Ключи от Петербурга. От Гумилева до Гребенщикова за тысячу шагов. Путеводитель по петербургской культуре XX в - Илья Стогов

Каменноостровском проспекте дворец в стиле модерн, дал денег на возведение исламского храма, зачастил в театр.

Соборную мечеть в Петербурге было решено строить по образцу Гур-Эмира, гробницы легендарного завоевателя Тамерлана. Те, кто бывал в Самарканде, подтвердят: они действительно очень похожи. Только в Петербурге здание раза в полтора выше, да и украшено поярче, чем самаркандский мавзолей.

Если встать к мечети лицом, то слева от нее вы увидите скругленный фасад невысокого здания. В советские годы здесь находился бассейн какого-то из ленинградских НИИ, а после перестройки бассейн остался без финансирования и пару лет простоял пустой. Возможно, он закрылся бы и совсем, но в самом начале 1990-х модники с Фонтанки именно тут попробовали проводить веселые вечерники, получившие название «Aquadelic-party».

Первая половина того десятилетия стала эпохой бесконечных open-airs. Молодые люди желали танцевать, и опустевший бесхозный город предоставлял для этого кучу возможностей.

Поначалу техно-вечеринки проводились по сквотам. Но там не хватало места, а добираться до них было неудобно, к тому же всегда могли заглянуть милиционеры, и веселье закончилось бы, не начавшись. Так что всего через пару лет организаторы решили, что пора переходить на более серьезный уровень. Под танцы они стали официально арендовать какую-нибудь городскую достопримечательность, а с гостей брать деньги за вход.

Самую первую вечеринку с диджеем провели осенью 1991-го, сразу после падения СССР. Играл на ней DJ Янис Крауклис из Риги. Он был первым DJ Советского Союза, и для выступления прибалтийской звезды арендовали здоровенный Дворец культуры работников связи – перестроенную лютеранскую кирху, висящую над тихой Мойкой. На афишах было написано «Вечеринка с диджеем» – никто не знал, что означает это странное слово, но всем хотелось узнать.

Перед входом собралась огромная толпа. Организаторы лично стояли у дверей и на глаз определяли, кому за сколько продавать билет. Система представляла собой гибрид кассы и фейс-контроля. Выглядишь приятно – проходи даром. Выглядишь так себе – плати, и попадешь в компанию. Выглядишь неприятно – разворачивайся и уходи. Вечеринка была частная, и уже одно это казалось революцией.

Внутри посетители могли потанцевать, но танцевать под музыку техно никто еще не умел. Можно было послушать прибалтийского умельца, но без допингов его музыка воспринималась не очень. Можно было осмотреть выставку «Новых художников», но разве из-за живописи собрались здесь самые модные люди города? Веселья мероприятию придали не живописные шедевры, а то, что сюда же организаторы пригласили всех знакомых педерастов. Подразумевалось, что те придут в платьях, с накрашенными губами и в женских чулках, натянутых на волосатые икры, и всем будет весело.

Впрочем, повеселиться по-настоящему в тот раз не удалось. В полночь на сцену вышел человек из администрации ДК и крикнул в микрофон: «Время истекло! Прошу всех очистить помещение!» Но начало было положено: всего через месяц состоялась новая вечеринка, за ней еще несколько, а потом танцы в Петербурге стали устраивать регулярно и с большим размахом.

Проведение party в агонизирующем Петербурге 1992 года стоило копейки. Для вечеринки «Экстази» здание Цирка Чинизелли арендовали на всю ночь за каких-то 200 $. Причем здоровенный плакат со словом «Экстази» циркачи изготовили за свой счет и сами вывесили на фасаде. Тогда никто еще не знал, что означает это слово.

Потом танцы были устроены в Артиллерийском музее. Диджейский пульт в тот раз стоял на башне танка, на техно-музыку накладывалось пение настоящего военного хора в аксельбантах, а плясали все прямо среди пушек и самоходок, расставленных во дворе. Денег организаторам удалось заработать столько, что багажник в их «Жигулях» просто не закрывался.

Все казалось возможным. Вернее, все наконец стало возможным – вообще все! Рейвы проводились в павильонах «Ленфильма» или городке аттракционов: там можно было и потанцевать, и покататься на смешных маленьких электромобильчиках. Прямо на льду во Дворце спорта «Юбилейный» устроили «Кристалл-party», а во дворе Михайловского замка – вечеринку в стиле XVIII века, такую, знаете, с париками в буклях и дамами в декольте. Те, кто застал это безумное время, не помнит ни единого летнего дня 1992 года – только ночи! Вечеринки длились бесконечно. Круглые сутки играло техно. От него круглые сутки превращались в квадратные сутки, а потом в овальные сутки, а потом снова в круглые сутки, и конца этой прекрасной музыке не было много-много лет подряд.

Чаще всего рейвы проводились в двух местах: в бассейне напротив мечети и в городском планетарии. В планетарии было веселее, зато в бассейне организаторы положили на дно несколько лазерных прожекторов, чтобы свет бил прямо сквозь воду, и от восторга посетители пробовали заняться сексом прямо в воде. Вечеринки собирали кучу посетителей, но только до тех пор, пока один из гостей как-то прямо в бассейне не утонул.

Заметили утопленника случайно: молодой человек лежал на четырехметровой глубине, смотрел сквозь воду пьяными глазами и не шевелился. Вызвали скорую. Кто-то нырнул поглубже и подцепил утопленника за ногу. Тело вытащили и увезли, а танцы продолжались до обеда следующего дня. Правда, после визита участкового милиционера администрация бассейна все-таки объявила, что на этом веселье в их заведении окончено.

Публика не расстроилась, а переместилась на другую сторону Каменноостровского проспекта. Там как раз в это время в пустующем бомбоубежище открылся первый в стране ночной клуб «Тоннель».

Вернее, не так: «Тоннель» был не просто первым ночным клубом страны. Он был единственным ночным клубом страны. Сегодня каждый может выбрать себе место по вкусу. Но в 1993-м идти было больше некуда.

За час до открытия транс-клуба «Тоннель» район оцепляли отряды ОМОН. Многотысячная толпа все равно сметала ограждения и пыталась просочиться внутрь бомбоубежища: художники, модники, наркоманы, пьяные менты, девушки-модели, иностранцы, курсанты в самоволке, первые брокеры в нелепых галстуках, подпольные философы, рок-н-ролльные звезды и много-много бандитов.

Легендарный ленинградский криминал очень быстро превратился в очень мерзкую компанию. Однако все, кто с ним сталкивался, подтвердят: у истоков явления стояли вполне себе обаятельные Робин Гуды. Из тех, знаете, кто и кокс с кончика ножа понюхает, и спонсором первых русских хип-хоперов выступит.

Фарцовщики советской поры выходили на Невский, имея за плечами учебу в престижных школах или на филфаке университета. Среди них встречались коллекционеры авангардного искусства и знатоки иконописи, без пяти минут кандидаты наук и приятели подпольных философов. Но к началу 1990-х все эти люди со сцены сошли. Теперь их было не разглядеть из-за бритых загривков понаехавшего в город провинциального бычья.

Года до 1993-го или 1994-го крупные бандитские кланы делили город между собой. В какой-то из битв бывшему вышибале Кумарину досталось несколько пуль: с того света врачи вытащили его с большим трудом, а правую руку пришлось ампутировать. Тем не менее именно этот никогда не улыбающийся серьезный мужчина с протезом вместо одной руки вышел из долгих войн победителем.