Бражник - Цагар Враль

изнутри кухонным ножом — это заняло много времени, но результат получился приличным. В общем, вся шерсть, вроде как, осталась на прежнем месте, но она все равно разлетелась повсюду. Как будто ровно такое же количество шерсти, которое росло на кошке, распылилось по всей кухне, а потом мы сами разнесли ее по остальным комнатам.

На кошку ушел почти целый день. Без опыта с животными пришлось туго. Опыт с животными никто из нас не наработал, только с людьми. Точнее, опыт с людьми был у Ярослава, потому что он как-то раз резал трупы в морге. Кошку тоже в основном резал он. У меня одна мысль о том, чтобы прикоснуться к этой кошке изнутри, вызывала слезы. Я ее жалел. Кошка была коричнево-черная, в полоску, с белыми подпалинами. Я ее помнил еще с первого визита к Румани — жаль, не спросил, как зовут.

Что касалось людей, их почему-то умирало все больше и больше. Почему — черт знает, но нас это только радовало. Я периодически вспоминал про тот наш разговор с Сагиром, но он же говорил неуверенно. Он не мог сказать наверняка. И у него нет медицинского образования — откуда ему знать, что болезни передаются через мясо?

Нет, мы точно никого не отравили.

Но это я так думал. А что думали правоохранительные органы?

Надо сказать, никакой крыши у нас не было. Полицейский от Лаврентия был — это да, но зачем? Мы не могли задать ему вопрос:

Что будет, если кому-то придет в голову отправить наши пирожки на экспертизу?

Люди умирали, мяса приходило больше. Еще недавно поставки нового сырья заботили Ярослава, и вот — покойники сами идут нам в руки, рукам остается только резать и крутить фарш. Что это, если не вмешательство судьбы.

Разделка кошки здорово нас сплотила. Ярослав даже забыл обо всем, что я ему наговорил. И мы с ним вместе, чуть ли не рука об руку, ходили в морг. К Артуру. Торчали там часы напролет. Артур стал нам обоим лучшим другом. И как-то раз он дал нам ключи, а сам ушел.

Дело было ранним утром, ему приспичило куда-то отлучиться, а один из трупов забирали в тот же день — вернее, утро: часов в восемь, чтобы провести все традиционные ритуалы перед погребением.

Обработать тот труп пришлось очень быстро.

Конечно, мы могли бы не возиться с этим и просто оставить тело, как оно есть, но ведь вместе с ним закопают в землю минимум два килограмма мяса! Поэтому Ярослав резал, а я стоял на стреме.

Седьмой час утра уверенно шел к концу, а Артур все не появлялся. В восемь забирали тело. Официально, с бумагами и патологоанатомом, который знал нас в лица. А Артур все не появлялся.

Двери открыты, ключи у нас, а уйти не можем. Самая настоящая западня. Конечно, мы хотели уйти и скинуть в канаву всю возложенную на наши безответственные плечи ответственность, но подставить Артура = испортить деловые отношения с поставщиком. Оно нам надо?

Артур, похоже, тоже решил, что никому это не надо, поэтому успел в последний момент. Прибежал весь в мыле, но успел отдать тело бабушки скорбящим родственникам.

Потом мы обработали еще пару трупов и начали перетаскивать всю добычу в машину Артура.

Мы думали, что в дальнейшем события будут развиваться следующим образом: придет Сагир, возьмет свою смену и мы с Артуром поедем к нам домой, разгружать и перемалывать в фарш.

Когда Сагир пришел, оказалось, что ключей ни у кого нет.

Я проверил карманы, Ярослав проверил карманы. Артур проверил карманы у нас обоих. Сагир свои тоже зачем-то проверил, хотя ключей не видел даже.

Ключи представляли из себя связку из трех — все разные и в единственном экземпляре, потому что дубликаты санитарам никто давать не хотел. Логика в таком решении, безусловно, присутствовала: с одним-единственным экземпляром ключей не попляшешь, чувство ответственности обостряется. Одни преимущества, в общем, если только его не терять.

Мы с Ярославом держались самонадеянно: понятия не имели, где ключи, но как будто бы знали, что они где-то рядом. Куда ж они могли подеваться, эти ключи, если помещение мы не покидали? Получили их в зале и весь день в нем же провели. Либо Артур нас разыгрывает, либо они найдутся.

Артур предложил взять смену Сагира, чтоб не перекладывать на напарника мороку с ключами — вот такой Артур хороший мужик. Сагир согласился, и больше в тот злополучный день его никто не видел. Мы с Ярославом принялись искать ключи, пока Артур разгружал машину. Мясо отправлялось обратно в холодильник, только уже не в составе тел. Отправлялось на временную передержку перед подачей на стол.

Поисковая операция шла обширно и неутомимо. Мы искали везде, даже карманы свои проверили еще раз — ключи просто исчезли. Облазили весь пол на четвереньках, прочесали углы и все дальние, пыльные места, в которые нога человека не ступала уже лет пятьдесят.

Потом Ярослав решил, что ключи могли случайно попасть в мясо, поэтому мы вручную перебрали все. В холодильнике скопилось килограммов десять, и в этих десяти килограммах мы ковырялись часами. Просто перебирали сырое, промерзшее в холодильнике мясо — перекладывали с места на место, ощупывали склизкую труху. Ключи могли затаиться где угодно.

Пока мы перебирали мясо, Артур принимал труп. Чтобы нас никто не заметил, он запер нас в холодильнике.

Мы сидели там, в холоде и темноте. С по локоть перемазанными свернувшейся кровью руками. Стоял запах сырого мяса, мертвечины, медикаментов и хлорки. В полной темноте мы сидели там минут десять, и периодически каждому из нас хотелось чихнуть от холода. Зажать нос рукой нельзя, потому что рука испачкана. Чихать тоже нельзя, потому что мы прятались. И мы изощрялись, подставляя каждый свой рукав другому — держали руки в стороне, вскидывали их, как мертвые птички вскидывают лапки, и слепо тыкались друг в друга, как новорожденные котята.

Артур открыл нас через десять минут. Когда мы встали с пола, оказалось, что у нас онемели ноги. А еще мы от души начихались, когда поняли, что угроза позади.

Ключи на тот момент мы все еще не нашли, а время близилось к ночи. Удивительно, как быстро идут часы, когда ищешь то, чего попросту нигде нет.

Но об этом мы пока не знали.

Сагир снова пришел. На этот раз — чтобы отработать свою ночь, и удивился, что мы все еще там.

И тогда Артур сказал ему:

— Ты тут побудь пока за главного, мы