Музыка пчел - Эйлин Гарвин

Клик, клик, клик.

Когда она подняла взгляд, Пит уже скрылся в толпе. Алиса еще больше разозлилась, когда заметила, что Стэн еще симпатичнее, когда улыбается.

– Спасибо, Алиса. Я напишу, хорошо?

– Хорошо, Стэн. Пока.

Она побрела вдоль реки, солнце зашло за водную гладь, и небо над деревьями окрасилось в светло-зеленый оттенок. Западный ветер ласкал лицо.

Что сказала доктор Циммерман? Разрывать старые шаблоны поведения. Найти способ вырваться из привычного порядка вещей, создать новый. Сперва может быть неприятно, но это единственный путь к исцелению. Вещи должны по-иному ощущаться, чтобы произошли какие-то изменения, говорила она. Что ж, «по-другому» – это один из способов это описать, подумала Алиса. Она шла и шла, пока дорога не привела ее к воде, а потом, не имея другого выбора, она повернулась и побрела обратно, откуда пришла.

13 Обертоны

Джейк сидел под полуденным солнцем перед ульями с закрытыми глазами, ощущая теплое гудение в груди. Его поражал звук, который он слышал, – каждодневный шум работающих пчел. Он удивлялся, почему ни одна из книг по пчеловодству не рассказывала про музыкальность их жужжания, про этот золотой гимн, эту песнь. Ему он казался таким важным. Он бы спросил Алису, о чем они разговаривают, но она сама не знала. Сказала, что их «общение» в вибрациях тонкими крыльями, которые можно было запросто услышать, когда пчела находилась в полете. Но она не знала, что они сообщали друг другу, находясь в улье. Матка и большинство работниц жили в течение всей своей жизни внутри пульсирующего, внутреннего убранства без света, так что звук наверняка был каким-то инструментом общения. Быть может, они различали тоны, как Джейк. Ему казалось, пчелы говорили: «Мы здесь, все спокойно». Они говорили: «Мы дома».

Джейк никогда не ощущал себя дома, с тех пор как был маленьким мальчиком, но почувствовал что-то похожее сейчас. Это новое чувство поселилось у него в груди. Он положил руку на солнечное сплетение и почувствовал, как поднимается и опускается его грудь. Что это за чувство? Ему понадобилось время, чтобы разобраться в своих ощущениях. Спокойствие. Время, что он проводил с пчелами, эти минуты и часы, поселили в нем ощущение покоя, медленно, но верно, так же, как медовые пчелы собирают свои запасы меда.

Хотя он жил с Алисой уже больше двух недель, Джейк чувствовал прилив облегчения всякий раз, когда просыпался и понимал, что находится не в передвижном доме своих родителей. В это утро он лежал в постели и слушал настороженный крик куропатки и шелест крыльев птиц, которых Алиса назвала плачущими горлицами. Он вытащил себя из кровати, когда петух горланил уже несколько минут. Алиса встала первой, и он слышал суету на кухне. Это заставило его немного поскучать по маме, но недостаточно сильно, чтобы захотеть вернуться домой.

Когда на днях мама заехала его проведать, она была немногословна. Хотя Джейк и попытался ее убедить по телефону, что все в порядке и Ной может завезти ему его вещи, она настояла на том, чтобы приехать к нему лично. Привезла спортивную сумку с его вещами, коробку одноразовых катетеров, ноутбук и трубу, которую скорее всего достала из закромов шкафа. Последним она вытащила его лонгборд с заднего сиденья машины, это заставило Джейка улыбнуться. Его милая добрая мама. Она и об этом подумала.

Они сели за столик для пикника в тени большого тополя и Джейк рассказал ей про пчел – матку, работниц и трутней. Рассказал про пару сов, перекрикивавшихся ночью в лесу, и про койота на краю пруда в сумерках. Он не стал ей говорить, что каждый раз, когда он видел этого койота, его сердце сжималось от воспоминаний о Чейни.

Мама сидела, сложа руки на коленях, и Джейк знал, что ей не очень-то интересно слушать про пчел. На глазах у нее выступили слезы. Она сняла очки, вытащила салфетку из рукава свитера и промокнула под глазами.

– Мам, все в порядке, правда. Мне здесь хорошо. Тебе не надо волноваться.

Она покачала головой и, протянув руку, сжала его ладонь.

– Я твоя мама, Джейкоб. Моя работа за тебя волноваться.

В воздухе повисли незаданные вопросы, которые давили на них своим весом. Что будет дальше с Джейком? Что за жизнь он мог теперь вести? Он мог найти работу? Когда-нибудь пойти в колледж? Эти вопросы встали, когда его жизнь пошла к чертям год назад, и пока не появилось никаких четких ответов. Джейк избегал обсуждать с матерью обстоятельства своей жизни, но знал, что она так же осведомлена о них, как и он.

– Послушай, мам. Ты замечательная, но я все еще… Я застрял в этом городе. Мне нужно в себе разобраться. А общество папы мне никак в этом не способствовало. Совсем.

Она вытерла глаза и кивнула. Даже не пыталась защищать Эда. Джейк ненавидел, когда мать говорила, что отец на самом деле не думает то, что говорит, и что он любил Джейка. Бла, бла, бла. В нем закипала ярость, стоило ему только представить его красное, ухмыляющееся лицо. Джейк сжал кулаки.

– Он такой придурок, мам!

Тэнси потрясла головой, залезла в сумочку и вынула леденец от кашля. Джейк смотрел, как она разворачивает обертку, кладет ее в рот и складывает фантик в небольшой квадрат, который потом убирает в кошелек. Так она приводила себя в чувства, надевала маску умиротворенности, которую носила во время молитвы или смотрела, как ее тупой муж бранился на телевизор или еще что похуже. Джейк впервые увидел это лицо, когда Эд кинул тарелку с едой в стену и пулей выскочил из дома. Его мама убрала бардак и сделала макароны с сыром для десятилетнего Джейка, напевая «Сделай меня каналом Твоего мира».

Теперь она попыталась улыбнуться.

– Ты умный мальчик, Джейкоб. Ты устроишь свою жизнь. Если ты пока хочешь оставаться с миссис Хольцман, хорошо. Она кажется хорошей христианкой, и мы благодарны за ее доброту.

Джейк подавил улыбку, когда вспомнил поток уличной брани Алисы, когда она позавчера перезалила двигатель трактора.

Мама снова сжала его руку.

– Я всегда тебе помогу, дорогой. И я буду молиться за тебя каждый день.

Мама обняла его и заставила пообещать, что он будет ей звонить, по крайней мере один раз в неделю. Он смотрел, как она уехала и почувствовал грусть. Милая мама.

Потом, когда Джейк порылся в спортивной сумке, он обнаружил свой блокнот среди аккуратно сложенных джинсов, рубашек, носков и нижнего белья. Он с испугом понял, что не рисовал ничего с тех пор, как произошел несчастный случай. Джейк перевернул обложку, и картинки выпрыгнули, как сцены из чьей-то чужой жизни. Ной делает олли в скейт-парке и Ной со своим тромбоном. Одна из чирлидерш, выстроенной по линеечке группы, за джаз-бэндом во время матча американского футбола, их лица расфокусирвались. Группа детей на трибуне, одна девочка с голубыми волосами и брекетами смешила других ребят.