Легион Кэнби - Билл Болдуин

Следующие полчаса Наргейт описывала путешествие, которое — при обычной наземной скорости корабля в тридцать узлов — в нормальных условиях заняло бы часа двадцать четыре. Впрочем, последующая сводка погоды Скарбински почти не оставляла надежды на такую скорость. Маленькие космические корабли типа «DH98» проектировались для перевозки и взлета лишь в умеренных морях. Бури, особенно в чистых ото льда водах, могли урезать скорость до нескольких узлов.

Близился вечер, когда маленькая флотилия приготовилась покинуть корабельный парк. «Смерть» стояла впереди строя — ее нос находился в каких-то тридцати метрах от дамбы. Кэнби понимал, что там слишком тесно. Он посмотрел на грязную Ист-ривер за колонной кораблей, где над серо-зеленой водой начала образовываться холодная дымка. Гиперэкраны заливал дождь со снегом — обычная погода для этого времени года. Впереди ждало немало трудностей.

Сжимая губы, Кэнби бросил последний взгляд на приборы, прислушался к негромкому гулу двигателей, а затем приказал швартовочным командам в передних и правых куполах забрать булинь и два комплекта шпринга. Вскоре береговые команды бросили все тросы — их быстро подняли на борт с помощью лебедки, — пока к пирсу не остался прикреплен лишь кормовой трос.

— Натянуть кормовой трос, — отдал Кэнби распоряжение швартовочной команде с правого борта.

— Есть, командир, — отозвался со стыковочного купола Беннет, главный боцман.

Почти тотчас же нос начал уходить влево. Когда он отклонился от пирса градусов на семьдесят, Кэнби перевел дыхание и кивнул:

— Отдать швартовы и живо забрать кормовой трос!

Как только корабль освободился, Кэнби повернул штурвал на несколько градусов к пирсу и подал оба регулятора тяги вперед. Улыбаясь, он слушал двигатели — те ревели, как будто радовались тому, что снова в деле. Увидев просвет между кормой и пирсом, Кэнби вывернул штурвал до предела влево и быстро перевел левый: двигатель на реверс, с замирающим сердцем разворачивая корабль. По рубке пронеслись вздохи, когда стремительно закружившая корма почти покинула пирс. Через несколько секунд вздохи повторились — два стабилизатора едва не зацепили двухэтажный ангар, построенный прямо на дамбе. Тем не менее корабль устремился прямо в открытую воду, и рубка огласилась радостными криками и поздравлениями. Проглатывая ком в горле, Кэнби почувствовал, как у него загорелись щеки.

— Спасибо, — бросил он через плечо. — Кажется, я давно не практиковался.

— Все здорово, командир, — пророкотал О'Коннор. — Вряд ли у меня получилось бы лучше. А кроме того, — добавил он со значением, — вы ведь ничего не снесли.

— Чуть-чуть не снес, — согласился Кэнби, только теперь замечая, что у него дрожат руки.

Остановив «Смерть», он сквозь дождь посмотрел направо, где Конфрасс готовила «Войну» тащить на буксире «Голод». У Ольги оказалось значительно больше места для разворота, чем у Кэнби, но все-таки не так много.

С прикрепленным к носу «Голода» вытравленным до предела кормовым тросом, Конфрасс развернулась, а затем остановилась. Левый борт оказался на траверзе правого борта буксируемого корабля. Кэнби наблюдал в бинокль, как портовые рабочие в желтых дождевиках выбросили булинь и оба комплекта шпринга, оставляя прикрепленным к швартовой тумбе лишь кормовой трос, который был готов открепиться в любую секунду. Конфрасс выбросила за правый борт два якоря и начала навивать буксир, уводя нос «Голода» от пирса. Когда корабль встал к нему — и к «Войне» — почти под прямым углом, портовая команда выбросила кормовой трос, и Конфрасс снялась с обоих якорей.

— Отличная работа! — передал по связи Кэнби, когда Конфрасс прошла слева от него и встала по течению, где дымку стремительно уносил поднимавшийся ветер.

— А ты как думал! — пришел ответ от ухмылявшегося изображения Ольги Конфрасс. — Мы не халтурим — спроси любого из моих клиентов.

«Голод» вышел из бухточки. Кэнби ждал, пока Гиббоне отдавал швартовы и пытался развернуться при помощи единственного рабочего двигателя. Даже издали Кэнби видел, что Гиббонсу выпала гораздо более трудная задача, чем Конфрасс. Однако он справился с ней почти без колебаний — «Чума» вышла в покрывшуюся теперь белыми барашками реку, из-за перекоса рулевой машины заметно сместившись влево. Не успел Кэнби поздравить командира, как его кривая ухмылка появилась на дисплее.

— Неплохо для банды отставного флотского старичья, — заметил Гиббоне.

— Совсем неплохо, — согласился Кэнби с наигранной серьезностью. — К тому же при случае всегда сможем организовать рыболовный чартерный рейс.

Он следил за Гиббонсом, пока корабли не вышли из маленькой бухты, а затем включил свои двигатели и, набрав скорость, как заранее договорились, в тридцать узлов, возглавил колонну, оставляя за собой белый след из ледяных брызг. Корабли пошли вниз по Ист-ривер — на сером фоне угасавшего дня вырисовывались гигантские манхэттенские башни, и сияющие яркие огни города боролись с наступавшей ночью. Огибая пирсы и развалины древних обвалившихся мостов, корабли прогрохотали мимо оказавшегося слева Бруклина и справа — нижнего Манхэттена, затем обогнули Бэттери-Парк. Кэнби представил где-нибудь за столом Тенниел, как раз приступавшую к своей ночной работе…

Наконец колонна достигла верхней нью-йоркской бухты, миновав остров Бедлоу, где когда-то стоял старинный железный колосс. Теперь сохранился лишь каменный пьедестал, хотя при низкой воде из реки по-прежнему выступала ржавая металлическая нога огромных размеров. Любопытный старый монумент презренный поколениями борцов за справедливость как символ неравенства — со временем осыпался, а затем, в конце двадцать второго столетия, и вовсе упал.

В нескольких милях дальше корабли пронеслись через Веррезано Нэрроуз, избегая опасных остатков огромного обрушившегося моста, потом взяли курс на юго-восток — по нижней нью-йоркской бухте и волнам Атлантики. К этому времени Кэнби не надо было отслеживать шторм по радио — он находился уже над ними.

Оставляя Сэнди-Хук в кильватере, корабли повернули прямо на юг, рассекая вздымавшиеся волны вдоль побережья Нью-Джерси с огнями Сибрайта, Монмут-Бич, Лонг-Бранч и Эшбери-Парк. Теперь скорость кораблей снизилась до восемнадцати узлов. Конфрасс едва справлялась с «Голодом», который раскачивался на конце буксира, словно пьяный моряк.

Следующие одиннадцать часов корабли пробивались к Барнегат-Лайт сквозь двести километров охваченного штормом океана. Там суда собрались было еще раз сместить курс для трехсоткилометрового этапа к мысу Мей, когда Мендерес сообщил с подбрасываемого волнами «Голода» о том, что «Чума» начала отставать.

Вскоре — судя по часам Кэнби, ровно в пять девятнадцать — на одном из дисплеев появилось озабоченное лицо Гиббонса.

— За короткий промежуток времени мы потеряли всю энергию, — доложил он. — Генераторы… В соединении с двигателем утечка. Все накалилось докрасна. Гарднер вернул нам процентов тридцать пять, но пока это максимум. И он не знает, надолго ли этого хватит.

— И что? — с замирающим сердцем спросил Кэнби, хотя уже знал ответ.