Мой неверный однолюб - Владимир Колычев

– Фамилия? – спросил бородач.

– Маслов.

Паша поднял голову и глянул на ватные облака. Может, там его уже ждут. Арфу приготовили, крылья. Будет сидеть на райском облаке, играя на арфе, как на гитаре. Хорошо, если так. Плохо, если нет никакой жизни после смерти. Вечная память героям его не устраивала: не смешно это и не глупо, но хорошего мало.

– Номер части?

Паша не стал изображать из себя Зою Космодемьянскую. В этом не было смысла, поскольку его военный билет находился у боевиков.

– Давно воюешь?

– С прошлого года.

– Новый год где встречал?

Паша должен был соврать, но тогда он будет чувствовать себя трусом. А он пока что держался, не ломался. Хотя били его больно.

Он и сам до конца не понял, как все произошло. Ну не мог его закружить «цыганский хоровод», нереально это. Но тем не менее он здесь. Вроде бы его пытались отбить. А может, и не было ничего. Возможно, взрыв и стрельба возникли только в его гаснущем сознании. Может, никто ничего и не понял. Что, если его считают дезертиром?

Он не знал, как было дело, ему не говорили. Его усыпили, как щенка, тогда как Игорька, возможно, убили. И может быть, убийцей считают Пашу.

– В Грозном.

– Сколько наших братьев убил?

Паша должен был прикинуться писарем. Был при штабе, в боестолкновениях не участвовал. Но нет.

– Не считал.

– А убивал?

– Да.

Глаза у Вагита налились кровью.

– Гордишься?

– Гордятся маньяки, а я солдат.

– А ведь я тебя узнал, – хищно сощурился Вагит. – Ты моего брата убил.

Паша пожал плечами. Если бы Вагит признал в нем того бойца, который всадил в него нож, он бы уже точил клинок о его кости. А брат – понятие растяжимое, тут и реальные люди могут быть, и выдуманные.

– Я солдат.

– А похоронят как собаку.

Вагит отложил в сторону точильный камень, неторопливо приблизился к Паше. Бежать бесполезно: босиком далеко не уйдешь. А сопротивляться невозможно: руки связаны за спиной. Вагит зашел со спины, одной рукой жестко взял за подбородок, задирая голову, а другой приставил к горлу нож. А перед глазами тихо и мирно плыли облака. Паша понял, что сейчас перенесется на одно из них. Скорей бы.

– Голову отправим домой. В посылке. Мама обрадуется.

– О своей маме подумай.

Паша закрыл глаза. Сейчас Вагит полоснет ножом по горлу, и все.

– Много говоришь.

– Не тяни, – тихо сказал Паша.

– Легко умереть хочешь? Нет. За ноги подвесим. Как барана. И шкуру живьем спустим.

– Ты маньяк или воин?

В ответ Вагит толкнул Пашу в спину. Он упал и подбородком стукнулся о камень. Перед глазами вспыхнуло, в ушах зазвенело.

– Сколько за тебя могут заплатить? – спросил Вагит.

Паша промолчал, собираясь с мыслями.

– Сколько, я спрашиваю?

Паша зажмурил глаза, стиснув зубы. Заплатить могли, но уж лучше пусть его убьют здесь, чем он попадет в еще большую зависимость от Сорокиных там, дома. Алик же не слезет с него, пока не спросит за последнюю заплаченную чеченцам копейку. А Ирка будет гулять в открытую. За все же заплачено… Нет, уж лучше сдохнуть, чем так жить.

– Сколько?

Паша мотнул головой, и Вагит распорядился вернуть его в зиндан. Но сначала его избили, пересчитав все зубы и ребра.

* * *

Кирилла забрали на третий день, и Катя осталась одна. С одной стороны, хорошо. Совместное существование в тесном пространстве – это ведь не только интересные беседы, но и физиология. Кате приходилось ходить на ведро в его присутствии, а это хоть и не позор, но стыд. Да и он сам не мог обходиться без оправления естественных надобностей…

Без Кирилла стало скучно. Он был приятным собеседником. Вроде бы обычный бизнесмен, а знал все новости из мира культуры и шоу-бизнеса. Катя столько от него узнала! Только зачем ей это? Аркаша не спешил выкупать ее. Может, он вообще не заплатит, и тогда Катю пустят в расход. Убивать не станут, просто затрахают до смерти.

Катя застонала в отчаянии. От нервного напряжения по всему телу воспалились точки, которые просто необходимо было почесать.

Чем сильней она чесалась, тем больше зудело. Но все прошло, когда открылась дверь и в узилище ворвался Аркаша.

Катя обрадовалась, вскочила со своего места и даже обняла его. Но вслед за ним появился Егор, он с силой ударил Аркашу по затылку, и тот мешком свалился на пол.

– Место! – Он глянул на Катю как на собаку.

Ей ничего не оставалось, как исполнить команду. Любое неповиновение могло дорого обойтись. Она вернулась на место, а Егор посадил Аркашу на цепь.

– Два дня у вас, а потом все, – сказал он, уходя.

Аркаша долго приходил в чувство. И еще дольше тер затылок.

– Может, объяснишь, что происходит? – резко спросила Катя.

– Даже не знаю что сказать.

– Почему ты меня не выкупил?

– У меня нет денег.

– Продай все!

– Все и продал… И еще должен остался.

– Так не бывает.

– Бывает! Я не знаю, что делать! – Аркаша обхватил голову руками.

– Нам дали два дня, что это значит?

– Слава обещал помочь. У него есть деньги.

Катя знала, кто такой Слава. Но с чего это он должен помогать своему бывшему компаньону? Судя по неуверенному голосу, Аркаша и сам задавался этим вопросом.

– Нам дали два дня, а потом все.

Что это значит, она спрашивать не стала. И так все ясно.

– Я говорил им, что не надо тебя вмешивать, – хныкающим голосом проговорил Аркаша. – Говорил, что тебя надо отпустить, а они смеются… Подонки!

– Подонки, – легко согласилась Катя.

– Там, где бизнес, там бандиты. Ну что у нас за страна такая?

– Такая, – кивнула она. – Сякая.

И страна гиблая, и менты позорные. Вся надежда только на себя. Но что Катя могла сделать? Отдаться Егору в расчете на особое к себе отношение? Но не может она пойти на это. Во всяком случае добровольно.

– Это какой-то ад, а не страна!

Катя промолчала. Государство, конечно, виновато в том, что бандиты распоясались и никому жизни не дают. Но, может, и Аркаша в чем-то виноват? Ошибся, не рассчитал, а может, не так себя повел…

– Лучше бы я в Израиль свалил! – бурлил Аркаша.

– Лучше бы ты замолчал, – раздраженно глянула на него Катя.