Кодекс скверны. Предтеча - Ольга Ясницкая

Твин небрежно смахнула с плеча руку Слая и опустилась напротив:

— Лучше пусть эта штука побудет пока у меня.

Керс нехотя протянул ей зажигалку и провёл руками по лицу.

— Где твой антидот? — она подозрительно сощурилась. — Керс, ты меня слышишь? Ты когда в последний раз принимал его?

— Вот пристала, — натянуто улыбнулся он, ища поддержки у Харо, но тот насупился и с осуждением покачал головой.

— Отвечай на вопрос! — потребовал Слай.

— Не помню, может неделю назад, может больше.

Твин извлекла из поясной сумки склянку и протянула ему. Керс покосился на пузырёк с чёрной жидкостью. Чёрт, да что они пристали! Им-то какая разница?

— Чего ждёшь? — прорычала она. — Не вынуждай меня силой вливать в тебя это!

Нехотя, он откупорил крышку и поднёс пузырёк к уголку глаза. От вязкой капли тут же знакомо защипало.

— Пойдём поговорим, — она поднялась и протянула руку.

Слай недовольно нахмурился, но Харо многозначительно прочистил горло и тот, недовольно ворча что-то под нос, вернулся на место.

Твин крепко сжимала ладонь, ведя за собой подальше от остальных. Антидот уже начал действовать. Гнев сменила апатия, медленно переходившая в подобие эйфории, когда мир кажется ярче, а проблемы уже не такими существенными.

— Зачем ты убиваешь себя? — она с укором смотрела в глаза, скрестив руки на груди.

— С чего ты взяла? — с невинным видом приподнял он бровь.

— За дуру меня держишь?

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Всегда считала тебя умнее всех нас вместе взятых, — разочарованно вздохнула Твин, — и сильнее. Выходит, ошибалась.

— Легко говорить! — горько ухмыльнулся он. — Ты же ничего не теряешь. С тобой будут Слай и Харо.

— Да я бы всё отдала, чтобы и ты… — она запнулась на полуслове.

Кажется, он перегнул. Упрекать её точно не собирался. Керс коснулся пальцами её подбородка и заглянул в глаза:

— Поверь, Твин, я рад за тебя. Правда, рад. Но не осуждай меня, ладно?

— Хорошо, — согласилась она, — но хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал.

— И что же?

— Что остановишься. Прекратишь уничтожать себя. Керс, поверь, всё наладится, вот увидишь. Просто потерпи немного.

Вера. Ещё одна лживая сука. Куда опаснее надежды, между прочим. Разве не вера заставляет совершать безумные поступки? Разве не ради веры предки разрушили всё, что могли? Разве не из-за веры их, осквернённых, уничтожают веками?

— Просто пообещай мне, ладно? — попросила она.

— Ты ведь не отстанешь?

Твин покачала головой.

— Ну хорошо, обещаю.

— Вот и отлично, — поразмышляв недолго о чём-то своём, она смущённо улыбнулась. — И ещё кое-что.

Привстав на носочки, Твин обвила рукой его шею и потянулась к губам. Нет, не поцелуй, призыв, всего лишь застенчивое прикосновение, будоражащее, мягкое, но такое опьяняющее. Оно обжигало, манило и он не сдержался, не в этот раз.

До этой минуты и представить не мог, что всего лишь один поцелуй может быть таким упоительным. Возможно, потому, что в тайне мечтал об этом уже столько лет. Он наслаждался ей, наслаждался дыханием, наслаждался её теплом.

Как же сильно он хочет её. Прямо здесь и сейчас. Но переступив черту однажды, возврата не будет и всё полетит к чертям. Нет, так нельзя! Соберись, это просто прощальный поцелуй, подарок. Видно же, старается дать надежду на что-то светлое, поделиться капелькой любви, которая на самом деле не имеет к нему никакого отношения.

— Пусть это станет залогом, — прошептала она, — на твоё обещание.

Керс прижал её к себе, крепко, по-дружески, борясь с разбушевавшимся внутри штормом. Он постарается принять её дар как надежду, которую так ненавидит, но ради Твин, готов это сделать.

— Ты права, всё это ерунда, мелкие неудобства, — он провёл ладонью по её щеке, — вот смерь — неприятность посерьёзнее.

— Выходит, что жизнь — сплошное неудобство, оканчивающееся серьёзной неприятностью? — рассмеялась она.

Керс вспомнил о своём шраме. То ещё «неудобство», мать его.

— Мысль уловила.

Она кивнула, видимо, оставшись довольной его ответом. Сжав ладонь в кулак, выставила согнутую в локте руку перед собой. Он повторил за ней жест и коснулся её предплечья.

— До встречи, брат, — её голос дрогнул. — До или после.

— До или после, Твин.

Сколько раз слышал эти слова, прощаясь перед очередной охотой, но только сейчас по-настоящему осознал их значение. Шанс хотя бы раз увидеться с ними до Земель Освобождённых ничтожно мал.

Завидев их, Слай устало поднялся. Харо вопросительно взглянул на Твин, мол, что там у вас.

— Всё под контролем, — заверил Керс, стараясь не смотреть в сторону Слая.

Тонкий, злорадный голосок в голове не давал покоя, то и дело твердил о предательстве. Он в очередной раз повторил себе, что не было ничего такого, просто оба на мгновение поддались эмоциям, с кем не бывает.

— Пора возвращаться, — Твин прислонилась к стене и принялась задумчиво ковырять носком землю.

Похоже, совесть мучила её не меньше.

Слай поднял руку, повторяя точь-в-точь жест и слова, произнесённые ранее Твин, затем он крепко обнял друга и похлопал по спине:

— Будь осторожен, брат. Постарайся ни во что не вляпаться.

— Разве это не по твоей части? — иронично хмыкнул Керс. — Береги её, брат, не отдавай никому.

Последние слова прозвучали так, чтобы их мог слышать только Слай. Тот многозначительно посмотрел на него и отошёл в сторону.

— Встретимся после, брат, — Харо грубо толкнул руку Керса. — Надолго задерживаться в этой заднице не собираюсь.

— Не забудь запастись историей поинтересней, — подмигнул он.

Верить в происходящее не хотелось. Чертовски сложно осознавать, что это последняя ночь с ними, с друзьями. С его семьёй. С теми, с кем плечом к плечу провёл лучшие годы своей жизни. Что бы ни произошло, а эти трое останутся с ним до самого конца, пусть даже только в памяти.

Побудка прозвучала едва Слай провалился в сон. От синего дыма голова раскалывалась на части, двоилось в глазах. Под боком недовольно заворочалась Твин.

— Что, уже? — сонно проворчала она, прижавшись к нему ягодицами.

Желание горячей волной опустилось вниз. Как же не вовремя, чёрт возьми, хотя это дело неплохо спасает от похмелья. Он провёл ладонью по её бедру, прижал к себе.

— Угомонись, — Твин неохотно сползла с койки и побрела в сторону душевых в чём мать родила.