Закон землеройки - Александр Косарев

Чтобы начать задыхаться, мне хватило и десяти минут, но тут, по счастью, я почувствовал, что с каждым очередным ударом глина становится все мягче. Это обстоятельство придало мне сил, и, размахнувшись во всю ширь канавы, я что есть мочи вонзил лезвие лопаты в подкоп. Тотчас раздался чавкающий звук, и к моим ногам устремился тонкий ручеек жидкой грязи.

– Ура, – радостно завопил я, – пошла руда!

Лопата, как назло, крепко увязла в глине, и пока я расшатывал ее черенок, вода из пруда, обретя долгожданную свободу, начала бить из пробитой дыры уже фонтаном. Заметив, что уровень мутной жижи неуклонно повышается, я плюнул на злополучную лопату и крикнул, чтобы меня начинали вытаскивать. Веревка резко натянулась, раздалось дружное: «Раз-два, взяли!», затем последовал мощный рывок, и мои ноги с громким хлюпом выскочили из засосавшей их грязи. Увы, ненадолго. Влекущая вверх сила неожиданно исчезла, и я… с треском шлепнулся обратно.

«Похоже, веревка лопнула, – мелькнула в голове паническая мысль. – Вот черт! Как же теперь выбираться-то?!» Относительно сухие несколько минут назад стенки раскопа были теперь забрызганы скользкой, подобной размокшему мылу тиной, и выкарабкаться на твердую поверхность самостоятельно не представлялось никакой возможности: все мои отчаянные прыжки не приблизили меня к спасению ни на йоту. Ситуация накалялась, и тогда я решил попытаться протиснуться в колодец вместе с потоком.

Набрав полную грудь воздуха, я зажмурился и нырнул в черную, лавиной несущуюся мимо меня липкую жижу. Ориентируясь на ощупь, достиг вместе с потоком заветной пробоины, почувствовал глухой удар по барабанным перепонкам, сделал несколько судорожных движений и понял, что проскользнуть в дыру не удается. «Раздеться! – молнией пронеслась в голове спасительная идея. – Срочно снять проклятые штаны! Уж лучше выбраться отсюда голышом, чем утонуть в одежде!» Отчаянно засучив ногами, я стал поочередно избавляться от пропитанных илом и потому задубевших штанин, радуясь в душе, что отправился в раскоп босиком. И стоило мне избавиться от джинсовой обузы, как плотная и бурлящая жижа тотчас вдавила мое тело в отверстие, а потом вытолкнула вверх, словно пробку из бутылки. Я жадно глотнул порцию воздуха и принялся судорожно шарить по стенкам колодца руками, ибо продолжал оставаться слепым как крот. Ухватившись наконец за одну из скоб, начал карабкаться вверх со скоростью киношного человека-паука.

Наверху меня встретил… гомерический хохот. Да я и сам, наверное, от души повеселился бы при виде выскочившего из колодца грязного чучела. Впрочем, Толик, прикрикнув на подчиненных, тотчас отвел меня к помпе и щедро окатил водой из пожарного рукава, благодаря чему я вновь обрел зрение и стал похож на человека. А уж когда натянул рубашку, и вовсе превратился в начальника, пусть пока и бесштанного.

Наскоро приведя себя в порядок, я помчался обратно к колодцу, лелея надежду, что вслед за мной всплыли и мои джинсы. Ведь в них, в заднем кармане, остались восемь тысяч из тех десяти, которые я оставил себе на непредвиденные расходы, уходя утром от Кошельковых (еще две тысячи покоились в нагрудном кармане рубашки).

Мое появление вызвало у рабочих новый приступ хохота: оказывается, второпях я забыл избавиться от веревки, и теперь она волочилась за мной по земле наподобие нечаянно выросшего хвоста.

– Посмеялись, и будет, – беззлобно укорил я рабочих. – Лучше срежьте кто-нибудь эту чертову веревку, раз она положенной ей страхующей роли не сыграла.

