Опасность предельного уровня - Сергей Самаров

Впрочем, Джабраил и не думал, что эти патрули ищут именно его, хотя излишнее напряжение даже среди пассажиров чувствовал. Обычные вибрации беспокойства передавались от человека к человеку и достигали его. Но беспокойство удивления не вызывало. Любой человек, когда его останавливают просто для проверки документов или даже обыскивают с неизвестной целью, словно ты знаменитый, отъявленный боевик, беспокойство чувствует. А для человека гордого, самодостаточного – подобные действия патрулей вообще кажутся унизительными. И все эти чувства, испытываемые отдельными людьми, легко переходят к тем, кто рядом. Чувство толпы, инстинкт толпы, давно описанный психологами. Если раздастся в толпе автоматная очередь и, испугавшись, побежит один человек, вся толпа ринется бежать. Сработает инстинкт толпы. Если перед толпой кто-то будет произносить пламенную речь, и несколько человек загорятся от этой речи высокими чувствами, загорится вся толпа. Опять сработает инстинкт. Поэтому диктаторы и революционеры всех мастей любили и любят выступать перед толпами. Они знают психологию. Нечто подобное происходит и при виде патрулей.

Поезд двинулся дальше. Проводник, русский низкорослый мужичок, дверь не закрыл сразу, и Джабраил стоял рядом с проводником в тамбуре, глядя через раскрытую дверь на родной город, как на чужой. Было ему и больно, и грустно, но, одновременно и радостно, потому что он благополучно миновал опасность, то есть подергал тигра за усы, и едет дальше. Дальше тоже будет опасно, еще долго опасность будет преследовать его, но та опасность, которая не грозит непосредственно в происходящий момент, совсем не выглядит угрожающей, и кажется, что избежать ее можно вполне.

– Извини, браток... – Дверь все же пора было закрывать, и проводник тронул Джабраила за локоть, прося посторониться.

– Чаю принесите, – попросил Джабраил проводника.

Он ушел в вагон и сел в своем купе у окна, продолжая смотреть на пригороды Гудермеса, так хорошо ему знакомые с детства, потому что в этих пригородах, как раз недалеко от ветки железной дороги, он и вырос.

Музыка опять жила в ушах Джабраила, как всегда бывало, когда он задумается. Там, на вокзале, это была тревожная, беспокойная и прерывистая мелодия. Теперь она стала грустной, ностальгической, несущей в себе неизвестное будущее и, возможно, желание совершить подвиг.

Проводник принес чай, пар поднимался из стакана, поскольку в вагоне было прохладно, но пить его горячим Джабраил не решился, потому что опасался за свой грим. От горячего чая можно вспотеть, грим легкий, может нарушиться.

Соседки по купе, две женщины из Дагестана, разговаривали между собой на непонятном Джабраилу наречии. Неудивительно, в Дагестане много разных народов живет. Он обратился к ним по-чеченски, они не поняли. И слава Аллаху. Тогда сказал по-русски:

– Можете попросить у проводника чай.

– Спасибо, мы пили еще до вас.

Похоже, они ехали издалека, потому что взяли постель. Он постель брать не стал. Путь слишком невелик, чтобы спать.

Успокоенный незнанием женщинами чеченского языка, Джабраил позвонил с мобильника Завгату. Разговаривали по-чеченски.

– Я созвонился с Махачкалой, – сообщил Завгат. – Тебя встретят. Темно-вишневый «Шевроле-Нива». Номер «600». Будет стоят у вокзала. Водитель – русский, не пугайся его. Он свой человек, и его не остановят в городе.

– Хорошо. Как там у нас? Откуда столько патрулей?

– Урусхан с делом справился. Две пули... Неизвестно только, что с Ахматом. Есть сведения, что он ранен и отправлен в Ханкалу в госпиталь. Урусхан говорит, что с такими ранами не живут. Работу Урусхана, кажется, приписывают Шкурнику.

– Урусхан надежный. Он всегда дело доделывает.

– Я знаю. Он, если успеет все остальные дела завершить, как ты велел, завтра уже выезжает в Москву. Правда, я боюсь, что может не успеть. Я ему даже пару человек в помощь выделил. Чтобы поторопился. Здесь слишком много помех, и с ними самому нарваться можно. Поэтому Урусхан осторожничает. Ищут, похоже, Юрку Шкурника. Часть его отряда перебили, остальных и его самого пока ищут. Считают, что Шкурник будет сдавшимся мстить.

– Да, насчет этих... Сдавшихся... Что, кстати, с их паспортами?

– Все в порядке. Сделали – не подкопаешься... Раздал... Уже работают...

– Это хорошо. Будем надеяться, все пройдет, как задумали. Хамзат не приехал?

– Мне он не звонил. И отец молчит. Я сам к отцу не суюсь, чтобы тень на него не бросить. Мало ли...

– С Хамом надо обязательно все выяснить. Попробуй сам ему позвонить.

– Я уже пробовал. Мобила не отвечает.

– Когда сам выезжаешь?

– Тоже хочу завтра, но я не с Урусханом, лучше последую твоим путем...

– Так лучше. Согласен. Как в город вернулся?

– Подвезли друзья. Добрался быстрее, чем ты.

– Останавливали в дороге?

– Дважды, на въезде в город и в самом городе. Все обошлось. Утром заберу «дипломат» Урусхана, отправлю в Москву груз, и дел у меня здесь не остается.

– Не забудь про свой главный груз.

– Я его с собой везу.

– И постарайся узнать, что с Ахматом. Если что, надо дочищать.

– Попробую.

– До встречи в Москве. Аллах Акбар!

– До встречи. Да хранит тебя Аллах!..

Джабраил убрал мобильник в чехол и посмотрел за окно. Там уже стремительно темнело. Казалось бы, рано еще, но, посмотрев на часы, Джабраил понял, что он счет времени совсем потерял.

– Хасавюрт скоро? – спросил он попутчиц.

Те переглянулись, тоже на часы посмотрели.

– Через час где-то.

Значит, скоро уже доберутся и до Махачкалы. Половина, считай, дороги позади...

* * *

Его встретили в Махачкале. Не на перроне, а на привокзальной площади. Здесь, хотя и стоял ментовский патруль, даже документы не проверяли. На автомобильной стоянке машин было много, но темно-вишневый «Шевроле-Ниву» с номером «600» он увидел сразу, стоящем под фонарным столбом. Заглянул внутрь через слабо тонированное стекло переднего сиденья, соседнего с водительским. Водитель, светловолосый парень с неприятным бородавчатым лицом, потянулся и открыл дверцу.

– Вы Джабраил?

– Джабраил. Так назвал меня отец.

– Садитесь.

В отличие от большинства водителей бородавчатый парень оказался малоразговорчивым и лишних вопросов не задавал. Он отвез Джабраила за город, в поселок Кяхулай, остановился перед металлическими воротами большого дома за высоким забором и просигналил. Залаяла собака. По голосу, еще из машины, Джабраил определил, что это кавказская овчарка. Вспомнился Алан и, естественно, хозяин Алана. Но предаваться воспоминаниям было некогда. Из калитки вышел волосатый приземистый мужчина, сам открыл дверцу, выпуская Джабраила.