Голодный мозг. Как перехитрить инстинкты, которые заставляют нас переедать - Стефан Гийанэй

Пока Лайбел ничего не подозревал, 1 декабря 1994 года Фридман опубликовал статью в журнале Nature, где раскрывал природу ob-гена. Ген кодирует синтез пептидного гормона. Он возникает в жировой ткани и затем попадает в кровеносную систему. Фридман назвал пептидный гормон лептином, от греческого слова leptos, что значит «тонкий». Кроме того, он выяснил, что геном человека содержит практически идентичный ген. Статья заканчивается пророческими словами:

Фактор сытости был найден. И ожирение вот-вот готово было перейти в ранг биологических проблем.

Имена Лайбела и большинства других ученых, которые занимались развитием этого проекта, были вычеркнуты из списка авторов исследования. За день до выхода статьи Фридман подал патент на лептин. После отчаянной битвы между фармацевтическими компаниями патент достался компании Amgen за 20 миллионов долларов. Компания намеревалась превратить лептин в сильнейшее лекарство для похудения.[102]

Открытие лептина вызвало ажиотаж среди ученых и фармацевтов. Ученые стремились опередить друг друга и первыми описать принцип работы лептина, а также определить его потенциальные возможности в качестве лекарства для похудения.

Сначала нужно было выделить чистый лептин и ввести его грызунам, чтобы посмотреть, как он изменит состояние их адипозности. Повторяя опыт Коулмэна с парабиозом, Фридман и его коллеги выяснили, что инъекция лептина умеряет разгульный аппетит у мышей с природной склонностью к ожирению. Как и ожидалось, подопытные мыши начали активно терять лишний вес. Введенный лептин заполнил собой физиологическую дыру, которая заставляла мышей толстеть. Больше всего фармацевтическая индустрия и общественность были заинтригованы другим открытием: инъекции лептина в больших дозах приводили к полному растворению жировой прослойки у здоровых мышей, при этом не сокращая мышечную массу. Как и предполагали Кеннеди, Херви и Коулмэн в прошлой половине столетия, жировая ткань производила гормон лептин, который, воздействуя на мозг, помогал ему осуществлять контроль над аппетитом и адипозностью.

Но это все относится к грызунам. Значение лептина для человеческого организма оставалось неизвестным, пока в 1996 году профессору клинической биохимии Стивену О’Рейли из Кембриджского университета не удалось сделать поистине счастливое открытие. О’Рейли изучал генетику диабета и ожирения. Он перебирал бесчисленные карточки пациентов, страдавших от этих заболеваний, в поисках совершенно уникальных случаев – «выдающихся больных» с генетическими отклонениями, которые могли бы пролить свет на принцип развития заболевания. Вскоре после того, как исследовательская группа Фридмана опубликовала свою статью, О’Рейли начал искать пациентов с мутацией гена лептина. Он нашел двух подходящих кандидатов – двоюродных сестер индейского происхождения, родители которых приходились друг другу двоюродными братьями и сестрами, жившими в одной семье (межродственные браки повышают вероятность того, что редкая мутация затронет обе копии гена и приведет к генетическому расстройству). Одина из сестер весила 85 килограммов в возрасте восьми лет. Одна она не могла передвигаться без инвалидной коляски. Даже после липосакции девочка продолжала быстро расти в ширину. Вторая сестра в два года весила уже 30 килограммов. У обоих детей наблюдалась крайняя степень одержимости едой, с раннего возраста они отличались ненасытным аппетитом. О’Рейли понял, что столкнулся с незаурядным случаем ожирения, который не имеет ничего общего с психологическими проблемами. Было очевидно, что у детей развились какие-то серьезные биологические нарушения.

Садаф Фаруки появилась в лаборатории О’Рейли всего месяц назад и заняла должность научного сотрудника. Она получила свое первое задание – найти лептин у обеих сестер, но не смогла этого сделать. Решив, что провела анализ неверно, она повторила его еще раз. И в этот раз у детей не обнаружились признаки лептина. О’Рейли и Фаруки нашли человеческий эквивалент мыши Жирдяя с первой попытки.

Со временем Фаруки и О’Рейли смогли доказать, что ненасытный аппетит детей и необычно сильная степень ожирения развились из-за отсутствия одного азотистого основания (гуанина) в нуклеотиде – это всего одна буква в генетическом коде, который состоит из 3,2 миллиарда букв. Отсутствие гуанина деактивирует ген лептина. «Впервые мы получили доказательство того, дефект одного гена человека может стать причиной развития ожирения», – говорит Фаруки. «Полное отсутствие лептина в человеческом организме также провоцирует ожирение».

Итак, Фаруки и О’Рейли приступили к масштабной работе с пациентами, у которых наблюдался дефицит лептина. Оказалось, что такие случаи встречаются довольно редко. «При рождении у детей с дефицитом лептина обычно нормальный вес, – объясняет Фаруки, – но вскоре они начинают испытывать очень сильное чувство голода уже с первых недель жизни». В возрасте одного года они уже страдают от ожирения. В два года их вес достигает от двадцати пяти до тридцати килограммов, но на этой отметке ожирение только начинает набирать обороты. У здорового нормального ребенка доля жира составляет 25 процентов, у типичного ребенка с ожирением эта цифра достигает 40 процентов, у детей с недостаточностью лептина жировая ткань составляет 60 процентов от общей массы тела. Фаруки указывает на первостепенную причину развития ожирения у детей с лептиновой недостаточностью – «невероятно сильная тяга к пище». Они потребляют исключительно огромное количество калорий.[103] Кроме того, центр вознаграждения в их мозге очень бурно реагирует на изображения высококалорийной пищи с сильными подкрепляющими свойствами. Дети с лептиновой недостаточностью практически все время испытывают чувство голода, они всегда сильно хотят кушать, даже сразу после еды. У них настолько сильно разгорается аппетит, что их практически невозможно посадить на диету. Если детей ограничивать в пище, то они обходными путями находят себе пропитание. Они доходят до того, что выискивают в мусорных баках объедки или грызут замороженные рыбные палочки, которые находят в морозилке. Так ведут себя отчаявшиеся люди, которые умирают от голода.

Более того, дети с лептиновой недостаточностью демонстрируют очень сильную эмоциональную и когнитивную связь с едой. «Они получают удовольствие от процесса поедания пищи, – продолжает Фаруки, – если дать ребенку еды, то он будет невозможно счастлив. При этом не имеет значения, что это за еда». Даже ужасные блюда из больничной столовой не внушали им опасений. Но если дети не обнаруживали еду, они испытывали сильный стресс, даже когда ее уносили ненадолго. Если они не получали пищу, то они начинали вести себя агрессивно, плакать и требовать хоть что-нибудь поесть.