Корысть на пьедестале - Владимир Колычев

А Кузьмин, как оказалось, напротив, собирался выписываться из больницы. Василиса узнала об этом и отправилась к нему. Он хоть и сволочь, но вдруг своей беременностью она обязана ему, вернее, связанным с ним потрясениям?.. Нет, поклоняться она ему не собирается, но теплое слово, может быть, скажет. И в глаза ему посмотрит: уж очень ей нужно знать, держит он камень за пазухой или нет. Если да, то на сохранение лучше лечь в заграничную клинику, туда, куда киллеру не дотянуться.

Василиса выходила из машины, когда появился Кузьмин. Он вышел на крыльцо в сопровождении четырех охранников – важный, напыщенный, в строгом костюме. На губах улыбка, как будто не больница осталась у него за плечами, а казино, где он сорвал куш в миллион долларов. И думал он при этом не о какой-нибудь благотворительной акции, а о том, как прогулять эти деньги – в грехе, пороке и прочих безобразиях… Нет, не похож он на святого, скорее наоборот. Василиса поймала себя на желании вернуться в машину и умчаться отсюда прочь, не разбирая дороги.

Но Кузьмин заметил ее, приветливо помахал рукой. Она так и осталась возле машины, он сам подошел к ней:

– Ну, здравствуй, родная!

– Ты уже все? – спросила она.

– А поцеловать? – с иронией смотрел на нее Кузьмин.

– Ну… – Василиса сухо чмокнула его в щеку, а он в ответ обнял ее за талию.

– А ты не разыгрался? – предостерегающе спросила она.

– Может, я вернуть тебя собираюсь, – улыбнулся Кузьмин. – Ты разведешься с Глебом, вый- дешь замуж за меня, и мы будем жить долго и счастливо.

– Ты считаешь, что теперь тебе все можно?

– А мне все не нужно, – совершенно серьезно произнес он. – Мне нужны ты и Олеся.

– И Олеся?

– Да, она самая лучшая из всех, кто у меня был. Она и ты. Вы – самые лучшие.

– Но уже не молодые, – усмехнулась Василиса.

– Сейчас это уже неважно.

– Я замужем.

– И Олеся замужем. Но это поправимо. Ты разведешься с Глебом, она – с Мишей. Все очень просто.

– Я с Глебом не разведусь.

– Жаль… – нахмурил брови Кузьмин. – Хорошо, что Олеся не такая…

– А какая? – вырвалось у нее.

Но Валентин пропустил ее вопрос мимо ушей.

– Рад был тебя увидеть! – широко, но с нарастающей отстраненностью во взгляде улыбнулся он. И, уже поворачиваясь к ней спиной, добавил: – Захочешь вернуться, дай знать!

Он уходил, а у нее в душе ворохнулось дурное предчувствие. Что-то задумал Кузьмин, как бы не наломал дров, как бы это не вышло ему боком. Брюсов ему Олесю не простит…

– А как же ты нас делить будешь? – спросила она, пытаясь его удержать.

Кузьмин остановился, но к ней не повернулся, лишь бросил через плечо:

– Разберемся.

– Ты в своем уме? Я не знаю, что там у вас с Олесей, но ты должен остановиться.

– Кому должен?

– Твои похождения тебя до добра не доведут. Третий раз может стать последним.

Кузьмин наконец повернулся к ней, помолчал несколько секунд, с осуждением глядя на нее, потом кивнул:

– Да, я получил два предупреждения. Может быть, и за похождения. Но дело в том, что никаких больше похождений не будет. Я всего лишь беру свое. Олеся – моя жена, а похождения, это как раз то, что помимо нее. Ты меня понимаешь?

– Олеся – жена Брюсова.

– Это ошибка. Я ее допустил, я ее и исправлю.

– Валя, остановись! – воскликнула Василиса. Предчувствие беды давило на грудь, затрудняя дыхание.

– Ты не хочешь, чтобы я шел к Олесе? – хитро улыбнулся он. – Хорошо, не пойду. Если ты поедешь со мной.

– Никуда я с тобой не поеду! И вообще, найди себе другую Олесю и женись на ней. И не допускай больше ошибок, – предостерегающе качая головой, сказала Василиса.

Кузьмин возмущено вскинул брови. Да как она смеет его учить!

– Лучше я найду другую Василису! – язвительно усмехнулся он и резко повернулся к ней спиной.

Больше он не остановится, не обернется, да она и не собиралась взывать к его разуму. Он мужчина взрослый, у него своя голова на плечах, и ему самому решать, совать палец в розетку или нет…

Непогода за окном, серые облака бегут от ветра, ежатся от холода, плачут, жалуясь на свою собачью жизнь. И Сергей мог бы сейчас ходить по улице, как неприкаянный, злой, голодный, холодный. Но у него все хорошо, ему не дают покоя другие ветры – страстные, рвущие, горячие. Рядом с ним лежит Оксана, разморенная, истомленная, удовлетворенная, и нежно щебечет над ухом:

– Ты знаешь, мне никогда не было так хорошо, как сейчас. Так хорошо, такая благодать на душе… Я хочу, чтобы так было всегда. Очень хочу…

Сергей поморщился, закрыл глаза, рука потянулась за сигаретой. Лучше бы она этого не говорила. Лучше бы лежали в тишине, молча наслаждаясь ощущениями.

– Ну, хорошо и хорошо… – У него не было никакого желания выяснять отношения, но он сам не понял, как крепко схватил ее за руку.

– Эй, ты чего? – встревожилась она.

– Учти, ты сама напросилась!.. – сказал Сергей, пристально и даже с угрозой глядя на нее. – Сколько тебе за меня заплатили?

Оксана вырвала руку, но с кровати не вскочила, напротив, оторвала ногу от пола и виновато опустила голову.

– Игорь заплатил, да?.. А знаешь, на кого он работает? На Василису. На мою бывшую подругу. Василиса вышла замуж, я ей больше не нужен, вот она тебя и подсунула. Теперь я с тобой, и, если я вдруг заявлю на нее права, она посмеется надо мной… Где здесь у тебя видеокамера?

– Не знаю… Это не моя квартира…

– Я так почему-то и думал, – едко усмехнулся Сергей.

– Но Игорь обещал подарить ее мне.

– Если ты совратишь меня?

– Ну, в общем, да… Какое-то время ты должен будешь пожить со мной…

– Какое-то время?! – слегка озадаченно посмотрел на нее Кириков.

Разве Василиса не собиралась связать их с Оксаной судьбы, скрепив их этой квартирой? Он селится здесь, они налаживают быт и живут долго и счастливо – ей хорошо, и ему не страдать.

– А дальше что?

– Не знаю… Я вчера спросила у Игоря, он только усмехнулся. Да разве он поверит в то, что я в тебя влюбилась? – Она говорила про Шмелева, но с осуждением почему-то смотрела на Сергея.

– А ты в меня влюбилась?

Оксана кивнула, застенчиво глянув на него.

– И мы должны жить долго и счастливо?

– Не знаю… Я бы этого хотела… Я же не просто так завела этот разговор… Я же чувствую, Игорь что-то мутит… И никакую Василису я не знаю…

– Не знаешь… – в раздумье повторил за ней Кириков. – Ты говоришь, вчера спросила у Игоря? Ты ему звонила?