Там, где нас не ждут - Юрий Москаленко

День тринадцатый

Очнулся от жары, приоткрыл глаза. День солнечный, но лежу в тени. Повертел головой. Тень потому, что лежу в кустах, причем на одеяле, рядом мой собранный мешок и вещи вождя, наваленные кучей. Сквозь шум водопада слышатся посторонние звуки: топот сотен пар ног по щебню и камням, скрип многих колес, иногда — ржание лошадей.

Лежал не шевелясь, думал. Вариант один — у меня получилось снять заклятие пигмея, и теперь караваны, все скопом или по очереди, пересекают опасный участок маршрута. Похоже на то. Как там Тузик? Надо выбираться из своего логова и идти домой, предварительно осмотрев окрестности. А сюда-то я как попал? Тузик отнес — и ко мне домой сбегал, одеяло притащил, которое я на кухне оставлял? Все интересней и интересней. Наш песик, оказывается, и путешествовать может… Но надо не забыть поблагодарить его за проявленную заботу. Поворачиваюсь на живот и осторожно подлезаю под ветки… Нахожусь метрах в тридцати от алтаря, но из-за насыпи, на которой стоит памятник, рассмотреть, что там делается, не могу. Не видно с земли, лежа, ничего. Пробираюсь на ту сторону кустов, потом поднимаюсь по тропинке к входу в пещеру и по увалу — на мою наблюдательную площадку. Надо определиться, что вокруг происходит. Собрав одеяло и все вещи вождя, попив настойки из фляги и слегка взбодрившись, через пять минут уже был на смотровой площадке. Перемены налицо. В обоих направлениях по дороге сплошным потоком шли люди, катились повозки, ехали всадники. Лица у всех напряженные, не слышно смеха и разговоров, все настороженно смотрят вперед, стремясь быстрее завершить опасный переход.

Повернулся к алтарю — и обомлел. Тузик, важный такой, расселся посередине постамента и гордо взирает на столпившихся посетителей. Очередь человек пятьдесят. Все стоят нагруженные, часто кланяются, а первые уже выкладывают дары. Так, надо быстро сбегать домой, захватить мяса и фруктов, налить остатки настойки во флягу — и опять сюда: интересно понаблюдать за тем, что здесь происходит.

Сказано — сделано! Нигде не задержавшись, уже через полчаса усаживался на площадке, расстелив покрывало и выставляя на него миски с мясом и фруктами, серебряный кубок и флягу с настойкой. Поток движущегося народа не иссякал, причем прошедшие не спешили уходить дальше, а останавливались уже на противоположной стороне, компактно размещаясь на стоянке и основательно располагаясь на ночлег; и это днем! Видно, сегодня будет грандиозная пьянка! Даже воины сопровождения злобной тетеньки не спешили двигаться дальше, а у самой воды «младшей сестры» устанавливали шатер для своей госпожи. Караванщики, выложив на алтарь нужное количество подношений, спешили к своим попутчикам, чтобы в порядке очереди всем караваном совершить небольшое путешествие и снова расположиться на ночлег: отпраздновать долгожданный переход. Горка даров росла как на дрожжах: желающих внести эту бесхитростную пошлину в обмен на проход меньше не становилось.

Все однообразно, как на конвейере. Интересно наблюдать за проходящим мимо живым потоком. Караваны разделяются по кланам и народностям. Пестрый набор людей разного цвета кожи и в различной одежде, большинство из них вооружены и экипированы как воины. Тут и пигмеи со своими сопровождающими громилами, замаскировались под порядочных купцов или охранников. Женщин видел немного, большинство в ошейниках, ясно, что рабыни, но были и госпожи, красивые, надменные — ехали в открытых повозках, головы покрыты шалями, платья пестрые, дорогие, и драгоценные украшения.

Лежи не лежи, а дела делать надо. Надо возвращаться домой. Поставить готовиться еду; хотя мясо монстрика суперпитательно и отлично восстанавливает силы, но его, я думаю, надо расходовать экономно. Мяса стоит навялить или накоптить побольше, и пользоваться только в крайнем случае — в дороге, например, а тут, на месте, буду готовить каши, пока крупа есть, и мясо с рыбой, если повезет с охотой и рыбалкой.

