Ночь, когда огни погасли - Карен Уайт

– Давай быстрее, – сказал Джимми, наклонившись вперед. – Я хочу быстрее въехать на вершину и посмотреть в бинокль.

Дедушкин бинокль по-прежнему висел у него на шее, только ремешок совсем истерся. Я не могла сказать наверняка, но полагала, что Джимми и ночью с ним не расставался. Гарри и Уилл дразнили его, называли малышом, который спит с игрушкой. Джимми никогда не пытался их переубедить. Мы оба понимали – он так делает, чтобы братья не стащили бинокль, пока он спит.

Оглянувшись, я повела коляску так быстро, как только могла. Дорога была широкой и по большей части ровной, так что сильно напрягаться не пришлось, но все-таки лодыжки уже начали гореть. Я проехала мимо молодого человека в униформе, на вид ровесника Гарри, и он повернулся посмотреть на нас. Неудивительно, что его внимание привлекли яркие волосы Джимми и то, как я бежала, будто за мной гнались. Но он продолжал смотреть нам вслед, когда мы уже прошли мимо, поэтому я сочла своим долгом обернуться и взглянуть на него в ответ.

Первое, что я заметила, – его глаза, темно-карие, почти черные. Их уголки смотрели чуть вверх, как будто он до того так много улыбался, что они навсегда остались в таком положении. Молодых людей в темно-синей униформе мне приходилось видеть нередко – в Чембли располагалась военно-морская авиабаза. Уилла Фэй вечно впадала в экстаз при виде мужчины в униформе, что, по-моему, было очень глупо – под униформой-то они были точно такими же, и, насколько я могла судить, ничего там не было особенного. Может, я так это воспринимала потому, что у меня была целая куча братьев и всего одна сестра.

Но не глаза и не униформа были причиной того, что я взглянула на него второй раз. А то, как он на меня смотрел. Не так, будто собирался свистнуть мне вслед, а так, будто хотел узнать мою историю.

Внезапно я осознала, что на мне двухцветные туфли и носки, в которых я выгляжу моложе своих девятнадцати лет. Уилла Фэй иногда, отправляясь на танцы, рисовала на ногах стрелки, чтобы все подумали, будто на ней нейлоновые чулки. Дома она этого не делала – боялась, мама увидит. Я не могла так надолго остаться одна, чтобы нарисовать стрелки, да мне и терпения бы не хватило. Но в тот момент, когда наши глаза встретились, я впервые задумалась, как я выгляжу.

Я шла и шла, толкая коляску туда, где хотел остановиться Джимми. Подождала, пока он поднесет к глазам бинокль.

– Что-то видишь?

Он покачал головой:

– Птиц мало. На горе ведь нет деревьев, так что я и не ожидал, что их будет много. Но видно отсюда много чего – это, по-моему, дорога, по которой мы сюда приехали.

Он протянул мне бинокль, и я взяла, по-прежнему чувствуя на себе взгляд мужчины в униформе – руки он держал в карманах, пилотку сдвинул на ухо, отчего казался загадочным и еще более красивым.

Я не сразу смогла неловкими пальцами настроить бинокль и сначала увидела только синее небо. Потом, когда опустила стекла, – дорогу и одинокую машину, медленно ехавшую по зеленой траве.

– Видишь?

Я кивнула, глядя, как машина продвигается вперед, изо всех сил стараясь с такого расстояния разглядеть, кто сидит на переднем сиденье.

– Мне нравится, каким мир видится сквозь бинокль, – сказал Джимми. – Не важно, близко или далеко, предметы все те же. Совсем как люди. – Он потянул меня за руку, и я уступила ему бинокль.

– Джимми!

Кертис неожиданно нарисовался у меня за спиной. Гарри, схватив меня за талию, оттащил в сторону. От них пахло сигаретами и алкоголем, и я с отвращением отвернулась, схватившись в ручки коляски. Гарри вновь меня оттащил.

– Почему только Джимми разъезжает в коляске? Мы тоже хотим!

– Прекрати, Гарри. Хватит. Вы можете сделать ему больно.

Кертис сделал вид, что мои слова его расстроили.

– А нам? Нам будет каково? О нас ты вообще не думаешь?

Еще до того, что случилось с Джимми, я избегала компании Кертиса. Ненавидеть – грех, но, думаю, ради него Господь сделал бы исключение. Этот парень был воплощенным злом, и будь я католичкой, как Уилла Фэй, я бы обрызгала его святой водой.

– Нет, не думаю. А теперь отдайте мне коляску.

Глаза Джимми за заляпанными очками расширились от ужаса.

– Отпусти, Гарри.

Ухмыльнувшись, Кертис сел Джимми на колени.

– Давай, Гарри, подтолкни и тоже забирайся.

– Нет! – закричала я, пытаясь дотянуться до ручек, но Гарри крепко держал меня и смеялся, будто с ним в жизни не случалось ничего веселее. Я разозлилась так, что наступила ему на ногу, радуясь, что надела туфли на каблуке. Он наконец выпустил меня, но коляска уже покатилась по тропинке, слишком близко к краю склона. Я изогнулась и вцепилась в Кертиса – в лицо, в волосы, не разбирая, лишь бы сделать ему больно. Я хотела, чтобы он вывалился из коляски, хотя было невысоко и он не мог бы расшибиться, но вдруг мне повезло бы и он налетел бы на камень. Если бы он подох, я была бы не против отправиться в тюрьму.

Внезапно мне на плечи легли сильные руки, и я увидела, что мужчина в униформе ставит Кертиса на ноги и без лишних церемоний бьет в физиономию. Кертис повалился на землю. Мужчина, встав на колени, посмотрел на Джимми. Беднягу трясло от озноба и страха, его лицо стало белее мела.

– Все в порядке? – спросил мужчина, и мы оба кивнули. Он поднялся, потер костяшки пальцев, и я увидела, что он совсем мальчишка, просто из-за униформы кажется старше. – Простите, что пришлось вот так, но я испугался и подумал, что вам нужна помощь.

Повернувшись ко мне, он спросил:

– Могу ли я проводить вас вниз? Я на машине и счел бы за честь, если бы вы разрешили подвезти вас до дома.

– Да, спасибо. – Мне было наплевать, что я совсем не знаю этого человека, что я доверила незнакомцу везти домой нас с Джимми. В его лице было что-то такое, отчего мне казалось, будто я знаю его всю жизнь.

Мужчина снял пилотку и сунул под мышку. Волосы у него были темными, густыми, коротко подстриженными.

– Лейтенант Том Бейтс, мэм. В настоящее время обучаю пилотов военно-морской авиабазы, но мой родной дом – в Дотане, штат Алабама. – Он улыбнулся, и я внезапно совсем перестала нервничать. Представила себя и Джимми, и мы пошли по тропинке вниз. Услышав звук шагов, я повернулась, уже не боясь – ведь рядом был Том.

– Ты не можешь ехать домой с незнакомцем, Душка, – сказал Гарри тем злобным тоном, к какому прибегал в тех случаях, когда война была уже проиграна. – Тебе не так много лет, чтобы папа не мог надрать тебе задницу.

Том встал между мной и Гарри, и я увидела, какой он высокий – на его фоне мой старший брат казался низкоросликом.

– Я уже ей представился, так что мы больше не незнакомцы. К тому же со мной она в большей безопасности, чем с вами и вашим другом.

Все посмотрели на Кертиса, сидевшего на корточках. Из его носа лилась кровь, окрашивая пыль красным.