Неизведанная территория. Как "большие данные" помогают раскрывать тайны прошлого и предсказывать будущее нашей культуры - Жан-Батист Мишель

Однако совсем скоро на известность Шагала повлияли события, ему неподвластные. На другом берегу Рейна росла и усиливалась коричневая армада. Оставалось совсем немного времени до того, как авангардные художники типа Шагала получат ярлык «антигерманских». Ситуация Шагала усугублялась еще одним обстоятельством – он был евреем.

В 1920-х годах Германия была настоящей колыбелью искусств. Именно здесь зародились такие направления, как дадаизм, Баухауз, экспрессионизм и кубизм. Однако Адольф Гитлер очень противился этим стилям. Сам он был неудавшимся художником с консервативными вкусами. Кроме того, свободная природа этих новых движений противоречила его плану использовать культуру как некую форму социального контроля.

Для оправдания драконовского контроля над германской культурой, который хотел установить Гитлер, рейх взял на вооружение теории критика по имени Макс Нордау, работавшего на рубеже веков[144]. Нордау утверждал, что многие аспекты современной культуры, такие как авангардное искусство, представляли собой проявление еще не изученных ментальных заболеваний, таких как дисфункция зрительной коры головного мозга[145]. Руководствуясь этой идеей, нацисты полагали необходимым избавить германскую культуру от влияния, которое они называли «еврейским», невзирая на тот факт, что сам Нордау был евреем и к тому же заметной фигурой сионистского движения. В сентябре 1933 года Гитлер позволил Йозефу Геббельсу, рейхсминистру пропаганды, создать Имперскую палату культуры. Миссия этого ведомства состояла в реализации планов Гитлера по очищению германской культуры.

Имперская палата под руководством Геббельса стала одним из самых важных учреждений в области германской культуры. По словам Геббельса, «в будущем лишь члены палаты смогут заниматься продуктивной деятельностью в нашей культурной жизни. Членство открыто лишь для тех, кто соответствует входным критериям» [146]. Помимо прочего, членство в палате требовало предъявления сертификата об арийском происхождении и демонстрации готовности разделить идеологию нацизма. Это давало Геббельсу основания утверждать, что «таким образом все нежелательные и разрушительные элементы будут исключены». Нацисты ограничивали участников не только требованиями в духе Кафки. В июне 1937 года Геббельс назначил Адольфа Циглера, одного из любимых художников Гитлера, на должность главы новой комиссии в составе Имперской палаты. Задача комиссии состояла в конфискации всех предметов искусства, которое нацисты считали дегенеративным, из частных и государственных собраний по всей стране. Будучи еврейским экспрессионистом-сюрреалистом, Шагал оказался под ударом, и вскоре его работы стали исчезать из Германии. Та же судьба ждала тысячи других «дегенеративных» объектов искусства, включая работы многих знаменитых теперь художников – Жоржа Брака, Поля Гогена, Василия Кандинского, Анри Матисса, Пита Мондриана и Пабло Пикассо. Некоторые из конфискованных работ были уничтожены, кое-какие хранились у нацистских лидеров, а многие были спрятаны в тайных убежищах типа соляных копей Альтаусзее. Влияние этих действий на мир искусства сложно переоценить (когда картина Эдварда Мунка «Крик» была выставлена в Нью-Йоркском музее современного искусства в 2012 году, наследники немецкого банкира еврейского происхождения, которому когда-то принадлежала эта работа, настойчиво просили, чтобы сотрудники музея разместили рядом с картиной информацию о том, что их отец был вынужден продать ее после прихода нацистов к власти[147]).

Дело не ограничилось конфискацией предметов авангардного искусства и запретом на деятельность его создателей. Геббельс и Циглер не просто хотели уничтожить современное искусство в Германии, они хотели дискредитировать его. И для этого они решили организовать две выставки в Мюнхене. На первой были представлены работы художников, получивших одобрение режима. На второй были представлены работы, которые Циглер и его подручные повсюду безжалостно конфисковали. В своей речи 1937 года, произнесенной на открытии выставки, Циглер заявил: «Немецкий народ, приходи и суди сам!»

Первая выставка, получившая название «Большая германская художественная выставка», была одной из самых масштабных художественных экспозиций в современной истории. По сути, выставлялись не только сами произведения – выставка проводилась в Доме искусства, новом монументальном музейном здании, представлявшем собой шедевр нацистской архитектуры. На выставке были представлены работы одобренных нацистами художников, таких как Арно Брекер, создававший физически безупречные обнаженные фигуры в неоклассицистическом стиле.

Вторая выставка, названная «Дегенеративное искусство», представляла собой собрание множества знаменитых работ, конфискованных Циглером[148]. Там были работы Шагала, Кандинского, Макса Эрнста, Отто Дикса, Макса Бекманна, Пауля Клее и Ласло Мохой-Надя. Однако отношение к этим картинам было совсем не таким, как на Большой германской художественной выставке.

Для начала выставка проводилась не в монументальном новом музее. Вместо этого картины были развешаны в небольшом помещении на втором этаже здания, где когда-то размещался германский Институт археологии. Попасть туда можно было только по узкой лестнице. Сами картины висели очень близко друг к другу, криво и порой даже без рам. Зачастую рядом с ними висел ярлык, показывавший, сколько заплатил музей за их приобретение. Поскольку многие картины были куплены в 1920-х годах, когда в Германии была гиперинфляция, эти цифры казались невообразимыми.