До мозга костей - Ребекка Шеффер

Она вздохнула и подперла подбородок ладонью.

– Ты прав.

– Насчет чего? – спросил Ковит, поднимая глаза.

– Люди думают, что ты неправильный монстр. – Нита посмотрела на свои руки, представляя в них скальпель. – У меня очень хорошо получается разрезать существ на части, но лишь потому, что они не люди. Я не могу сделать это, когда у них есть имя. – Она сжала кулаки. – В тот момент, когда парень в клетке представился, я сдалась.

– Это тактика дегуманизации, – пожал плечами Ковит. Нита подумала, а смог ли бы он так легко дегуманизировать Миреллу, если бы они говорили на одном языке. – Я не причиняю боль людям, которых знаю. Я встречал занни, которые могут это делать, – эти парни настолько одержимы собой и собственным удовлетворением, что даже не могут нормально взаимодействовать с миром. Для них нет ничего реального, кроме себя самих. Я не такой… пока. Возможно, когда-нибудь стану.

– Это фатализм, – сказала Нита, но на самом деле не была в этом уверена.

– Вообще-то нет. Это факт.

Нита легла на пол и уставилась на люминесцентные лампы.

– Ты не можешь причинить боль людям, которых знаешь, да? А я – среди таких?

Он засмеялся, и этот смех прозвучал не так жутко, как она ожидала.

– Ты была в безопасности какое-то время.

– Прости, но я пока не буду включать свои болевые рецепторы.

Он фыркнул.

– Ты же помнишь, что я сейчас на другой стороне клетки?

Она повернулась к нему.

– Я уверена, что мы оба на другой стороне клетки.

Он улыбнулся, и Ните понравилась эта улыбка.

«Что ты делаешь, Нита? Ты сочувствуешь этому парню? Прекрати!»

В голове снова зазвучали крики – безумные крики Миреллы. Улыбка Ниты погасла, и улыбка Ковита исчезла вместе с ней.

– Извини. – Нита села, не зная, почему она извиняется.

– Все в порядке. – Ковит отвернулся. – Мне больше нравится, когда люди вспоминают, кто я такой. Единственное, что я ненавижу больше, чем демонизацию, – это когда люди активно игнорируют то, что я делаю, или пытаются найти этому оправдание.

– Я этого не делаю.

– Я знаю. – Его пальцы бегали по полу, рисуя фигуры на несуществующей пыли. – Ты когда-нибудь смотрела сериалы, где главные персонажи – серийные убийцы? «Декстер»? «Ганнибал»? Про сексуальных вампиров, которым мафия платит, чтобы те заманивали жертв? Люди выдумывают для серийных убийц всевозможные оправдания. «Все нормально, он убивает плохих парней». «Все нормально, потому что это произошло за кадром». Я их ненавижу. Я ненавижу, когда люди так поступают со мной. Когда они пытаются вызвать у меня сочувствие и оправдывают все решения, которые по сути аморальны.

Нита сглотнула, сложила руки на коленях и попыталась собраться с мыслями, а через мгновение заговорила:

– Нет, я согласна, это неправильно. Твои действия не вызывают сочувствия. И я думаю, что единственный человек, который пытается оправдать твой выбор, это ты сам.

Он моргнул и неуверенно посмотрел на нее.

– Ты мучаешь людей, чтобы выжить. Не только из-за необходимости, но и потому, что тебе это нравится. На этом рынке так много боли, что я уверена: ты мог бы найти себе пищу, если бы просто пошел прогуляться. Но ты решил не делать этого. Ты захотел сам готовить себе еду. – Нита встретилась с ним взглядом. – Я не думаю, что твое решение моральное.

Он немного помолчал, и его губы искривились в жестокой улыбке.

– Значит, ты считаешь меня чудовищем.

– Нет.

Его улыбка погасла.

– Нет?

– Я считаю чудовищем Рейес. Она не обладает сочувствием по отношению к другим – не только к заключенным, но и к своим сотрудникам. Она даже своих клиентов сможет убить, если будет нужно. Я не думаю, что в мире есть кто-то, на кого ей не плевать, и какие-либо черты, которые она бы не перешла. – Нита пожала плечами. – Я видела тебя. У тебя есть сочувствие. Ты просто решил проявлять его выборочно. Это совершенно другой выбор – человеческий.

Нита поднялась на ноги и отряхнулась. Она не знала, почему у нее дрожат руки, но пыталась успокоить их. Ковит смотрел на нее, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

Когда она повернулась, чтобы уйти, он позвал ее:

– Нита.

– Да?

Ковит долго смотрел на нее и наконец сказал:

– За экраном наблюдения спрятан пистолет. Зажат между экраном и стеной. Он заряжен.

– О, – моргнув, выдавила Нита. Она не понимала, почему Ковит ей это рассказывает.

Закрыв глаза, он откинулся назад, уставился в потолок и больше не произнес ни слова.

За экраном был спрятан не только пистолет. Нита нашла еще один выкидной нож, который сразу положила в карман, измятый учебник испанского языка для начинающих и пачку купюр, где насчитывалось без малого сорок долларов.

Нита долго смотрела на деньги. Хватит ли этого, чтобы нанять лодку? Если хватит, то ей не нужно грабить Рейес. Она могла бы просто уплыть.

Нита снова пересчитала деньги. Есть ли смысл рисковать? Она могла бы уйти на рассвете, взять лодку и уже к полудню быть в Бразилии, а затем позвонить в МПДСС. И попросить защиты. Потом она свяжется с отцом и уедет с ним домой. Она могла бы сообщить МПДСС все грязные подробности о Боулдере и Рейес, чтобы полиция могла арестовать их в следующий раз, когда они будут выезжать из Перу. Мирелла бы оценила такой поступок.

Нита положила деньги на пол и уселась по-турецки рядом с ними. Почему Ковит, рассказывая о тайнике, говорил только про пистолет, а о деньгах не упомянул?

Итак. Она могла бы уйти. Нита проверила время – скоро рассвет: солнце будет подниматься в следующие полчаса. У нее достаточно времени, чтобы спуститься в доки и узнать, удастся ли ей заплатить за дорогу до Бразилии. А если денег не хватит, будет еще и время вернуться, устроить ловушку для Рейес и ограбить ее. Это хороший план.

Она собрала деньги, положила их в карман, а потом взяла пистолет и положила в другой. Оружие выпирало, но Нита понимала, что так она будет выглядеть более опасной и меньше людей захочет на нее нападать.

Ее рука задержалась на дверной ручке. Если Нита уйдет и возьмет лодку, то, по сути, убьет Ковита. Можно ли так поступить?

Дверь со скрипом открылась. Нита не несет ответственности за Ковита – она невиновна ни в его действиях, ни в действиях Рейес. Кроме того, если она сейчас передумает, ей не хватит времени.

Отсутствие обуви раздражало – Нита не хотела наступать на что попало, но, как сказала Мирелла, единственная обувь в здании была на ногах Ковита. Нита не горела желанием возвращаться и просить ее и не хотела снова с ним разговаривать. Еще один разговор может заставить ее засомневаться.