Попутный ветер - Екатерина Горбунова

Какой-то хромой, очень худой и высокий безволосый старик едва не столкнулся с проводником, засмотревшись на свой голубой шарик, уже почти слившийся с небом. Незнакомец провожал игрушку жадным взглядом, комкая в руках свою шляпу. Головному убору, явно, не повезло, в отличие от выпущенного на свободу шарика.

— Прошу прощения, — прокаркал темьгородец. — Мне было важно это желание, — добавил он едва слышно, наклонившись к самому уху Олафа.

— Желание? — юноша немного отпрянул, посчитав старика сумасшедшим.

— Ну да, разве не знаете? — тот улыбнулся, обнажив неожиданно-красные зубы, росшие из почти чёрных блестящих дёсен. — Загадываете желание и выпускаете шарик. Если удастся не потерять его в небесах, пока он совсем не скроется, исполнится обязательно, — карие глаза блестели от скопившихся в них не пролитых слёз и видели, казалось, гораздо глубже физической оболочки собеседника.

— Правда? — Олаф не мог просто так отмахнуться от мудрых проницательных глаз, и уже не верилось, что человек с таким взглядом может быть ненормальным.

Темьгородец подмигнул заговорщицки и махнул рукой:

— А вы попробуйте.

— Как-нибудь в другой раз, — пообещал юноша. — Мне надо к вашему мэру.

— Там, — собеседник указал на виднеющуюся за деревьями белую крышу, сиявшую под солнцем. — Но он всё равно не принимает днём, только на закате.

— Да? — Олаф опешил и обрадовался, слова старика означали, что Летта ещё ничего не успела натворить, что она где-то здесь, ходит по улицам, с кем-то общается, проводит время и ждёт вечера. — Спасибо!

Можно попытаться найти девушку, или в крайнем случае просто перехватить её у мэрии. Неизвестно, конечно, как темьгородцы относятся к принуждению — а Олаф уже сомневался, что Летта откажется от своей затеи по собственной воле, но всегда можно сориентироваться по обстоятельствам.

— Не за что, — немного удивился старик и пожал плечами. — Все же купите шарик, пока не разобрали. Главное соблюсти правило: загадать желание вовремя. Из чего состоит счастье? Из удачного стечения обстоятельств, из какой-то минуты, когда ты успел сделать, что нужно, или, напротив, опоздал и не сделал.

Юноша решил последовать этому немудрящему совету и встал в конец очереди. Через некоторое время он уже протягивал монетку одному из продавцов, оказавшемуся более взрослым, чем показалось на первый взгляд, ростом с мальчугана лет восьми — десяти, он был, скорее, ровесником Олафа. Второй же — много старше, с лицом, изборождённым глубокими морщинами — принялся отвязывать шарики.

— Выбирайте.

— Вон тот, пожалуйста, — юноша выбрал бирюзовый и подхватил его за тонкую нить.

Оглянувшись по сторонам, нашёл старика, который все ещё стоял поблизости, и протянул ему свою покупку. Темьгородец недоуменно уставился на своего недавнего собеседника, переводя взгляд с него на шарик и обратно.

— Держите, загадаете что-нибудь за меня, боюсь, я не силен в этом, — проводник улыбнулся.

Незнакомец с благоговением дотронулся до нити, а потом отдернул пальцы. Видно было, что ему хочется вновь повторить ритуал: почувствовать натяжение, рывок шарика, легкость и взлет души, когда само желание словно несется вверх, к Жизнеродящей. Но старик не мог не понимать всей ответственности, которую налагал на него мальчишка: угадать не только единственно возможный миг удачи, но и то единственное желание, исполнение которого позволит поверить в чудо.

— Не могу, господин. Вы должны сами…

— Я прошу вас, — Олаф насильно всучил шарик и, не оглядываясь, пошел по мосту.

Толпа осталась позади, никто не толкал, не мельтешил перед ногами, не привлекал внимания. Мост, широкий, прочный, старый — вёл вперед. Само будущее ложилось под ноги юноше, с каждым шагом приближая его куда-то туда, куда до сих пор не заводили самые смелые мечты.

Но для начала проводнику предстояло решить довольно сложную задачу: найти Летту в незнакомом и ему, и ей городе. Олаф не хотел полагаться на возможную встречу у дверей мэрии вечером. Поэтому ему пришлось поломать голову. Сомнительная попытка отыскать радугу ароматов девушки провалилась сразу же, потому что в Темьгороде неискренность и лицемерие были не в чести. Тут никто не скрывал своих настоящих эмоций, поэтому все запахи являлись неприкрытыми и первозданными. Спрашивать у прохожих — так же казалось не более удачным решением, никто просто бы не обратил внимания на ещё одну девушку со странной внешностью.

Однако Олаф решил не отчаиваться, вспомнить, что ему известно о девушке и представить, куда она могла пойти. Летта рассказывала, что любит читать. Весь её жизненный опыт был почерпнут из книг. Она любила вспоминать отдельные иллюстрации. Одно это уже навевало определённые мысли. Если ей нужно выждать время, наверняка она отправится либо в городскую библиотеку, если она имеется в Темьгороде, либо в книжную лавку.

Юноша остановился, оперся руками о перила и всмотрелся вперёд, потом по сторонам, медленно и внимательно, словно ощупывая окружающее взглядом. С моста виднелись дома, городская площадь, несколько торговых рядов, в которых продавали преимущественно съестное, крыша мэрии, колокольня. Ориентироваться в чужом городе оказалось непросто. Надо было либо спросить у кого-нибудь дорогу, либо приобрести карту.

Олаф вернулся к торговцам шариками. Народ вокруг них уже рассосался. Самый последний шарик, неопределённого грязно-бурого цвета одиноко болтался на ниточке, покачиваясь от ветра то в одну сторону, то в другую. Почему-то никто не доверил своё желание этой непривлекательной игрушке.

— Скажите, у вас в городе есть библиотека? Или книжная лавка? — обратился Олаф к пожилому, потому что ровесник юноши как раз был занят, укладывая аппарат для надувания шариков и сматывая оставшиеся нити.

Старик промолчал и потупился, поведение совершенно не соответствовало возрасту, на который намекали морщины. Казалось, что перед проводником мальчишка лет шести-семи. За него ответил второй торговец:

— Мы в Темьгороде проездом. Всего лишь третий раз. Поэтому ничем помочь не можем. Но если вас не затруднит пойти с нами к нашему приятелю — это недалеко, его дом прямо у площади — то он ответит на ваш вопрос, — потом скомандовал своему напарнику: — Пойдем, Лун.

Юноша едва поспевал за своими низкорослыми сопровождающими. Они перебрасывались короткими репликами, шутили и хихикали. В их разговор Олаф не вмешивался, но обратил внимание, что тот, кого он принял за своего ровесника — гораздо старше, чем кажется, а со стариком он общается, как мог бы отец беседовать с сыном. Торговцы споро толкали перед собой повозку, вернулись к арке, через которую проходил проводник, а потом свернули к одному из домов с балконами и флагами.

— У нашего приятеля довольно необычная внешность, — теперь странный молодой человек обратился именно к Олафу, посматривая серьезными карими глазами. — Если вы подвержены приступам брезгливости, могу поинтересоваться я, а с вами останется Лун.