Арбалет есть, надо пойти в лес, пострелять пернатых, уж очень их много возле лиан. И боевой подготовкой надо заняться, а то стыд и срам, как бросаю ножики, да и в стрельбе из арбалета необходимо совершенствоваться.

Аккуратно собрал остатки пикника и отправился домой.

Дома первым делом принялся за готовку, в планах: мясная похлебка, каша типа «рисовая» с крольчатиной и очередная порция настойки. Надо стараться растягивать приготовленное на целый день и на следующее утро, немного урезонивать аппетит, попробовать держать его в жестких рамках. Представляю, как будут смотреть на меня люди, когда выберусь к ним, если увидят, сколько я ем и какими порциями.

Время — позднее утро, светлого дня еще много, надо в лес наведаться, поохотиться, из арбалета пострелять, ягод, фруктов собрать — а то уже совсем мало осталось, лиан нарубить под мишени к арбалету… короче, дел по горло. Сделать бы коптильню — мяса монстрика много, да и на будущее не помешает.

Освежился в заливчике, попрыгал в воду с карниза, потом понырял за мидиями, собрал пяток штук, решив сделать японские суши с солью на полдник. Завтрак уже все равно пропустил, заменив его перекусом из мяса монстра, а обедать рано — вот и полдник.

После еды собрался в лес. Нацепил все доступное железо, буду заставлять себя ходить с большой нагрузкой для тренировки тела. Привязал веревку к арбалету вождя в качестве наплечного ремня, чтобы в руках не таскать, и закинул его за спину, туда же мешок с нитками, веревкой и перчатками. Топорики за пояс, перевязь с ножами на грудь, черный кинжал с левой стороны пояса. Тесак оставил дома, а на его место повесил нож мага-пигмея. Очень интересная штучка, длиной не более двадцати сантиметров, лезвие тонкое, но широкое, немного загнутое, набольшая гарда и маленькая крестовина. Гарда выполнена посередине, в виде толстой и широкой полоски металла, немного скругленной по бокам, ею и по черепку навернуть — мало не покажется. Только для моей ладони любой клинок — почти двуручник. Комично, наверное, со стороны смотрюсь. Шкет — метр с кепкой, а оружием обвешан, как Рэмбо. Положил еще три магазина от арбалета в мешок, прилаживать их на пояс пока не стал. Пояс — вещь древняя, дорогая, с ней надо бы поаккуратнее обращаться. В пояс положил только кубики, причем боевой отдельно в кармашек с правой стороны. Прикосновением к белому камню кольца включил защитный контур. Вот теперь готов, и — кто не спрятался, я не виноват.

Пройдя по овражку (предварительно проверив его на наличие посторонних), поднялся в лес. Арбалет наперевес, тетива взведена, болт в желобе, глаза горят, чудится олень с большими рогами — в общем, картина «Я на первой охоте». Пострелять по живности не удалось, сработали мои ловушки. Прекрасное место и удачливое нашел я для установки силков, в них еще продолжал трепыхаться большой упитанный кролик. Наверное, даже король кроликов! А на тропинке в петлю попал молодой фазан, с земного бройлера размером.

Надумал испытать черный кинжал, про который бобик говорил, что надо бы его спрятать. Ну уж нет: что ко мне попало, просто так в ухорон пылиться не ляжет; а вдруг стоящая вещь?!

Начать надо с фазана, он поменьше, и если с энергией — или, как сказал Тузик, жизненной силой — совладать не сумею, то и к кролику лезть с ним не стоит, он все же побольше фазана будет. Бедная птица носилась по кругу и старалась взлететь: минут пять пытался ее поймать. Вот смеху-то: Аника-воин привязанную курицу не в силах догнать!.. Запыхался со всем навешанным железом изображать из себя эквилибриста. Тяжело дыша, с трясущимися от усталости ногами и, как бобик, высунув язык, зажал левой рукой шею птахи, а правой поднес вытащенный из ножен кинжал. Резким движением провел по шее, смахивая голову птицы в ближайшие кусты. Не знаю, что со мной произошло, но усталости как не бывало и ноги перестали трястись, только жажда мучила. Я посмотрел на птичку… и пальцы сами собой разжались.