Мой любимый сфинкс - Людмила Зарецкая

На высокую подножку машины, ставшую уже привычной, Злата взобралась на удивление легко и грациозно. Не то что в первый раз. Аржанов захлопнул за ней дверь, обойдя машину, залез на водительское сиденье и, перегнувшись через Злату назад, начал сосредоточенно рыться в стоящем на полу портфеле.

– Что вы там ищете, улики? – не выдержала Злата.

– Что? Нет, не улики. Держите, это вам. – На колени Злате плюхнулся увесистый прямоугольный сверток в шуршащей розовой бумаге.

– Что это? – удивилась она.

– А вы разверните.

Аккуратно стянув обертку, Злата с недоумением уставилась на большую коробку духов.

– Все верно? – осведомился Аржанов. – Issey Miyake. Я ведь ничего не перепутал?

– Где вы это взяли? – В серых глазах плескалось бескрайнее недоумение. – И зачем?

– Вы же разбили флакон духов, – терпеливо объяснил Аржанов. – Раз вы вообще потащили его с собой на охотничью базу, значит, это для вас предмет первой необходимости, вот я и решил, что разбитый флакон нужно срочно компенсировать. То, что вы любите именно этот аромат, вы мне сами сказали. В день нашего знакомства. А уж доставить его сюда из областного центра было делом техники. Сегодня утром вертолет прилетел.

– Вы шутите? – Злата вскинула брови. – Этого же не может быть, чтобы вы гоняли вертолет за флаконом духов.

– Какие могут быть шутки с вертолетом? – Аржанов пожал мощными плечами под черной футболкой «Кельвин Кляйн». – Мне нужны были духи. Я отправил за ними вертолет.

– Спасибо, – с трудом выговорила Злата. Сам подарок и способ его появления требовали осмысления, но в одной машине с этим мужчиной, в непосредственной близости с его футболкой и с ним самим, осмысление никак не наступало.

Рыча мотором и шурша шинами по гравию дорожки, машина подъехала к воротам. Рядом никого не было, поэтому Аржанов выскочил, чтобы открыть их. Чуть в стороне от главного входа между двух огромных елей она заметила Парменова и Щапина. Журналист и историк о чем-то ожесточенно спорили. Вернее, говорил Щапин, энергично размахивая руками и, похоже, брызгая слюной от возбуждения. На лице Парменова застыло недовольное, чуть брезгливое выражение. Злата пожалела, что из-за работаюшего кондиционера в машине закрыты окна. И тут же устыдилась.

«Совсем ты, матушка, одичала, – сердито подумала она. – Огорчаешься, что не можешь подслушать чужой разговор. Моральное падение налицо».

Аржанов впрыгнул в машину, и они выехали за территорию, где снова остановились, на этот раз для того, чтобы запереть ворота.

– Интересно, что такого интересного в укромном месте обсуждают наши уважаемые гости? – пробормотал он, снова садясь за руль.

– Ой, вы их тоже заметили? – обрадовалась Злата. – Мне показалось, что Парменов страшно недоволен тем, что Семен Михайлович к нему пристает.

– Парменов всегда чем-нибудь недоволен. Это не позиция, это поза, – усмехнулся Аржанов. – Потерпите, Злата. Через пару дней мы все про всех узнаем. Я вам обещаю.

Ответить она не успела. В кармане сарафанчика заливисто зазвенел телефон.

«Артем», – прочитала Злата на дисплее, и ей тут же стало жарко от неловкости. Разговаривать с Галаниным при Аржанове она не хотела категорически. Но, как и положено преуспевающему адвокату, Артем Галанин был человеком настырным. Трели разлетались по всей машине. Чуть умолкнув, телефон тут же звонил снова. В последний раз номер, высветившийся на экране, был Злате незнаком. Немного поколебавшись, она все-так ответила на вызов.

