Цена магии - Денис Лукьянов

Денвер уже спускался вниз, размахивая руками и проходя прямо через толпу. Он разговаривал с собравшимися, обменивался шепотами, вслушивался и подогревал интерес, лишь подливая масла в огонь. Само событие стало настоящим шоком, загадкой — но любое происшествие становиться более пикантным, если грамотно, скажем так, обыграть его. Тогда интерес к нему оказывается просто взрывным. Говоря образно, Денвер сыпал острый перец в и без того обжигающее блюдо мексиканской кухни.

Весь зал жужжал, не успокаиваясь — и Златногорск вторил ему, но лишь тихонько. А потом, когда ошарашенные жители стали выходить на улицы, жужжание разнеслось бубонной чумой — и теперь уже город стоял на ушах и шумел, а главный зал Аукциона лишь вторил ему.

Дона Роза влетела в здание суда вместе с Магнатом, не переставая сморкаться в платок. Она, насколько позволял ей возраст, взбежала на трибуну-пьедестал почившего главного судьи. Эдрик, уже успокоившийся, стоял, облокотившись о перила.

— Ушел один из нас, — протянул Ля’Сахр, снимая свою огромную и слегка непропорциональную шляпу.

— Да, невосполнимая потеря, — раздался голос жандарма.

Наступила тишина, прерываемая лишь сморканиями и всхлипываниями хозяйки Борделя.

— Но это же так зверски, — наконец-то нашла в себе силы для слов Дона Роза. Хотя, слова эти были скорее похоже на устриц — были такими же бесформенными. — И кто бы вообще осмелился сделать это с Штульцем? И как это могло произойти, впервые за столько лет — ничего ведь не менялось…

— Я не знаю, как, и не знаю, кто. Это остается загадкой, — Эдрик Блестящий отошел от перил. Он говорил так, как будто был господином Пуаро, который столкнулся с загадкой даже за гранью его, гениального понимания. Но вот только Эдрик и рядом не стоял даже с самым обычным сыщиком-любителем — жандарм, случись такое, не смог бы догадаться, куда подевались его очки, хотя они бы все это время сидели у него на лбу.

— Это заслуживает отдельного детектива, — попытался чуть разрядить обстановку Магнат, печально разглядывая тело Штульца. Он подметил кое-что, и аккуратно занес эту деталь к себе в голову — она легла на одну из ровненьких, лишённых пыли полок сознания.

— Но я выясню, что за чертовщина здесь произошла, — оскалился Эдрик. Это не было на него похоже — браться за какое-то дело, думать, тратить свое драгоценное время и не менее драгоценные силы. Леденцовое Копье был жандармом совсем другой породы — любил, чтобы все решалось либо само собой, либо по магии философов, в чем ему часто и помогал Штульц. А теперь его идеальная — денежная и ленивая — система правосудия рухнула, и мир начал трещать по швам. Но это вовсе не стало толчком к желанию разобраться, кто убил Штульца. Виной всему стало чувство — настолько же древнее, как давно канувшие в лету ацтекские боги. Это был страх — он начал шевелиться где-то в глубине, черной глубине сознания, царапая его стенки и грозясь вырваться наружу. Это был страх, вызванный самим фактом такого происшествия, и страх за собственную жизнь. Но где-то в недрах Эдрика, другое, родственное чувство подливало масло в огонь, подкармливая интерес Блестящего — и имя ему было любопытство.

— Но, Эдрик, — вновь сделала паузу в бесконечном сморкании хозяйка Борделя. — Это может быть опасно. К тому же, это мог быть, я не знаю, несчастный случай, или просто случайность. Или, в конце концов, кто-то затаил обиду, и кому-то очень повезло…

— Но раньше о таком никто даже не мог подумать. Штульц — недосягаемая выоста… Ну, был недосягаемой высотой.

— Об этом никто не может подумать до сих пор, — вмешался Магнат. — Но кто-то все же решил подумать — и именно сейчас. Ах, как умно…

Дона Роза и жандарм вылупились на Ля’Сахра. Тот пожал плечами, поглаживая шляпу.

— Ну, все же просто — Платза нет в городе, и у кого-то явно прибавилось смелости.

— Кто вошел сюда первым? — вдруг выпалил Эдрик. Фразой и впрямь выпалили, как пушечным ядром. А потом ядро, которое алхимики начинили какой-то гадостью, взорвалось. — Ах, это щенок… Я прикончу его!

— Ты про Денвера? — слова Доны «Чайной» Розы наконец-то обрели форму. — Нет, он просто не мог этого сделать, Эдрик…

— Я прикончу этого чертового жука! Он стоял здесь, и махал руками так, как будто это какое-то представление! Я…

— Это его работа, — перебил Карамельный Магнат. — И, прошу тебя, не торопись с выводами — ты слишком горячишься…

— Горячусь? Возможно! — лицо жандарма Златногорска даже налилось алым цветом. Он полез куда-то под броню, пошарил немного и достал фляжку — уж точно не с молочным коктейлем, — после чего сделал глоток. Глоток этот продолжался до тех пор, пока емкость не опустела и не исчезла обратно в укрытие.

Лицо Эдрика вновь приняло нормальное выражение.

— Ну вот, теперь намного лучше, — хмыкнул жандарм, обвел глазами всех присутствующих, а потом молниеносно — насколько это возможно после фляжки хорошего виски — спустился вниз и замер около двери.

— Я отправляюсь на расследование, — заявил он. — Ждите меня в Борделе, желательно — с хорошей выпивкой под рукой. Я расскажу вам все детали, и, возможно, назову убийцу.

— Эдрик, но там же льет, как из ведра!

Принесенный грозой ветер, почуяв подходящий момент, ворвался через открытую дверь с характерным ему завыванием и обдал жандарма струей холодного воздуха. Блестящий еле заметно задрожал.

А потом, не говоря ничего, покинул здание суда, ступив во мрак, дождь, ветер, сырость и все другое, что не вызывает приятных эмоций, если под рукой нет зонтика, свитера, чашки теплого чая и другого, что может эти эмоции вызвать.

Дона Роза посмотрела во мрак, потом — на Штульца. Ее слова вновь начали терять вменяемою форму, превращаясь в тушеный шпинат на тарелке — тот еще ужас для тех, кто свято верит, что еда должна иметь хоть какую-то форму. Как сочный стейк, например.

— И что же нам теперь делать, — всхлипнула хозяйка Борделя.

— Верить в Эдрика, — соврал Ля’Сахр. — Точнее, в чудо, что, по сути, одно и то же.

Дона Роза попыталась улыбнуться — но у нее не вышло.

— Пойдем-ка отсюда, — она надела шляпу с широкими полями и потянулась за зонтиком, который до этого небрежно бросила. — Попьем теплого чаю — может, с травами, или с чем-то более расслабляющим. Дам всем девочкам выходной — сегодня ни то, что работать, заходить в Бордель никто не будет. Какой кошмар…

— С твоего позволения, — Карамельный Магнат облизнулся. — Сначала, мне надо кое-куда заглянуть по делам. Можешь не сомневаться, как только чай заварится — я буду уже на месте.

Папиросный дым был настолько густ, что переигрывал даже дождь — если потоки льющей воды не давали увидеть соседнего дома, то из-за клубов дыма не было различимо окно напротив. Оно превращалось в нечеткий силуэт — геометрическую фигуре на листе чертежной бумаги студента, который всем сердцем, душой, печенью и другими органами ненавидел черчение.