Перемены - Джим Батчер

Однако вся сила его, все деньги, все влияние покоились на одном основании: на единстве всех членов Совета. Ну, или по крайней мере таким он должен был представляться всему остальному миру. И, как правило, именно так все и обстояло. В мирное время мы могли собачиться друг с другом или обманывать друг друга, но стоило на горизонте показаться врагу, и мы смыкали ряды. Блин, да оно относится даже ко мне — и это при том, что большинству членов Совета я представляюсь этаким подобием Дарта Вейдера. Однако, подозреваю, в конечном счете многим втайне импонирует мысль о том, что Вейдер на их стороне. Меня недолюбливают, но и мне вовсе не обязательно питать к ним особую симпатию для того, чтобы биться бок о бок с ними. Когда дело пахнет керосином, Совет действует заодно.

Вот только сейчас все было по-другому.

Я смотрел на сложенный листок бумаги, и мне вдруг начало казаться, будто я наблюдаю падение огромного дерева. Медленное-медленное — особенно в сравнении с исполинскими размерами — и все же падение, грозящее похоронить все, что окажется под его кроной.

Я здорово устал; возможно, поэтому мысль эта не вызвала у меня никакой особенной реакции. У меня имелась чертова уйма причин бояться до чертиков. Но почему-то этого не происходило.

Сьюзен подошла и остановилась рядом.

— Гарри? Что там?

Я смотрел в огонь.

— Белый Совет не может помочь нам найти Мэгги, — тихо произнес я. — У них у самих творится черт-те что. От них сейчас никакого толка.

После всех мучений, которым они меня подвергали, после всех тех случаев, когда я рисковал ради них своей шкурой, теперь, когда я по-настоящему нуждался в их помощи, я не мог ее получить.

Я тупо смотрел, как мои руки сами собой комкают письма и конверты. Я бросил бумаги в огонь и хмуро наблюдал, как они горят. Я даже не обращал внимания на то, что пламя в камине разгорелось втрое сильнее обыкновенного, до тех пор, пока яркий свет не заставил меня прищуриться. Стоило мне чуть отвернуться от камина, и это подействовало как газовый кран: огонь тут же убавился до обычной интенсивности.

Следи за собой, болван, упрекнул я себя. Как следует следи. Ты все равно что заряженный пистолет.

Никто не проронил ни слова. Мартин угнездился на одном из моих диванов и принялся чистить пистолет, раскладывая детали на журнальном столике. Молли стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле.

Сьюзен села рядом со мной, едва не касаясь меня локтем, и сцепила руки на коленях.

— Что нам теперь остается?

— Отдельные личности, — тихо ответил я.

— Не поняла, — призналась Сьюзен.

— Взятые в целом, люди, как правило, отстой, — пояснил я. — Но это не относится к отдельным экземплярам. Я обращался к Совету. Я рассказал им, что делает Арианна. Я искал у этих людей помощи. Ну, ты видела, что из этого вышло. Так что… Теперь я поговорю с отдельными людьми.

— С кем? — тихо спросила она.

— С теми, кто может помочь.

Я ощутил на себе пристальный взгляд ее темных глаз.

— Некоторые из них, полагаю, не слишком симпатичны?

— Ну, далеко не все.

Она сглотнула.

— Не хочу, чтобы ты ставил себя под удар. Ведь не по твоей вине все это вышло. Если кто-то и должен расплачиваться, пусть уж это буду я.

— Не факт, — возразил я.

— Он прав, — согласился со мной Мартин. — Ну например: ты дорого заплатила за то, что ему не удалось отговорить тебя отправиться в гости к Красной Коллегии.

— Решение принимала я сама, — упрямо проговорила Сьюзен.

— Но не слишком чтобы осознанно, — тихо сказал я. — Ты приняла решение, которое не стоило принимать, потому что не обладала всей необходимой для этого информацией. Я должен был бы дать тебе всю информацию, но не сделал этого. Ну, и вообще, вся та ситуация — не твоих рук дело.

Она устало тряхнула головой.

— Думаю, сейчас нет смысла спорить о том, кто больше виноват.

Мартин начал прочищать ствол пистолета маленьким шомполом.

— Продолжай выполнять задание, — произнес он тоном человека, повторяющего мантру.

Сьюзен кивнула.

— Продолжаем выполнять задание. С чего начнем, Гарри?

— Не «начнем», — поправил я ее. — Я начну. Я спущусь пока в лабораторию, а вы вчетвером посторожите. Только постарайтесь предупредить меня, когда начнутся неприятности.

— Неприятности? Начнутся? — переспросила Сьюзен.

— День сегодня такой.

Молли обеспокоенно оторвалась от своей стряпни.

— Чего вы задумали, босс?

Внутри меня все съежилось, как от ожога, но у меня хватило-таки сил подмигнуть Молли.

— Собираюсь сделать несколько междугородных звонков.

Я спустился в лабораторию и принялся чистить свой магический круг. Я слегка замусорил его, собирая второпях все, что могло бы показаться подозрительным. ФБР, а может, Рудольф добавили беспорядка. Убрав все из круга, я тщательно подмел его веником. Когда для ритуальной магии требуется круг, его целостность приобретает едва ли не решающее значение. Любой предмет, попавший в круг или нарушивший его периметр, мгновенно уничтожает его энергетику. Пыль и другие подобные мелкие частицы круга не обрушивают, но понижают его эффективность.

Покончив с подметанием, я взял салфетку и бутылку моющей жидкости и протер круг так, словно собирался делать в нем хирургическую операцию. На это у меня ушло минут двадцать.

Разделавшись с уборкой, я взял с полки старую коробку из-под сигар, в которой у меня хранится речная галька. Собственно, почти все камушки лежат там для маскировки. Я порылся в них до тех пор, пока не нашел гладкого куска огнеупорного обсидиана.

Потом вернулся к кругу и сел в него, скрестив ноги перед собой. Коснулся периметра пальцем, послав в него заряд воли, и вокруг меня с тихим хлопком выстроился невидимой паутиной барьер. На сей раз целью его было сконцентрировать магию, с которой я собирался работать.

Я положил черный камень на пол перед собой, сделал глубокий вдох, распрямил спину и принялся сосредотачиваться. Так, продолжая дышать глубоко и размеренно, я сложил в уме заклинание. Работа была тонкая, и всего несколько лет назад, когда я только начинал обучать Молли премудростям своего ремесла, я бы побоялся взяться за такую. Да и теперь она давалась мне не то чтобы легко.

Настроив сознание должным образом, я сделал еще один глубокий вдох.

— Voce, voco, vocius, — прошептал я и, выждав мгновение, повторил заклинание еще раз: — Voce, voco, vocius.

Так продолжалось пару минут, а я все старался изобразить говорящего по телефону древнего римлянина. Я уже начал сомневаться в том, что этот чертов камень вообще заработает, но тут лаборатория вокруг меня исчезла, сменившись непроглядной чернотой. На ее фоне сделалось видимым энергетическое поле моего круга: бледно-голубой мерцающий цилиндр, начинавшийся от пола и уходивший вверх, словно бы в бесконечность. Правда, мерцание его никак не освещало окружения, словно свету просто не от чего было отражаться.