Романс для вора - Борис Седов

— А можно и вовсе жизнь поломать и себе, и своим близким. Если, скажем, в срок не уложишься. Да и что такое жизнь человеческая по сравнению с интересами страны, народа? Былинка на ветру.

Безродный чмокнул губами, покачал головой.

— Ладно, Саша, иди работай. Помни, что каждая минута на счету! На тебя одна надежда, смотри — не подведи.

Боровик встал и вышел.

Карандаш с хрустом переломился в руках Безродного. Он с досадой посмотрел на обломки и швырнул их в корзину для бумаг.

— Работай, Саша, работай, — пробормотал он, — о себе не забывай…

Обмен информацией в отечественных тюрьмах во все времена был налажен безукоризненно Ползли по протянутым между окнами ниткам малявы, летели за ограду письма-шарики, выдуваемые через свернутые в трубку газеты, — и никакое самое строгое начальство ничего с этим поделать не могло. Сколько ни махали надзиратели метлами, остервенело сметая со стен паутину бесчисленных «дорог» — все напрасно. Пройдет каких-нибудь пара часов — и «дороги» опять тут как тут.

Ну а уж когда появилась мобильная связь, то и надзиратели дрогнули под неукротимым напором всепобеждающего рынка…

«Кресты» в этом смысле не были исключением.

О побеге Чернова в большинстве камер узнали почти сразу.

Везде только об этом и говорили — радовались позору ментов, обсуждали возможные варианты, делились воспоминаниями.

Доверенные люди смотрящего Мельника тщательно фильтровали всю эту болтовню. К тем, кто действительно что-то видел, подсаживались. Заводили конкретный разговор о деталях. Добытая таким образом информация неуклонно стекалась к Мельнику, а он обдумывал ее и делал выводы.

Поганое это, конечно, дело, вора недостойное, — кума тешить.

Да ведь делать нечего — загнал в угол гад Валуев, придется терпеть до поры — вон даже в церкви радетелям за общее благо грехи отпускают.

Постепенно мозаика сложилась в четкую картину.

Ну и ну!

Мельник даже присвистнул от удивления и прикинул, что пора отправляться на прием к начальнику. Однако проситься к куму в гости — это уж совсем в падлу. Дойдет до зоны — прощай, авторитет, сварочный электрод в башке или полотенце с узлом-удавкой на шее обеспечены.

Мельник подумал и приказал сокамерникам устроить махаловку пошумнее. Когда в камеру ворвались надзиратели, он объявил себя ее зачинщиком, после чего, довольно усмехаясь, отправился в карцер.

Имеющий уши да услышит.

Если гора не идет к Магомету, то умный хачик должен прогуляться сам.

Полковник Валуев дураком никогда не был, разве что в раннем детстве, когда мечтал стать продавцом газетного киоска, — однако это быстро прошло. Поэтому когда ему доложили, что смотрящий Мельник ни с того ни с сего обосновался в карцере, он сразу понял, что к чему.

Есть контакт!

Наверняка нарыл что-нибудь, умывальников начальник и мочалок командир.

Ну что ж, мы нашу гордость припрячем до поры до времени, не до нее сейчас. Пойдем навстречу. То есть на встречу. А уж потом посмотрим, кто еще набегается до посинения. Ой, не понравится тюремной братве, если она узнает, что смотрящий у начальника ищейкой промышлял!

Теперь вы, гражданин Батурин, у нас вот где!

Валуев крепко сжал волосатый кулак, внимательно осмотрел его со всех сторон и, убедившись в том, что кулак выглядит, как всегда, внушительно, направился в карцер.

Карцер представлял собой клетушку без окна площадью примерно шесть квадратных метров. Освещен он был, как операционная в хорошей больнице, — пятисотваттная лампочка солнцем пылала под потолком день и ночь, чтобы нарушителям режима жизнь медом не казалась. Интерьер изысканностью не отличался — шершавые бетонные пол и стены, у противоположной от входа стены голые деревянные нары.

На нарах — Мельник.

Валуев кивнул сопровождавшему его надзирателю, чтобы тот вышел. Надзиратель, звеня ключами, молча удалился в коридор и плотно прикрыл за собой массивную железную дверь с глазком и кормушкой.

— Ну? — спросил Валуев, остановившись прямо под солнцеподобной лампочкой. — Что скажешь?

Он отметил про себя, что Мельник даже и не подумал встать.

Ничего — запишем, потом сочтемся.

— Молодец, начальник, — протянул Мельник, глядя в угол, — я так и думал, что догадаешься.

— Хорош героя корчить! — потерял терпение Валуев. — В камере перед своими уродами синими будешь комедии ломать! Говори, что знаешь!

Мельник поморщился, пожевал губами.

— Ладно, — наконец сказал он нехотя, — люди говорят, видели кое-что.

— Что?!

— По всему выходит, что человечка-то твоего артист увез.

— Врешь!

— Начальник, мне врать при таких раскладах не с руки. Говорю — люди видели. Видели, как под конец разгуляева он к херне этой намылился. Ну, где ящики с динамиками. А после его уже нигде не было, и со двора он не возвращался, точняк. Ящики здоровые — в любой ложись, как в ванну. Вот и думай.

Повисла пауза, во время которой Валуев напряженно ворочал мозгами.

Блядь!

А ведь так оно и есть!

Не удержавшись, Валуев врезал по стене кулаком.

— Ну артист, сука! Подвел-таки под монастырь… — злобно выдавил он и, потирая ушибленный кулак, с ненавистью помотрел на Мельника.

— Кто из твоих гавриков ему помогал?

— Никто. Сам сказал — чужой он нам. С какой стати геморрой наживать?

Валуев поостыл.

— Ладно, молодец. Возьми с полки пирожок. От карцера я тебя освобождаю.

— Э, нет, начальник, — усмехнулся Мельник, — оставь. Я уж лучше досижу, что положено, а то по хатам слухи быстро бегают, сам знаешь.

Валуев внимательно посмотрел на него, смахнул пот с плеши, которую успела изрядно подрумянить пятисотваттная лампочка и, невесело вздохнув, постучал в дверь.

— Хер с тобой, сиди, — нехотя буркнул он через плечо, выходя, — скажу, чтобы свет тебе на ночь выключали.

По пути к себе в кабинет Валуев с трудом удерживался от того, чтобы перейти на бег трусцой. Теперь главное — срочно доложиться наверх, любой ценой опередить этого майора из УБОПа, который целый день болтался по изолятору, вынюхивал, выспрашивал. Вылетела из головы его фамилия — Боровик, что ли? Да, точно, Боровик. И ведь не избавиться было от этого Боровика — как же, прикрыт приказом из управления! Знать бы, что он там нанюхал.

Валуев ворвался в кабинет, схватил трубку, быстро набрал знакомый номер.

— Товарищ генерал-майор? Докладывает полковник Валуев. Василий Кимович, есть ценная информация, мое расследование дало результаты.