(не)твой - Эллин Ти

А вот за вторую руку меня хватает сам Ярослав. Причём делает это ощутимо больно. Он сжимает пальцами предплечье так, что в первую секунду неосознанно появляются слёзы.

— Я сказал, — шипит он, подходя ближе. Краем глаза вижу, как старшие начинают выходить в холл после тренировки, и надеюсь, что Антон не увидит всего этого. Я просто банально не хочу драки, — что тут ему не светит никакое будущее. Ему нужно учиться, чтобы потом найти работу и зарабатывать деньги.

— Ты совсем чекнулся на своих деньгах, Ярослав, ему пять лет, и он волен заниматься тем, чем ему хочется, будь то хоть хоккей, хоть кружок кройки и шитья, ты понял?!

Я не замечаю за собой, как начинаю кричать, и даже почти не обращаю внимания, что руку мою сжимают ещё сильнее. Только Матвей, пытающийся оторвать меня от Ярослава, приводит в чувство, а вот у самого Давыдова в глазах ярость, он словно не в себе, это пугает.

— Папа, отпусти маму, пусти! — кричит мой маленький защитник, отталкивая Ярослава, но, к счастью, на нашем пути возникает Лёша. Он подходит к нам близко, и Ярослав рядом с ним кажется не там уж устрашающим.

— Ольга Сергеевна, все в порядке у вас? — спрашивает он, делая голос чуть грубее, чем есть на самом деле, и расправляя плечи. Ещё один позёр. Но сейчас мне только на руку это. Ярослав не силен в драках, хотя спортивную форму он поддерживает, и если есть шанс избежать потасовки, он скорее всего это сделает. Тем более когда соперник размером с медведя. — Помощь нужна?

— Не нужна, — фыркает Ярослав, отпуская мою руку и тут же со злостью уходя из спорткомплекса.

— Спасибо, Лёш, — говорю парню, и вижу, как к нам направляется Антон, — и прости, что оказался свидетелем этого.

Он кивает и уходит, и я тут же обнимаю Матвея. Мне хорошо, когда он рядом и в безопасности, но сейчас он очень расстроен из-за поведения Давыдова.

— Оль, ты в порядке? — подлетает к нам Антон. — Я не успел, прости, вышел чуть позже. Что случилось?

Прикладываю палец к губам. Не хочу обсуждать это при ребенке, но и отнекиваться от Антона тоже не буду. Киваю в сторону коридора, где располагается мой кабинет, и иду туда с сыном, чувствуя спиной взгляд Антона.

Достаю альбом и несколько стареньких карандашей, тут же думаю, что теперь нужно купить набор к себе в кабинет для Матвея, и прошу его порисовать несколько минут, пока я не вернусь.

Антон ждёт меня в коридоре, нервно расхаживая туда-сюда. Он волнуется, я вижу это, и переживает, что от Ярослава меня спас не он.

— Антош, всё в порядке, — подхожу к нему и кладу руку на плечо, чуть поглаживая, пытаясь успокоить, но пока не действует ничего.

— Я не понимаю, что ему нужно?

— Я не знаю, — пожимаю плечами. Я действительно не знаю, — возможно, просто поиздеваться надо мной.

Неосознанно потираю руку в том месте, где меня хватал Ярослав, потому что ощущения не самые приятные, и Антон тут же берет мои пальчики в свою ладонь, поднимая руку к лицу. На предплечье уже цветут фиолетовые отметины, и кожа вокруг все ещё покрасневшая. Я вижу, как раздуваются ноздри Антона от злости, и спешу положить ладонь ему на щеку, чтобы хоть немного успокоить этот бушующий ураган.

— Оль, я точно сломаю его. Оль, клянусь, убью и глазом не моргну!

— Ага, и сядешь! — злюсь. Я поэтому и не хотела, чтобы Антон успел мне помочь. Он точно ввязался бы в драку, а Ярослав это так не оставил бы. — А что я делать буду без тебя?

— У тебя Матвей есть.

— А что, если я хочу, чтобы ты тоже был у меня?! — признаюсь. Лучше ведь не найти времени, да?

— Что ты сказала? — он словно не верит. Как будто бы до сих пор думает, что я снова могу начать его отвергать. От этого становится очень стыдно и грустно.

— Я сказала, что ты мне нужен. Желательно целый и невредимый.

— То есть, — от злости почти не остаётся и следа. Он начинает улыбаться, смотрит на меня с прищуром, подходит впритык, как обычно, — мы будем пробовать рассказать Матвею правду?

— Это будет сложно, Антош. Он правда очень сложный ребёнок, когда дело касается этой темы. И если ты готов…

— Не-не, — перебивает меня, — ты скажи, что в этом есть смысл. Я хоть гору пешком перейду, только если в этом будет смысл, понимаешь?

Он… он просит дать гарантию, что мы точно будем вместе, когда он завоюет сердце моего ребенка. Потому что это в своей голове я уже все решила, а вот Антону ещё не призналась, что окончательно утонула в нём, и что выныривать мне не особо хочется.

Я осторожно киваю. Почти незаметно, но Антон видит. Он всё видит. И тут же целует меня, улыбаясь, и я снова забываю вообще обо всём на эти сладкие пару минут.

— Мне пора, — шепчу, с трудом оторвавшись от Антона, — там Матвей один.

— Иди, конечно, — он целует меня в лоб, а потом поднимает руку и целует все синяки, которые оставил мне бывший, и я в сотый раз понимаю, насколько правильный выбор я сделала. Антон уходит, все ещё улыбаясь, а потом оборачивается и негромко говорит мне: — Все преодолеем, Оль.

И я ему верю

Абсолютно дерьмовое чувство, когда от надоедливого бывшего любимую спасаешь не ты, а твой друг, который катает к ней яйца. Я увидел Олю с этим Мудославом уже когда с ними стоял Лёха, а этот быстро убегал, понимая, видимо, что могут начистить рожу. Спасибо, конечно, что Лёха появился вовремя, но чувство все ещё дерьмовое.

Мне хочется всегда быть рядом, чтобы суметь её защитить, когда это будет необходимо. И хоть головой я понимаю, что это физически невозможно, то сердцу очень хочется Кроху веревками к себе привязать и не отпускать вообще никогда, чтобы в любую секунду успеть на помощь, а не просрать очередной раз.

Вообще, её бывший реально мудак. Ну, либо у него с головой непорядок какой-то. Потому что выяснять отношения на повышенных тонах и применять физическую силу, когда рядом стоит твой ребёнок… Я не знаю. Меня иначе учили, так быть не должно. За какое там хорошее отношение к Матвею говорила Кроха? Я увидел то, что этот еблан ценит только себя, но точно не ребенка, молчу уж об отношении к Оле.

Мелкий испуганный был, Кроха моя в синяках. А до этого говорила, что «он хороший отец». Ну-ну, хороший. Видел я, какой он хороший. Желание найти его и сломать ему пару рёбер просто сумасшедшее. И кажется, появись он рядом со мной или с Олей — не сдержусь.

Меня вообще остановило от того, чтобы догнать его и прописать в нос пару раз только Оля со своим смущённым признанием. Я правда сразу всю злость растерял, улыбался как дурак стоял. Мне все ещё не верится, что она сдается, после стольких-то отказов. А тут говорит, что нужен, что с мелким будем вместе разбираться как-то, что действовать я не зря буду.

Вот она точно ведьма. Два слова сказала, а я все, поплыл. Рычал, как тигр, а тут чуть ли котом не стал мурлыкать от признаний Крохи.