Полночный час - Карен Робардс

– Что? – переспросил Марино, хотя не мог ее не услышать.

– Не конец, – повторила она. – Это вы сказали, что всему конец, а на самом деле это далеко не так. Тот, кто украл медвежонка и намалевал рисунок на зеркале, преподнес Джессике и этот подарок.

– Господи! У вас действительно паранойя.

– Я не параноик! – Грейс возвысила голос, но старалась еще держаться в рамках приличия. – Вы видите этот торт или нет? Он реален, его не было здесь до нашего ухода. Рисунок и надпись на зеркале тоже реальность, и медвежонок был найден мною на дороге, когда я преследовала не призрак, а реального грабителя, вторгшегося в мой дом. И теперь ваша очередь объяснить мне причину этих событий и то, как они связаны с моей паранойей по вашему диагнозу.

– Это всего лишь торт, Грейс.

Марино назвал ее по имени, поступил так впервые, надеясь, что это останется незамеченным. Но Грейс это заметила. Впрочем, ей сейчас не было дела до того, какие фамильярности по отношению к ней он себе позволяет.

– Да, это торт, и этот торт – угроза!

Во дворе кто-то настойчиво просигналил, и все – и Грейс, и полицейские – неожиданно вздрогнули, услышав этот, совершенно привычный в иной обстановке звук.

– Мам! Мам! Это они! – Джессика влетела на кухню как на крыльях, свежая после душа и одетая для выхода в «свет», что означало традиционные джинсы и маечку, открывающую живот, но с добавлением сережек, сумочки на ремне через плечо и коротенького черного пиджачка с распущенным и небрежно болтающимся пояском.

Решив не пугать дочь, Грейс до прибытия полиции постаралась как-то замять разговор о появлении торта на кухонном столе, но она ни в коем случае не могла отпустить сейчас Джессику гулять с девочками.

– Джесс… – начала она, не зная, как объяснить дочери, почему ей запрещено то, что дозволено всем остальным.

Джессика поняла это еще до того, как Грейс раскрыла рот.

– О, мам! Ну, пожалуйста… Пожалуйста. Мне было так плохо. В доме я была как в тюрьме, и так долго. Со мной все будет в порядке, я буду с подружками. Они ждут меня, и я не хочу их подвести…

– Джессика, родная моя, я знаю, что разрешила тебе, но теперь…

– Мне плевать на эту глупость с тортом! – заявила Джессика. – И на эту гадость на зеркале. И на все остальное! Если ты меня не отпустишь, я тебе этого не прощу. Я не хочу сидеть в своем доме как в тюрьме! Мам, я хочу жить!

За дверью снова настойчиво засигналили.

– Ну, пожалуйста, пожалуйста! – Джессика молитвенно сложила на груди руки.

Грейс невольно посмотрела на Марино. В его взгляде была ирония, которая заставила Грейс упрямо сжать губы. Он отстранился и предоставил решать ей. Раз так, она и будет решать.

– Мам, пожалуйста…

Глаза Джессики расширились до невероятных размеров и, казалось, способны были поглотить всю Грейс целиком, со всеми ее страхами и сомнениями.

Как ей отказать? Может быть, тогда она вынесет впервые приговор, обрывающий судьбу, – и не кому-либо, а своей дочери.

– Обещай мне, обещай, что все время будешь с девочками, не отойдешь от них ни на шаг.

– Конечно, мам. Спасибо! Ты лучше всех на свете!

Получив материнское напутствие, Джессика стрелой вылетела из дома, запечатлев на щеке Грейс мимолетный поцелуй. По пути она чуть не сбила с ног офицера Зелински. У Грейс в душе тотчас зародилось чувство, что она совершила огромную ошибку. Взглянув на Марино, она поняла, что он такого же мнения но по иной причине. Он хотел, чтобы соблюдалась дисциплина, она же все время думала только о каких-то опасностях. Все, что он ни делал, – ничего не делая при этом, – вызывало у нее чувство протеста.

– Извините, если я вас покину на минутку, – сказала Грейс полицейским. – Мне надо перекинуться парой слов с матерью девочек, которая отвозит компанию в парк.

Она поспешила вслед за Джессикой. Энн, сидевшая за рулем пикапа, конечно, была полна любопытства, видя припаркованную во дворе полицейскую машину. Грейс пришлось объяснять, что ночью к ним пытались влезть взломщики. Она не вдавалась в подробности, но попросила по возможности присматривать за Джессикой. К счастью, разговор был коротким, потому что девчонки безумно торопились. Убеждая себя, что все должные меры предосторожности предприняты, Грейс проводила взглядом удаляющуюся машину.

Едва она сделала шаг к крыльцу, как дождь смочил ее волосы и одежду. По лицу потекли струйки, и она ощутила, как они холодны.

Тепло в доме сразу же окутало ее словно ласковым покровом. Знакомый запах старого дерева, и еще не выветрившегося лака, которым она собственноручно покрывала пол, и средства от моли, которым она сбрызнула ковры. Это были, разумеется, едва ощутимые запахи, но они напоминали ей, что у нее есть дом – ее крепость, и что она много труда положила на ее создание. Но сейчас в доме было много посторонних, а до этого ее дом посещало зло.

Полицейские вежливо посторонились, когда вошла хозяйка. Их профессия подразумевала, что они должны с полным уважением относиться к вызывающим их гражданам, аккуратно платящим налоги.

– Никаких следов взлома, – доложил Зелински, обращаясь не к ней, а почему-то к Тони Марино.

В кухне стало сумеречно из-за дождя, но никто не решился включить свет. Грейс это сделала.

– А как со следами во дворе? Сегодня было дождливо, могли остаться следы на сырой земле, – подсказал детектив. – И на полу, – добавил он.

– Я ничего не заметил. – Зелински произнес это почти извиняясь и начал тупо разглядывать идеально чистый пол. Полицейские, входя, вытирали ноги о коврик, а взломщик? Даже если он и не удосужился вытереть ноги, его следы затоптали Грейс с Джессикой до вызова полиции.

– Вы заперли все двери, когда уходили? – словно издеваясь, вновь осведомился Марино.

– Сколько раз можно повторять одно и то же? – вспыхнула Грейс.

– И заднюю дверь?

– Конечно.

– Убеждены?

– Разумеется.

– У вас вроде бы замок был не в порядке?

– Был. Но я его проверила несколько раз.

– Уверены?

– Да.

– Однако это мало о чем говорит, – заключил Марино. – Если незнакомец нашел способ отодвинуть защелку и войти, то при уходе замок вновь мог защелкнуться.

– Гениальное умозаключение, – съязвила Грейс.

Зелински сфотографировал все замки и торт на столе. Только щелканье затвора его фотокамеры нарушало тишину в доме.

– У кого еще есть ключи от дома? Кроме вашей сестры.

– У Алленов. Это наши соседи.

– А у уборщицы?

– О да, у Пат.