Живешь только трижды - Сергей Донской

– А ты, оказывается, настоящий джентльмен, Женя. Такой галантный. Такой деликатный.

В ее устах эти эпитеты прозвучали почти как ругательства.

Бондарь скромно улыбнулся:

– Джентльмен из меня никудышный, зато я обладаю кое-какими телепатическими способностями.

– Да? – кисло улыбнулась Ариана. – И что же тебе подсказала твоя телепатия?

– Ты только и ждала того момента, когда я схвачу тебя за грудь и, лепеча всякие глупости, потащу к кровати. А ты бы брыкалась и разыгрывала из себя оскорбленную добродетель.

– И что потом?

О, тут существовала масса вариантов, ни один из которых не прельщал Бондаря. Например, в самый разгар любовной сцены в комнату могли ворваться музыканты – потенциальные свидетели изнасилования или попытки изнасилования. Таким образом, Бондарь попадал в милицию и моментально выводился из игры. Если же Ариану интересовала лишь крупная сумма, которой он якобы располагал, то его можно было бы шантажировать, как последнего лоха. Но делиться своими догадками Бондарь не стал, оставил их при себе.

– Потом я бы чувствовал себя полным идиотом. – Ему не составило труда произнести признание искренним тоном, поскольку это было чистой правдой.

– Вот так новость! – Глаза Арианы сузились в недоверчивом прищуре. – Мужчина, овладевший женщиной, чувствует себя идиотом?

– Не овладевший, а всего лишь распалившийся, как павиан, – внес корректировку Бондарь. – Бедолага сходит с ума от страсти, а ему говорят, что это лишнее. Потому что женщина боится испортить прическу. Или не хочет помять платье… Кстати, – воскликнул Бондарь, присмотревшись к лицу Арианы, – ты не успела накраситься, так что не станешь возражать, если я…

Не договорив, он неожиданно впился в ее губы скорее властным, чем пылким поцелуем. В следующее мгновение она резко толкнула его в грудь. Они застыли, как два боксера на ринге, которым помешал удар гонга. Бондарь улыбался. Ариана нет. Ни он, ни она не шевелились.

Двигались лишь фигурки на экране телевизора. Там приплясывали молодые люди в негритянских нарядах, плохо сочетавшихся с их простецкими рязанскими физиономиями. Штаны у всех были необъятной ширины, словно вся троица носила под ними памперсы. Они выкрикивали какой-то горячечный бред, сучили ногами в великоватых кроссовках, а руками делали движения, имитирующие плавание саженками. По ним плакал Гарлем, это было видно невооруженным глазом. Оставалось надеяться, что когда-нибудь хлопцы туда попадут. И пожелать им, чтобы у них не пропала охота музицировать после того, как чернокожие братья объяснят им, почем фунт хип-хопа и как правильно двигать тазом.

– Ты рискуешь оставить о себе плохое впечатление, – промолвила наконец Ариана.

Брови Бондаря приподнялись.

– Из-за того, что я не набросился на тебя, как дикий зверь?

– Нет. Просто я привыкла оценивать будущих любовников по первому поцелую. Твой поцелуй был очень уж грубым.

Бондарь подмигнул девушке:

– У меня наготове еще один, нежный…

На этот раз он постарался на славу. Несколько секунд Ариана стояла неподвижно, как статуя, а потом начала постепенно оживать. Бондарь крепился до тех пор, пока ее когти не впились в его затылок, норовя содрать с него скальп. После этого пришлось отстраниться и перевести дух.

– Мы собирались поужинать, – напомнил он, стараясь дышать не слишком шумно.

– А еще мы собирались обсудить наше деловое сотрудничество, – сказала Ариана, трогая кончиком языка успевшие припухнуть губы.

– Самое время совместить приятное с полезным.

– Вы, мужчины, такие глупые создания. Нужно совмещать полезное с полезным, а приятное – с ну о-очень приятным.

Бондарь провел пальцем по покрывшемуся мурашками плечу Арианы:

– По-моему, ты замерзла.

Она посмотрела ему в глаза:

– Так согрей.

– Обязательно, – пообещал Бондарь. – Я закажу тебе самое горячее блюдо, которое только можно найти в севастопольском ресторане.

– Дурачок, ох ты и дурачок, Женя! – прошептала Ариана, качая головой.

– Полагаю, это заявление дает мне право назвать тебя дурочкой, – церемонно произнес Бондарь. – Но мне не хочется этого делать.

– Скажите пожалуйста! Почему же?

– Потому что я не простил бы себе романа с дурочкой. – Бондарь сверкнул короткой, как фотовспышка, улыбкой. – Предпочитаю влюбляться в женщин, совершенных во всех отношениях.

Густые брови Арианы взметнулись вверх, подобно ушам охотничьей собаки, сделавшей стойку.

– Ты влюбился? У нас с тобой роман?

– Пока что у нас с тобой несостоявшийся ужин, – уточнил Бондарь, расщедрившийся на новую улыбку. – Еще немного, и у кого-то из нас начнет бурчать в животе, а тогда все очарование сегодняшнего вечера моментально развеется. Ты же не этого добиваешься?

– Что ж, считай, что тебе удалось заинтриговать меня по-настоящему, Женя, – признала Ариана, отступая на шаг и щурясь. – Будет очень жаль, если ты меня разочаруешь.

– Кому жаль? – беспечно спросил Бондарь.

– В первую очередь – тебе, – прозвучало в ответ.

Он попытался разглядеть на губах Арианы хотя бы намек на улыбку, но это ему не удалось. Осталось лишь снова оскалиться в одностороннем порядке. Третья по счету улыбка Бондаря чем-то смахивала на те, которые можно увидеть на лицах дрессировщиков, входящих в клетку к хищникам. Неудивительно. Связавшись с загадочной Арианой Патричей, он рисковал ничуть не меньше и ни на секунду не забывал об этом.

Возвращаясь из «Ярда», куда пришлось завезти Ариану, Бондарь лениво размышлял о том, что недаром греки утверждают, будто дым от их жаровен виден даже из космоса. К этому следовало добавить, что в таком случае Вселенная пропитана дымом и запахами греческой кухни. Во всяком случае, так представлялось Бондарю после посещения таверны «Румелия», где пожелала отужинать Ариана.

На тамошних жаровнях жарилось и пеклось столько всякой всячины, что им пришлось слегка заморить червячка сыром и креветками, дабы не захлебнуться обильной слюной в ожидании заказанных яств.

Между тем выбрать в меню более фундаментальные блюда оказалось задачей не из легких, поскольку глаза разбегались от обилия одних только аппетитнейших названий. Наивен тот, кто полагает, что греки неприхотливы в еде, питаясь преимущественно молодой бараниной, хлебом да маслинами. Попробовал бы такой человек хотя бы огурцы, фаршированные тушеными грибами, мясным фаршем, рисом, репчатым луком и всевозможной зеленью! Поданные на стол под йогуртом, смешанным с томатной пастой, они источали такой аромат, что их хотелось слопать прямо вместе с керамическими горшочками.

Если Бондарь с Арианой не поступили таким образом, то лишь потому, что за огурцами последовали гаргантюэлевские порции мелидзано. Это были запеченные на противне баклажаны, предварительно очищенные от кожуры и перетертые с лимоном, солью и чесноком. Сдобренные оливковым маслом, они проскакивали в пищевод как бы сами собой – успевай только косточки от маслин сплевывать.