Десятый отряд - Оксана Алексеева

– Ты что поникла, Наташ? – Диминик попытался меня отвлечь бодрым голосом. – Я ведь не ошибся, решив тебе это рассказать?

– Не ошибся, – монотонно отозвалась я. – Хотя теперь мне очень ее жаль – какая трагическая судьба. Странно это все: сирены не сами выбрали родиться злом, но добренький мир оказался еще более жестоким. Ну и как решить, кто из живущих на самом деле более грешен?

– Не знаю, – Диминик развел руками. – Думаю, что мы с тобой – тупиковые ветви эволюции. Быть может, именно поэтому так нуждаемся друг в друге. Кстати говоря, я выяснил и об истинной песне сирен. Будешь смеяться, насколько проста разгадка этой страшной тайны. Любая песня про море на любом языке значительно усиливает магию.

Я кивнула с грустной улыбкой:

– Сомневаюсь, что эта информация мне когда-нибудь пригодится, но спасибо.

– Какое еще спасибо? Целуй сюда. – Он показал пальцем себе на скулу. – Благодари. Хоть я ничего полезного для твоего спасения не принес, но сама попытка должна быть засчитана.

Я упала в его объятия, чмокнула в щеку и надолго застыла в этой нежной взаимоподдержке. Вероятно, он прав: мы так легко находим общий язык, потому что действительно способны понять друг друга. У нас даже судьбы немного похожи – они пересекаются в самых главных событиях.

К очередному его визиту играла зажигательная мелодия – и небо не стихло, когда я рассмотрела лицо Диминика, материализовавшегося в воздухе. В последние дни он чаще меня развлекал, даже забыл на время о саркастичных замечаниях. И теперь сразу вошел в волну: приподнял согнутые в локтях руки и задвигался в такт ритму.

– Что-то новенькое в репертуаре!

На самом деле, не очень новенькое, просто ему слышать не приходилось. Он закусил нижнюю губу, задвигал плечами, а я захлопала в ладоши, когда инкуб начал под музыку расстегивать сюртук, а потом рванул его вниз, чтобы упал с плеч на локти. Кажется, сегодня меня ждет веселый стриптиз – я только за!

Его танец не напоминал профессиональные движения танцоров, однако природная грация и плавность каждого жеста делали свое дело. Этот бы озолотился, пожелай он устроиться в какой-нибудь клуб человеческого мира. Я сидела на траве, скрестив ноги, и тоже невольно пританцовывала, весело комментируя:

– Я не сразу вспомнила этот мотив. Какой-то известный рэпер? Пару раз слышала эту песню по радио, но мне никогда не нравилось. А сейчас признаю, что в ней самый забористый ритм!

Продолжая танцевать, Диминик уже избавился от белоснежной рубашки и взялся за ремень. Он не спешил, да и мне не хотелось торопить это прекрасное шоу. Он поинтересовался:

– А почему только музыка? Ты ни одной строчки не смогла вспомнить? О чем хоть песня? Я не стану первым стриптизером, кто фигачит под пропаганду запущенной некрофилии?

Я засмеялась:

– Ты у меня спрашиваешь? Это не моя песня!

Его пальцы остановились, да и сам инкуб замер, чтобы уточнить:

– В смысле?

А что тут непонятного? Но меня позабавила его реакция:

– Она появилась после тебя. Ты так часто здесь бываешь, что и твоя память начала создавать обстановку. Я под эту мелодию почти каждый день приплясываю – помогает скоротать время. Я так скоро хипхопером заделаюсь, а может, даже брейк-дансером!

Улыбка сползла с его лица, а взгляд Диминика стал почти испуганным – это насторожило и меня.

– Наташ, я впервые слышу эту мелодию. Я вообще не спец по человеческой музыке.

Небо после этой фразы мгновенно замолчало, будто ему рот заткнули. Мы смотрели друг на друга в полной обескураженности, после чего я медленно поднялась на задрожавшие ноги. Диминик сказал первым то, о чем подумала и я:

– Здесь есть кто-то еще.

Погода тут никогда не меняется, но я в прямом смысле почувствовала озноб и начала озираться, словно опасалась прямо сейчас застать в своей сонной фантазии непрошеного гостя. Диминик пребывал в таком же состоянии:

– Твою знать! Что происходит?! Наташ, ты уверена, что это не игры твоего подсознания?!

