы мы совсем уж как одна семья, но конфликтов практически нет. Да что там практически, не бывало их. Во всяком случае, серьезных, когда кто-нибудь разругался в пух и прах. Не говоря уже о том, чтобы схватился за оружие. Пусть даже некоторые ситуации конфликты провоцировали. Хотя провокатор у нас теперь имеется штатный – Инга. Которая запросто может обратиться к мужчинам с вопросом:

– Мальчики, очень заметно, что на мне нижнего белья нет? – улыбаясь при этом смущенно.

И при очередном моем упоминании о ремне начинает хлопать ресницами, заявляя, что всего-то заботится о том, чтобы ее не приняли за какую-нибудь там вертихвостку.

– Пойдем посмотрим, отчего нет? – Иной раз новый человек становится настоящей находкой. Как тот же Остап, опыту выживания которого можно только позавидовать.

– Хорошие новости? – спросил по дороге Гудрон.

– Не знаю, насколько они хороши, но теперь появилась хоть какая-то определенность.

Солдатенков сказал главное – где можно обнаружить перквизиторов. Нет, не как найти одно из их поселений, как утверждал Фил, но место, где они частенько появляются. А для меня самое главное, чтобы попался в руки хотя бы один из них. И уж тогда я постараюсь развязать ему язык любым способом, пусть даже после этого что-то потеряю в душе. Ну а не смогу заставить себя, попрошу Трофима. Ему тоже, как он сам признался, не доставляет особого удовольствия потрошить людей, причиняя им такую боль, после которой язык развяжется у любого. Но он, в отличие от меня, знает, как причинить ее правильно.