Приговорённая - Максим Дымов

– Я об этом молчать не буду, – говорил тот, явно не заботясь о конфиденциальности разговора. – Эти препараты – для солдат, а вы продаёте их всем подряд.

Парни явно нервничали и от громкой речи старика явно бесились, дёргаясь и едва не бросаясь на него чтобы заткнуть рот.

– Так это для силы и выносливости, – объяснял один из парней, одетый по-пляжному в цветные шорты и майку.

– Вы школоте их продаёте! Они потом по полдня скачут по крышам. Трое разбились насмерть, и ещё один умер от разрыва сердца.

Они вошли в тёмный проход, ведущий к одной-единственной двери, что была открыта и вела в подсобное помещение.

Почти сразу послышались возня и ругань, затем глухой стук и тишина.

Антон вбежал в проход, трое подпрыгнули от страха и неожиданности.

– Антоха, он узнал о наших делах, он хотел нас сдать! Я психанул… чо делать нам? – судорожно дрожа и заикаясь, говорил Савелий.

Остальные двое стояли растерянно, уставив отупевшие лица на тело, лежащее на полу лицом вверх, и сочащуюся кровь из небольшой раны на лбу.

– Вы дебилы? Вы зачем его грохнули? – Говорил Антон со свойственной ему тихой и спокойной интонацией.

– Он не хотел договариваться, – промычал один из парней, ставший похожим на ребёнка, нашкодившего и теперь оправдывающегося.

– Вы бараны. Куда его теперь деть? С телом разберётесь, как хотите, я звоню Шамилю и отменяю сделку, не до этого будет.

Вдруг Дмитрич закашлял и зашевелился. Все вздрогнули от неожиданного воскрешения.

– Что делать? – Нервно пропищал Савелий, обливаясь холодным потом.

– Мочите его, – секунду подумав решил Тихий.

– Мы? – Ошарашенно раскрыл рот Сава.

– Вы, и именно вы. Вы, ублюдки, спалились, вы не смогли договориться, вы его били, вы и добьёте. Моя часть бизнеса, хоть и опасна, но легальна, я достаю препараты и формально продаю их вам как военным. Вы же продаёте их гражданским, что категорически запрещено. Поэтому мне всё равно, мне ничего не будет, а вот репутация твоего папани, Сава, попадёт под конкретный удар. Дело ваше. Как решите, так и будет, ваша проблема.

Сказав это, он вышел из закоулка и медленно, со спокойствием питона, направился вдаль по коридору.

Тихий шёл по одной из улиц первого этажа, рация на груди хрипло передавала переговоры патрульных и женщины-диспетчера. Стандартные отчёты о перемещении, заступлении или сдачи дежурства и прочее прервало заявление: «Девяносто седьмой на связи, в холл второго этажа – следственную группу. Подозреваемый задержан».

– Вызов принят, – отозвался диспетчер.

«Быстро. Эти, наверное, уже успели уйти, не такие они тупые. Кто же попал под раздачу? Отец Савы – комендант крепости, от него зависят жизнь и режим в ней. К тому же за пять лет, что он на посту, Соколовск расцвёл. Он остановит расследование и найдёт козла отпущения. Полиция и военные не позволят истине всплыть. Попал же кто-то».

Антон направился к полицейскому участку, любопытство требовало узнать лицо несчастного.

Дежурный без вопросов нажал кнопку на пульте, магнитный замок пропещал, и решётка открылась. Получив временный пропуск, Тихий поспешил по коридору. Часовые молча открывали решётчатые двери перед ним, видя пропуск на груди.

Навстречу ему быстро двигались двое патрульных. Они вели Киру, закованную в наручники. Они заставляли идти её согнувшись и полуприсядя, смотря только в пол, хотя такие меры были не обязательны. Видимо, кто-то уже попросил оказать на неё максимальное психологическое давление.

Тихий прошёл мимо. Он сделал крюк по коридорам и вышел из здания.

«Быстро до папани добрался, хватило ума. Жалко её. Почему она? Почему судьба её выбрала? Она же сломается, не выдержит. Выкинут за периметр – и хана ей, не волки съедят, так на минах подорвётся. А ведь я всё знаю и могу предотвратить это. Рассказав, я не попаду ни под какую статью, моё дело легально. Скажу, что видел, не уточнив, что я подсказал решение, и этого хватит. Так, стоп! Что я делаю? У меня младшая сестрёнка, ей только десять у меня бабка, дед и родители. За их заслуги в Великой битве мы теперь на пожизненном обеспечении, и живём, можно сказать, богато. Отец угробил здоровье, продолжая воевать после битвы, прикован к коляске теперь. Я пойду против коменданта, не факт, что помогу Кире, но свою семью гарантированно загоню в яму. Поступим иначе».

Антон достал сотовый телефон, набрал номер.

Сотовая связь была возобновлена восемь лет назад, но былой популярности не возымела, поскольку была непостоянна и довольно дорога. Вышки сотовой связи постоянно страдали при боевых действиях, и поэтому их содержание было довольно дорогим.

– Салам алейкум! – Поприветствовал Тихий человека на том конце провода. Заговорил он с лёгким кавказским акцентом, чего обычно не делал. – Шамиль, брат, просьба к тебе есть. Придержи мою партию, тут возник один нюанс, полцены за каждый день простоя заплачу. Спасибо, брат, большое, но я всё ровно заплачу. Ещё вопросик имеется, убежище человечку одному может понадобиться на длительный срок. Да. Всё расскажу при встрече.

Дальше разговор перешёл из делового русла в дружеское. Антон частенько употреблял слова или целые фразы на чеченском, наверное, так он больше приближался к собеседнику.

– Ты подтверждаешь, что всё так и было? – Уточнила Кира, держа в руках фотоаппарат, записывавший на видео рассказ Тихого, дополняемый Савелием.

– Да, – Кивнул Сава, выглядящий вымотанным.

Девушка остановила запись, достала флешку и убрала во внутренний карман куртки. Фотоаппарат она отдала Тихому, который, кажется, ожидал от неё шквал возмущения и ненависти, он даже отступил немного назад, когда она подошла.

– Ну что, пришло время платить, – сказала она, присев на покрышки, смотря пристально на связанного и ожидая реакции.

– Я не со зла его убил, – начал Сава, но в его речи не звучали ноты раскаяния или оправдания. – Не было выхода, всё зашло в тупик. Ты знаешь его, договора с ним не могло быть. Или я должен был публично признаться? Никто в здравом уме этого не сделал бы. Ответь, почему при жизни все студенты универа его терпеть не могли, стены сортиров были чёрными от рисунков с его казнями и надписями о нём, но, когда его убили, все тут же всполошились? Я слышал эти разговоры, что говорили об убийце и как тепло вспоминали жертву. Как тебе такое поведение?

– Мы сейчас не о людях говорим. Им только дай тему для обсуждения, и они будут перемалывать её до появления новой. Что касается тебя, не завидую. Ты не примешь это как заслуженное наказание, ты воспримешь это как несправедливое решение.

– Да. Я не заслуживаю такой смерти.