Эпоха завоеваний - Ангелос Ханиотис

Главной причиной упадка была война. После Александра число войн умножилось из-за царских амбиций, территориальных конфликтов, вторжений варваров, пиратства и экспансии Рима. Итоги их оказались катастрофическими: человеческие потери, опустошение земель и разграбление их ресурсов, огромная задолженность общин и отдельных граждан, сильная зависимость от покровительствующих сил. И все же, несмотря на все проблемы, жалобы и признаки упадка, впечатляет жизнестойкость полиса как отправной точки политической жизни. Когда в начале II века до н. э. Полибий желал восславить подвиги Ахейского союза, он сравнивал его с городом-государством: «Вообще, если весь Пелопоннес не составляет одного города, то только потому, что жители не имеют общих стен»[53]. Три века спустя, в 155 году, оратор Элий Аристид, составивший хвалебную речь в честь Римской империи, описал его как сеть городских центров и содружество городов-государств:

Для Полибия, как и для Аристида, отправным пунктом, в соответствии с которым должно выстраиваться любое политическое образование, был полис — город-государство. Самое позднее с VIII века до н. э. полис являлся господствующей формой организации в древней Греции. Полис обыкновенно состоял из городского центра (асти), как правило, имевшего укрепленную цитадель (акрополь). Основное поселение было окружено сельской зоной (хора), на которой жила и работала значительная часть населения. В акрополе или на пригодных местах рядом с ним находились алтари, святилища и храмы, места народного собрания, рынок (агора), присутственные места должностных лиц и другие публичные здания. Полис, в силу своего местонахождения, мог иметь один или несколько портов, территориальные округа, обычно называемые демами, и зависимые поселения. Некоторые земледельцы, обладавшие гражданскими правами, жили в сельской местности и осуществляли свои права в поселках, разбросанных по территории полиса. Однако народное собрание они посещали в зависимости от того, насколько далеко они жили и насколько удобно им было добираться до городского центра и проводить там какое-то время.

Город-государство оставался единственной политической реальностью, на которую значительная часть эллинистического мира и Римской империи имела прямое влияние. Интеллектуалам он предлагал базовую систему взглядов. Для поэтов и прозаиков он противостоял идеализированному пасторальному ландшафту как место действия их литературных произведений. Хотя похвала Аристида, как и любая панегирическая речь, склонна к преувеличению и однобока, в одном он прав: в Римской империи существовало беспрецедентное число городов — больших и малых. В западных провинциях и в Северной Африке такое положение стало итогом колонизации и урбанизации, инициированных римлянами. На грекоязычном Востоке — в Греции и на ее островах, в Малой Азии, на Ближнем и Среднем Востоке — урбанизм имел куда более глубокие корни, нежели западный, и необходимо некоторое их различение. Верно, что в течение периода эллинизма в материковой Греции, на некоторых островах и в Малой Азии исчезло множество полисов, которые были либо полностью разрушены, либо утратили свой статус автономных общин. Но, когда в лоно греческой культуры были включены огромные пространства от побережья Эгейского моря до современного Афганистана, на них было основано или преобразовано из прежних поселений так много полисов, что, если применить чисто количественные критерии, время от Александра до Адриана следует считать периодом величайшего расцвета греческих полисов и наибольшего распространения их общественного устройства и архитектурных особенностей — народных собраний, советов, магистратов, гимнасиев, театров, рынков и общественных зданий. Но чисто количественные критерии обманчивы. Эпоха, когда мы наблюдаем беспрецедентное увеличение числа полисов, была в то же время временем перехода власти от полисов к федерациям и царствам, а затем — к Римской империи.

Политическая зависимость городов от держав-гегемонов в той или иной форме не была новшеством. Ведь на протяжении большей части V–IV веков до н. э. многие греческие полисы подчинялись сперва Афинам, затем — Спарте, Фивам и Македонии; с 387 года до н. э. до походов Александра свободные полисы Малой Азии находились под контролем персидского царя. Установление эллинистических монархий привнесло новое качественное изменение: многие города, включая такую традиционно господствовавшую державу, как Афины, попали под непосредственную или непрямую власть царей на длительный срок. Расцвет федеративных государств вырвал центральную власть из рук политиков отдельных городов-государств и передал ее деятелям уровня федераций. И наконец, еще одну перемену принесло постепенное формирование римской провинциальной администрации.

Хотя города-государства как коллективы граждан оставались ареной бурной политической жизни, их влияние на большой политической арене было ограниченным — не считая войн, которые они часто начинали. Города-государства рождали таких первоклассных государственных деятелей, как Арат из Сикиона, однако всякий раз они оказывали влияние на историю как предводители федераций и царские советники вне узких рамок их собственных городов. Города-государства соперничали за отличия и почет в настоящем, но привилегии они требовали, опираясь на заслуги прошлого. Эти противоречия объясняются глубокими переменами в обществе и институтах, вызванными расширением эллинского мира далеко за пределы, в которых города существовали до IV века до н. э.

Ни в один другой период греческой истории со времен Великой колонизации VIII–VII веков до н. э. не появлялось так много новых полисов, как за 450 лет от Александра до Адриана; но и никогда более столько полисов не исчезало с лица земли и не теряло, обычно в итоге войн, свой автономный статус. В этом периоде мы можем выделить отдельные этапы.

Первый этап, длившийся приблизительно с 330 по 220 год до н. э., начался с завоеваний Александра и борьбы диадохов за создание их собственных царств. На землях, покоренных Александром и управлявшихся его преемниками, было основано множество полисов. Сообщается, что один Александр основал более 70 городов; впрочем, это, несомненно, преувеличение. Точное число Александрий — наиболее известны из них Александрия Египетская и Александрия Арахосия в современном Кандагаре — установить невозможно. Диадохам они послужили примером. Уже в первые годы после смерти Александра последовала волна основания новых полисов, которые служили административными центрами и назывались по именам царей и членов их семей. Мелкие поселения получали новые имена и реорганизовывались в полисы; такой же статус приобретали населенные пункты, уже выполнявшие военные и религиозные функции; восстанавливались разрушенные города; вблизи селений и святилищ основывались новые. К примеру, Фермы в честь сестры Александра и жены царя Кассандра были названы Фессалониками; еще Кассандр основал в 316 году до н. э. на месте города Потидеи, разрушенного в 356 году до н. э., Кассандрию. Ему же обязаны своим восстановлением в 316/315 году до н. э. Фивы. Маленькое селение Фармаке на Оронте стало вместилищем казны Селевка I и стало называться Апамеей по имени его жены Апамы; Селевк I основал для своего царства еще две столицы, назвав их в честь себя и своего сына Антиоха[55]: Селевкию на Тигре и Антиохию на Оронте. Деметрий Полиоркет основал Деметриаду в Фессалии. Птолемей I основал Птолемаиду Гермейскую, сделав ее столицей Верхнего Египта, а его сын устроил два порта на Красном море, назвав один именем своей жены Арсинои, а другой — именем матери, Береники. Важные города в царских владениях выполняли ведущие административные функции, будучи резиденциями царей или провинциальных наместников. Их население было организовано в гражданские общины, но присутствие царя, его двора, казны и армии отличало их от «обычных» полисов. Наместники царей также основывали города: наместник Антигона Одноглазого Антигон Доким основал Докимий во Фригии в конце IV века до н. э.; придворный Антиоха II Фемисон основал Фемисоний, также расположенный во Фригии; а селевкидский чиновник Никанор основал Антиохию Арабскую.