Смех мигом стих, и все принялись демонстративно хлопать себя по карманам, но ножа, как я понял, ни у кого не нашлось. Пришлось забросить «хвост» на плечо и тащиться в бытовку, где имелась пила-ножовка. Когда же я спилил свою веревку, уже на выходе случайно заметил второй ее кусок, торчавший почему-то из-под будки. Заинтересовавшись, я присел на корточки и метр за метром подтянул «страховку» к себе. Разгадка внезапного обрыва показалась мне страшной: вторая веревка была основательно кем-то надрезана! Поддавшись овладевшему мной пессимистическому настроению, я на всякий случай затолкал под бытовку и отпиленный «хвост», и улику, а сам вернулся внутрь помещения и в задумчивости присел у окошка.

«Интересно, кто из них шестерых подстроил мне такую пакость?» – думал я, разглядывая толпившихся у плотины рабочих.

В бытовку шумно ввалился Толик.

– У нас авария! – встревоженно объявил он с порога. – Земля забила слив, и вода больше не сходит!

– А у меня штаны уплыли! – огрызнулся я в ответ.

– И что нам теперь делать? – слегка растерялся бригадир.

– Штаны мне искать, вот что! А вода рано или поздно и сама дырочку найдет. Вот тебе две тысячи, – протянул я ему последние деньги, – и срочно раздобудь мне какие-нибудь джинсы!

Недовольно насупившись, Толик вышел, и я пожалел, что разговаривал с ним столь грубо. Уж если кто и надрезал веревку, то точно не он, ведь одолженный им мне накануне нож так и остался лежать в кармане моих канувших в месиво штанов. «А что, если попросить Славика поискать мои джинсы? – подумал я, вспомнив о ноже. – Должен же его "миноискатель" среагировать на оставшиеся в карманах металлические нож и монетки? А может, и бумажные восемь тысяч отмыть удастся. Одну пообещаю за труды ему, а остальные и мне пригодятся…»

Загремели сапоги, и на пороге бытовки вырос один из рабочих.

– Забилось там все напрочь, – возвестил он зычным голосом. – Может, помпу подключить?

– Включайте, – сухо кивнул я. – Только струю направьте прямо на каменную кладку.

А вскоре вернулся и Толик.

– Вот, – вручил он мне выцветшие брюки из «чертовой кожи», – достал, что смог. Другие себе потом сами в магазине подберете, а эти, на мой взгляд, для нашей работы вполне сгодятся, – добавил он, вернув заодно и не потраченные две тысячи.

– Премного благодарен, – начал я торопливо натягивать на себя «обнову». – И у меня вопрос к тебе, кстати… Ты в связи с лопнувшей страховочной веревкой ничего не заподозрил?

– А чего там подозрительного? Хранилась, наверно, в сыром месте, вот и сгнила частично.

– Ошибаешься, дружок, – распахнул я дверь. – Кто-то «помог» ей лопнуть! Загляни-ка под бытовку. – Толик склонился, вытащил оба конца веревки, и я пояснил: – Грязную часть я сам туда положил, а чистую кто-то до меня засунул. И как раз на ней в месте разрыва явные следы ножичка просматриваются… Вот я теперь голову и ломаю: кто сей «доброжелатель» и для кого из нас с тобой он этот «сюрприз» уготовил?

Толик разом помрачнел.

– А ведь Данилыч меня предупреждал, что возможны подобного рода эксцессы, – вполголоса произнес он, озабоченно потирая подбородок. – Что ж, буду теперь всегда настороже…

– Помпу береги, особенно ночью! Приглядывай, чтобы в бак чего-нибудь не подсыпали или грязи в карбюратор не ливанули.

– Неужто и такое может кому-то в голову прийти?

– Запросто. Кто-то явно намерен либо тормознуть работы на пруду, либо и вовсе их прекратить. Видишь, – указал я на бестолково топтавшихся у помпы рабочих, – я уже пятнадцать минут назад распорядился начать размывку земли около плотины, а они еще и пальцем не шевельнули.