Зимняя месть - Наталия Антонова

– Захотеть он, возможно, и мог бы, – усмехнулся Всеволод, – но у Ростика алиби. Полиция уже проверяла.

– Откуда вы знаете?

– Во время нашего разговора с ним он сам мне пожаловался на тупоголовых ментов, – вырвалось у Чернобородова-младшего, потом он сообразил, что разговаривает с детективами, и проговорил быстро: – Извините.

– Ничего, – усмехнулась Мирослава, – бывает. – Кто же, по-вашему, мог убить Рокелову?

– Понятия не имею. Хотя…

– Что хотя?

– Да кто угодно! Виола умела наживать врагов.

– А вы не были её врагом?

– С какой стати? – искренне удивился Вячеслав.

– Хотя бы из сострадания к Марии Нестеровой, – бросила детектив пробный камень.

Вячеслав посмотрел на неё с удивлением и ответил, не отводя глаз:

– Если вы думаете, что я был влюблён в Машу, то…

– Почему были? – с улыбкой перебила его Мирослава.

– Понимаю, куда вы клоните, но мне бы никогда не пришло в голову влюбиться в девушку брата.

– Любовь обычно приходит не в голову, – вскользь заметил Морис.

– Ну, да, – усмехнулся Всеволод, – знаем, слышали, «сердцу не прикажешь», но, уверяю вас, ничего подобного у меня не было по отношению к Маше. Тем более что у меня есть девушка, с которой я дружу со школы. И именно на ней я собираюсь жениться.

– Похвальное постоянство. Значит, Машу вы просто жалели?

– Просто жалел, – согласился Вячеслав, – и я не хочу, чтобы её держали в каземате за преступление, которого она не совершала.

– Но она написала чистосердечное признание.

– Вам ли не знать методы работы нашей полиции, – грустно усмехнулся он.

– Но не до такой же степени, – невольно почувствовала она обиду за бывших коллег.

– Не знаю, не знаю, – проговорил Вячеслав загадочно.

«Упрямый мальчишка», – усмехнулась она про себя, а вслух спросила:

– А нынешняя девушка вашего брата не могла затаить злость на Виолу?

– Вероника Блинова? – удивился он. – Шутите? Ей, конечно, могло не понравиться, что Рокелова звонит брату, но не думаю, что он говорил ей о звонках Виолы, и вообще…

– Что вообще?

– Лично я думаю, что мой брат для Вероники не является светом в окошке.

– Вот как?! Но ведь вы сами говорили, что они собираются пожениться. Значит, она далеко не равнодушна к вашему брату?

– Да, он ей нравится. И даже, скорее всего, она влюблена в него, но мне кажется, что Вероника относится к тем девушкам, которые не зацикливаются на мужчине. И если не Ростик, то будет другой.

– Да вы просто психолог, – улыбнулась Волгина.

– Есть немного, – не стал отрицать Вячеслав и неожиданно для детективов добавил: – Вот вы, например, тоже ни на ком не зацикливаетесь.

Мирослава расхохоталась. А Морис подумал: «Ну тут ты явно промазал со своей диагностикой. Она ещё как зациклена! На своём коте! И если бы ты осмелился выдернуть хоть одну шерстинку из его шубы, сразу бы прочувствовал пагубность своей ошибки на собственной шкуре». Вслух Морис, естественно, ничего не сказал, только посмотрел на парня с лёгкой усмешкой, под которой Вячеслав почувствовал себя неуютно, и спросил:

– У вас больше нет ко мне вопросов?

– Пока нет, – ласково улыбнулась ему Мирослава, – спасибо, вы нам очень помогли.

– Не за что, – отозвался Чернобородов-младший, поднимаясь со стула, – если что, обращайтесь.

– Спасибо. Всенепременно.

Он ушёл, а детективы остались сидеть за столиком.

– Может быть, ещё по пирожку и по чашечке чая? – предложил Морис.

– А давай, – согласилась Мирослава.

Но на этот раз ни один из них не стал читать записки, вложенные в пирожки.

– Мне кажется, – осторожно сказал Миндаугас, – что Всеволод недолюбливает старшего брата.

– Мягко сказано, – улыбнулась Мирослава.

– Но ничего крамольного он о нём не знает.

– Угу, – согласилась Мирослава, – кроме его многочисленных интрижек.

– Но они не запрещены законом, – с некоторым сожалением проговорил Миндаугас. И Мирослава тихо рассмеялась.

– Вы вот веселитесь, – укорил её Морис, – а мы, кажется, остались при своих…

– Не совсем.

– То есть?

– Всеволод уверен, что Мария Нестерова не убивала Виолу Рокелову.

– Но какой толк Нестеровой от его уверенности? – удивился Миндаугас.

– Я и не утверждала, что толк от его уверенности есть для Нестеровой.

– То есть?!

– Он для нас!

– А… – протянул он насмешливо.

– Между прочим, зря ты иронизируешь.

– Отчего же?

– Для нас важно быть уверенными в том, что Нестерова не убийца.

– Да, пожалуй, вы правы, – согласился он. – Но ведь этого мало!

– Есть ещё кое-что…

– Что же?

Но она не ответила, лишь предложила:

– Поедем домой.

Он кивнул, положил деньги на столик, и они направились к своей машине.

– О чём вы думаете? – спросил Морис Мирославу, когда они подъезжали к дому.

– Я считаю.

– Что? Деньги? – усмехнулся Морис.

– Какой ты, однако, меркантильный, – улыбнулась она.

– А что ещё можно считать?

Мирослава видела в зеркале, как на поверхности его волнующе-голубых глаз прыгают весёлые чёртики. И тоже невольно улыбнувшись, ответила:

– Я считаю дни!

– Какие дни?!

– До весны!

– О! Вроде бы ещё январь.

– Но скоро февраль! А там и весна!

– Календарная, – поправил он её.

– Ну и что! После марта придёт апрель, растает снег, появится первая травка и…

– Расцветут подснежники, – подмигнул он ей в зеркале.

– Вот именно, – заключила она, не поддавшись на его иронию.

– И вы со своим самым любимым мужчиной будете гулять в саду, – проговорил он с самым серьёзным видом.

– С каким ещё мужчиной? – не поняла она.

– С Доном! – расхохотался он.

– А, – не разделила она его веселья и добавила: – Не только с ним, но ещё и с Шурой, и с тобой. Вы ведь тоже мои любимые мужчины, – подмигнула она ему в свою очередь.

– Вы бы выбрали кого-нибудь одного, – проговорил он, вздохнув.