Эй, смотри не влюбись! - Катя Саммер

Мы, конечно, часто бесимся не по делу, тремся до искр, но привыкаем потихоньку друг к другу. Я пробую уступать, различая мелкие манипуляции. А ее учу быть еще более открытой. Со мной. Не стесняться желаний, даже самых тайных, не стесняться охренительного тела. И малышка ловит на лету – сверкая глазами, просит трахнуть ее в душе, а я рад стараться. 

В бар вечером мы спускаемся вымотанные, но полностью расслабленные. Сразу предупреждаю Марата, что мы ненадолго. Уверен, пару бокалов, и нас унесет, итак будто пьяные. Брат мычит, что я совсем оккупировал девчонку. А я посылаю его прямо. Пусть на себя посмотрит, Цербером же ходит за Аленой. 

Забалтывает меня Марат, упускаю Гайку из вида. Иду перекурить, а когда возвращаюсь, вообще всех теряю. Плохо. Радар на неприятности у меня хорошо настроен, обычно не обманывает. Настораживаюсь. 

В один миг кроет, когда за громкими битами заезженной мелодии мне чудятся крики. С места мчу в сторону уборных. Некстати вспоминаю историю Марата и того урода, что к Але приставал. Не представляю, как брат сдержался и не прибил его. Я бы, наверное, не смог.

Торможу перед кабинками, туалет здесь общий. Сбоку телки втихаря курят, на улицу им выйти, видимо, в лом. В остальном – все тихо. Прислушиваюсь и уже собираюсь уйти, когда в одну из дверей с силой врезается кто-то или что-то. Блть.

Начинаю колотить как ненормальный, чтобы открыли. Хватаю за воротник чувака, что высовывается из-за дверцы. И с опозданием понимаю, что морда у него незнакомая. Девчонка платье поправляет тоже левая какая-то.

Черт.

- Ссори, - извиняюсь я.

- Братан, ты охренел? – слышу знакомую речь.

- Извини, - поднимаю руки и шагаю назад. – Продолжайте.

- Спасибо, блть, что разрешил, - дыша перегаром, плюет мне мужик и обратно закрывает кабинку.

А я срочно холодной водой умываюсь. Если я ей не скажу сейчас, у меня точно башка лопнет.

Отпускает немного, лишь когда нахожу Гайку у бара. Та берет разноцветный коктейль и виски со льдом. Облокотилась на стойку и ногами в воздухе болтает. И не замечает же, как все сожрать ее хотят, болтает мило с барменом. 

Начинаю идти, когда сзади к ней подруливает тот хрен дневной. Говорил же – предчувствие не обманывает. Я ускоряю шаг и с налета толкаю его в плечо, чтобы лапы убрал.

- Fck off, that’s my girl.

Что непонятного? Острых ощущений ищет мужик?

Тот оборачивается, а я бью в морду. Мысленно. В реале же сдерживаюсь из последних сил. Особенно когда замечаю мерзкую ухмылку на его жирной роже.

Не успеваю понять, что происходит, как со спины к нему подваливает целая гвардия дружков. Проблемс, проблемс,- голосят. Продавливают нас в конец стойки. Очень хочется объяснить им по-русски, что такое «проблемс». Останавливает только ладошка на груди и тихое «не надо, Кирилл».

Выдыхаю.

Уже и Марат рядом, и бармен свистнул охране. Нас просят выйти. Ладно, пусть живут, главное Ясю отсюда увести. 

Вываливаемся из бара вместе. Мы с братом девчонок страхуем, идем позади. Но этот пес все равно лезет, кричит вслед, что может дать Гайке гораздо больше за ее красивый зад. Если она выберет его, а не такого слабака, как я. Сука.

Ярослава вдруг меняет траекторию, идет обратно, обходит меня.

- Секунду, - просит она, когда пытаюсь ее остановить.

Я оголенный нерв. Марат тоже напряжен. А эта зараза как ни в чем не бывало подходит к довольному уроду и манит пальчиком. Он наклоняется. Ярослава тянется к нему. У меня сдают нервы, как раз когда она со всей силы бьет его коленом в пах.

Я аж подвисаю.

- Бежим! – орет, пока этот стонет, а дружки скачут вокруг.

Мне повторять не нужно, стартую за ней. Мы мчим по лестнице наверх, разбегаемся с Олейниками в разные стороны. Тормозим спустя три пролета в темном углу и набрасываемся друг на друга.

Дьявол! Адреналин бурлит в крови. Целую ее, не сдерживая себя. Целую и пытаюсь уместить в голове, как, просто как можно быть такой хрупкой и сильной, такой сумасшедшей и разумной одновременно! Не понимаю и не хочу разбираться в этом.

Мои пальцы впиваются в тонкую шею и спину, губы атакуют сладкий рот. Я задыхаюсь в ней. И ей дышу. Гребаный парадокс.

- Люблю тебя, Гайка, - рычащим шепотом выдаю я.

Она застывает. Глаза широко распахиваются, ресницы дрожат.

- Т-ты… ты уверен?

Смеюсь в голос, запрокинув голову назад.

- Это самый дурацкий ответ, который можно услышать. Да, я уверен. У меня зашкаливает пульс, долбит давление по вискам, сердце выпрыгивает, кружится голова. 

- Напоминает паническую атаку.

- Именно, - киваю я. – Ты моя личная ПэАшка*. Я. Тебя. Люблю.

Губы у малышки открываются и закрывается, но она не издает ни звука.

- Гайка? – спрашивает наконец.

Улыбаюсь.

- Долгая история. Ты против?

- Нет. Боже, нет!

Ярослава приходит в себя, сплетает руки у меня на шее и целует так, как ни одна другая. Так, как целует только она. 

*************

* ПэАшка – ПА – сокращенное название панической атаки.

ПРЕД. ЧАСТЬ

123

ВПЕРЕД

Яся

Теперь Кирилл спит гораздо лучше. Еще недавно дергался во сне, бормотал что-то, просыпался от каждого шороха, а сейчас крепко-крепко спит. И дышит ровно, даже улыбается во сне. Или мне кажется? Ладно, буду верить в это. В лучшее, как не устает повторять Кир. Верить и надеяться, что я положительно влияю на него. Ну или наш кроватный марафон не оставляет сил.

Любуюсь красивым парнем, пока он не кривит саркастично губы, не отпускает пошлые шуточки. Аккуратно убираю со лба влажные из-за жары волосы, пальцами повторяю в воздухе профиль. Теряюсь в безудержной любви к нему. Таю в его чувствах ко мне, которые он больше не скрывает – ни в действиях, ни в эмоциях, ни даже в словах. И да, он не выставляет их напоказ, но так они ощущаются реальнее. Когда он шепчет «люблю» в тишине между вздохами или в свете луны на балконе, я совершенно точно осязаю любовь. 

Не нужно театральных шоу, в которые многие превращают личную жизнь. Незачем каждому прохожему становиться случайным зрителем. Я привыкла сокровенное оберегать, а Кирилл – мое сокровенное. Во всем, что касается Скоморохина, я эгоистична до жути, и тоже не собираюсь никогда и ни с кем его делить.

Встаю осторожно, включаю кондиционер. Накидываю майку, что пахнет парфюмом Кирилла, и выхожу на балкон. Небо хмурое, море беспокоится. Тоже переживают из-за нашего отъезда? Потому что я – очень.