Коварная соперница - Сильвия Торп

Там все было так, как ее оставили бывшие обитатели: перед письменным столом лежало опрокинутое кресло, под портретом Годфри Вестлейка завяли цветы. Кристина, хромая, пересекла комнату, встала перед картиной и долго стояла, поглощенная ее созерцанием.

— Я была верна ему, — проговорила, наконец, Кристина. — Скоро все узнают, какую жертву он принес и как глубоко был обманут.

Адриан не ответил, и она обернулась к нему. Он стоял у стола и, как загипнотизированный, смотрел на какую-то бумагу. Кристина торопливо подошла, прочитала первые строки, и ужас охватил ее.

«Джорджу Тедберну, мировому судье,

В Меритон-Холл в графстве Уилтшир.

Сэр,

смею утверждать, что разбойник, известный под именем капитана Галанта, является на самом деле капитаном Адрианом Клером, который в настоящее время находится…»

Кристина смяла письмо в руке и в ужасе взглянула на Адриана:

— Мог это кто-то видеть, как вы думаете?

Он покачал головой. Он был бледен, на лбу выступили капли пота.

— Нет, не думаю. Если бы кто-то из слуг заходил сюда, то комната была бы приведена в порядок и письмо уже взяли бы, но если бы…

Он не закончил предложения — оба, даже не произнося этого вслух, понимали, как близки они были к разоблачению. Кристина крепко прижалась к нему, как будто ей угрожала опасность.

Адриан взял письмо, которое Кристина все еще сжимала в руке, и ему послышался ленивый, издевательский смех Элен, который, казалось, зазвучал с этой смятой страницы. «…Разбойник, известный под именем капитана Галанта…» Он увидел это написанным черным по белому, и внезапно романтичная дерзкая аура поблекла и вся суровая и неприкрытая правда его жизни в течение последних трех месяцев предстала перед ним во всей своей неприглядности. Он вступил на поприще благородного разбойника, считая это веселым приключением, он старался не запачкать своих рук, и все же кто он на самом деле, как не простой вор?

По милости Провидения тайна капитана Таланта осталась неизвестной, но как насчет Адриана Клера? Все знают, что он был любовником Элен. И он предвидел, как отнесется свет, когда теперь он женится на Кристине: сначала любовник богатой женщины, теперь супруг столь же богатой владелицы поместья.

— Я не стою тебя, Кристина, — произнес он с горечью. — Будь твой отец жив, он бы не разрешил тебе выйти замуж за такого человека, как я, — вора, глупца и мота, ставшего добровольной жертвой чар такой женщины, как Элен. Разве ты сохранишь верность его памяти, если я займу его место?

Несколько мгновений она молча смотрела на него, затем повернулась в сторону портрета.

— А как же я сохраню верность его памяти, если не выйду за тебя замуж? — тихо проговорила она. — Он научил меня всему, что я знаю о добре и зле, о жизни, о людях, и полученное от него знание еще никогда не подводило меня. То, что ты презираешь в себе, уже не столь важно. Для нас сейчас главное — будущее, а не прошлое.

— Ты заставляешь меня смириться, — сказал он. — Бог свидетель, я прошу лишь о том, чтобы разделить с тобой будущее, и я сделаю все, чтобы стереть прошлое, но думаю, ты не понимаешь, сколько трудностей ждет нас впереди. Толки, пересуды, сплетни могут быть очень злыми и разрушительными.

— Я знаю, — спокойно проговорила Кристина. — Но все это не имеет никакого значения, Адриан, разве ты не понимаешь? Мы оба знаем правду, а досужие разговоры нам не страшны до тех пор, пока мы будем верны друг другу.

— Я буду верен тебе, любовь моя, — нежно сказал он ей. — Отныне каждый день моей жизни будет посвящен тебе. Только тебе.

Их губы встретились в поцелуе, закрепившем эту клятву, затем он отпустил ее и подошел к портрету.

— Здесь, в этой комнате, портрет служил для издевательств и жестокой игры, — негромко проговорил Адриан. — И не стоит ему тут оставаться. — Он протянул руку Кристине. — Иди сюда, дорогая, давай найдем этому галантному джентльмену более достойное место.

Они спустились в холл. От входной двери вела широкая, пологая лестница, расходившаяся на два пролета. Здесь, в самом обозреваемом месте, висел какой-то пейзаж. Адриан вопросительно посмотрел на Кристину, она улыбнулась и кивнула. Он подозвал дворецкого и указал на картину:

— Повесьте вместо нее вот этот портрет.

Они молча наблюдали, как выполняют их приказание. И когда Годфри Вестлейк снова увидел холл своего дома, Адриан взглянул на Кристину, улыбнулся и протянул ей руку. Она оперлась на нее, и они молча — истинные чувства не нуждаются в словах — вышли на яркое солнце.