– Злата, – женский голос в трубке был таким же незнакомым, как номер, – здравствуйте. Меня зовут Инесса Перцева. Я журналист газеты «Курьер». Сегодня утром вы написали мне письмо и сообщили свой номер телефона. Если вам это еще интересно, я готова рассказать все, что знаю о председателе совета директоров банка «Волга-кредит», но только мы с вами должны договориться, что взамен вы расскажете мне все, что знаете о происходящем там, на базе, где вы находитесь.

Злата была уверена, что она скажет «на вашей базе», но Инна Перцева не зря ела журналистский хлеб, словом она владела в совершенстве, а потому оплошности со словом «ваша» не допустила, сформулировав свою мысль максимально корректно.

– Хорошо. – Злата покосилась на уверенно ведущего машину Аржанова. – Инна, мне сейчас не очень удобно говорить. Но где-то через полчаса я окажусь в уединенном месте и тогда наберу вас, хорошо?

– Договорились. – В трубке зазвучали гудки, убедительно доказывающие, что Инесса Перцева не тратила времени попусту.

– Это журналистка, у которой я запросила информацию о семейной трагедии Григория Филипповича, – объяснила Злата Аржанову. – Мы сейчас приедем в ваш офис, и у меня будет масса свободного времени, чтобы выслушать эту историю. И взамен рассказать все, что знаю я. Это ее условие.

– Можете рассказать, – разрешил Аржанов. – На данном этапе это никому не помешает, а любой труд должен быть оплачен. Пусть даже информацией. Также можете свободно перезвонить и на неотвеченный вызов. Я понял, что при мне вам вообще неудобно разговаривать по телефону.

Злата с изумлением поняла, что он сердится. Правда, ей в голову никак не приходило, что такого она сделала или не сделала, чтобы он рассердился. А сидящий рядом Аржанов презирал себя, понимая, что глупо, по-мальчишечьи ревнует. Он знал, что ей звонил мужчина. И раз при нем ей было неудобно с ним разговаривать, значит, этот мужчина был ей близким человеком. Очень близким. И его наличие в жизни Златы Добровольской Аржанова категорически не устраивало.

Глядя на его помрачневшее лицо, Злата притихла. В полном молчании они проехали по аккуратным улицам Ясеневки, где, казалось, улыбались и кивали разноцветные домики за аккуратными заборами, и припарковались у входа в офис аржановской фирмы.

– Идите в амбулаторию, – отрывисто бросил он. – Вас там врач ждет. После осмотра вас проводят ко мне в приемную. Там есть комната для переговоров. Оттуда сможете позвонить. Чай, кофе туда подадут. Я освобожусь часа через три, тогда поедем обратно. А пока извините, у меня дела.

«Эка его разобрало, – недоуменно подумала Злата, глядя вслед его размашисто шагающей по двору фигуре. – Ну и характер у вас, Александр Федорович! Круть, а не характер! И как с вами только жена живет?»

К ней уже спешила навстречу молодая девчушка с хвостиками на голове. Девчушку звали Ларисой, и она сначала проводила Злату к врачу, потом отвела в упомянутую Аржановым переговорную, подала вместо чая и кофе газированную воду с лимоном, которую попросила Злата, и притащила кучу журналов «Космополитен».

– Располагайтесь, – журчала она. – Если вам что-то будет надо, я в приемной. Так-то я не секретарь, я курьер. Я обычно в приемной не сижу. Но сегодня мне Александр Федорович поручил. А я всегда очень ответственно все поручения выполняю. Если буду хорошо работать, то меня Александр Федорович на курсы секретарей отправит. И тогда я смогу в приемной сидеть. У секретарей знаете какая работа интересная? И зарплата. Ух! В два раза больше, чем у меня. Но я и сейчас уже двенадцать тысяч получаю. Больше, чем мама. Мама у меня знаете кто? Почтальон. А у почтальонов какая зарплата? Слезы, а не зарплата. Мама уж так Александру Федорычу благодарна, что он меня на работу взял. А он еще и учить обещал. Вот мне мама и сказала: «Старайся, Лариса, чтобы в люди выйти».