– Уверена… Я сама только с десятой попытки припомнила, что вроде бы эту песню слышала по радио…

Дим запустил мне за шиворот таракана, того заморозили вместе со мной – поэтому инкуб смог пробраться мне в голову. Кто-то повторил подобный трюк? Капсулу с моим телом в леднике открывали, или этот некто приготовился заранее? Объяснение пришло само, но вызвало только злость:

– Кристина оказалась не глупее тебя и тоже подсуетилась? Ну хоть сейчас будет уместно сказать, как меня достала твоя невеста? Она давно меня уничтожила, а все не угомонится?!

– Думаешь, она? – Диминик недоуменно качал головой. – Наташ, она после судилища к тебе не подходила, я четко помню, где она стояла. А в ледник ее никто бы не пропустил. К тому же бесполезно запускать альтера на лед, он должен касаться тела.

Теперь и я засомневалась:

– Но ее семья очень влиятельна… Может, Кристина воспользовалась связями?

– Зачем?! – инкуб закричал, выдавая все больше паники. Я редко его видела в таком состоянии – и всякий раз происходило что-то на самом деле страшное.

– Затем, чтобы следить за тобой, – придумала я объяснение. – Дим, ты единственный еще не понял, что она на тебе помешана? Тебя многие девушки хотят, мало кто откажется тебя прикарманить, но только она превратилась в сумасшедшую стерву!

– Кристина – сумасшедшая стерва, – наконец-то признал он. – Но она – не всемогущая сумасшедшая стерва. Наташ, мне надо идти…

– Куда? – испугалась я.

– Все выяснить. – Он отступил еще на шаг, а лицо его делалось все более бледным. – Наташ, я боюсь, что это не Кристина.

Диминик за секунду растворился в воздухе вместе с одеждой, которую успел откинуть на траву. И поэтому мне пришлось безнадежно кричать в пустоту:

– Как ты это выяснишь?! Дим, если ты расскажешь им про альтера, то уже не сможешь ко мне вернуться! – Я упала на колени и повторила уже с полным осознанием всех ужасающих последствий: – Ты никогда не сможешь ко мне вернуться…

Я не ошиблась. Теперь внутренние часы вначале вопили от боли, когда долгожданное событие в конце дня не произошло, а потом начали затихать. Небо больше не пело – оно просто молчало. Я больше не ходила в сторону гор, не танцевала, не считала облака и вообще не поднималась с земли. Мне стало все равно, сойду ли я с ума от невозможной потери, но я все еще продолжала держаться за тоненькую надежду, что когда-нибудь Диминик снова придет. И в тот момент желательно, чтобы он не застал на моем месте спятивший овощ.

Он тогда сказал, что Кристина не всемогуща, чтобы подобное провернуть. Она, как и другие, банально не могла предсказать, что Феникс вынесет мне именно такой приговор. Если бы мою капсулу размораживали, то я бы это наверняка почувствовала. А кто всемогущий? Кто во всех мирах хотя бы отдаленно тянет на эту роль?

Небо впервые за несколько дней ожило – очень-очень тихо на самом его краешке раздался мужской смех. Я даже не вздрогнула. Закрыла глаза, получив подтверждение своим догадкам. Никита, ведьмак немыслимой силы, тоже заживо похоронен в леднике – его приговор звучал в точности как мой. Диминик когда-то добился того, чтобы его держали подальше от других заключенных. Но никто в сверхполиции не знает настоящие пределы его способностей. Возможно, сам инкуб подсказал Никите путь в мой разум, ежедневно шныряя туда и обратно. Или же тот нашел иную лазейку. Какая теперь разница? Наверное, можно даже порадоваться – следующую вечность я проведу уже в его компании, а не в полном одиночестве. Интересно, а нам хватит вечности, чтобы примириться или понять друг друга?

Глава 16

Никита меня вообще никак не доставал, я могла только догадываться о его нечастом и незаметном присутствии на краю моего мира. Пару раз слышала тихий далекий смех, но этот смех нельзя было связать с тем, что я делала, то есть, вероятно, я сама становилась случайным свидетелем каких-то его эмоций, совершенно не относящихся