От ГУЛАГа до Кремля. Как работала охрана НКВД-КГБ - Николай Захаров

Неожиданно появились новые проблемы со швартовкой «Балтики». После заключения договора с фирмой «Мак-Кормик» о ремонте причала городская страховая инспекция предъявила нам требование застраховать пирс, корабль «Балтику» и всех находящихся на ее борту лиц, оценив все это в 10 миллионов долларов, которые мы должны были уплатить как дополнительную страховку. В случае неуплаты этой суммы вход в реку Ист-Ривер будет запрещен. Это был явный шантаж, который американцы пытались обосновать существующими законами о порядке приема иностранного корабля. После нашего категорического протеста главный комиссар полиции Нью-Йорка Кеннеди сообщил нам, что этот вопрос ему «удалось урегулировать».

За несколько дней до прибытия советской делегации нам стало известно, что по указке местных властей руководители профсоюзов портовых грузчиков организовали забастовку и грузчики отказываются обслуживать «Балтику». Более того, вместе с эмигрантами грузчики якобы хотят на лодках и буксире встретить наш корабль у входа в реку Ист-Ривер и сопровождать его до пирса «кошачьим концертом». Реакционная пресса восторгалась этой провокацией и расписывала ее самыми яркими красками. Однако нас это не особенно смутило, так как от американских властей мы ожидали всяких пакостей. Поэтому была достигнута договоренность с полицией об охране «Балтики» при входе ее в Ист-Ривер.

На этом активные ходы американской стороны не ограничились. Очередным препятствием, организованным префектом полиции Кеннеди, было предъявление нам ограничения лиц, встречающих делегацию, прибывающую на «Балтике». Свое требование Кеннеди обосновал малыми размерами пирса, его ненадежностью и невозможностью обеспечения безопасности при большом скоплении народа.

В ответ на это я заявил Кеннеди, что пирс арендован нами, на советские деньги, и мы вправе распоряжаться им и приглашать на встречу столько людей, сколько сочтем нужным. Тем более, что пирс подремонтирован и способен разместить предполагаемое нами число лиц и корреспондентов.

Кеннеди предлагал для проведения мероприятий по встрече советской делегации ограничиться тремя человеками от каждой делегации, то есть пригласить не более 25 человек и показать на весь мир, что приезд советской делегации в Нью-Йорк – это не более чем заурядное событие.

Я в ответ заявил, что будет 250 человек и плюс около 150 человек корреспондентов, а пропуска будут оформлены визовой полицией и разосланы нами. Пропуск организуем силами американской полиции и советской охраны. На этом вопрос был решен, но непосредственно в день встречи Кеннеди привел на пирс 150 полицейских, которые подготовили настоящий полицейский заслон, оттеснивший от Хрущева встречающих лиц.

Органы безопасности и нью-йоркская полиция так же готовились к встрече Хрущева. Полицейский комиссар Кеннеди привел свое управление, насчитывающее 24 тысячи человек, в состояние полной боевой готовности. Вокруг резиденции Н. С. Хрущева круглосуточно дежурили сотни полицейских – пеших и конных, на мотоциклах и автомашинах. В одном из автобусов был организован специальный штаб со всеми средствами связи. При проездах глав делегаций через каждые 50–100 метров вдоль улиц были выстроены полицейские лицом к тротуарам, заполненным американцами. Мы всегда ездили в сопровождении большого количества полицейских автомашин и мотоциклистов. Сирены издавали сплошной вой, что создавало невообразимый шум.

В противоположность городской полиции у нас установились хорошие отношения с начальником охраны здания ООН Бегли и его заместителем Мэйном. Бегли и Мэйн не только рассказали нам об организации охраны делегаций и режиме в здании ООН во время работы сессии, но и подробно ознакомили нас с дислокацией постов, расположением кабинетов, всех входов и выходов, пищеблоков, вплоть до туалетных комнат. Бегли и его заместитель заметно отдавали предпочтение главе нашей делегации. Краткой характеристикой такого почтения может быть тот факт, что для наших автомашин всегда была лучшая стоянка около здания ООН и вообще все наши просьбы начальник охраны здания ООН удовлетворял безоговорочно. Как-то Бегли мне доверительно сказал: «Хотя господин Хрущев и ругает американское правительство, но я рад, что он первый за всю историю существования ООН вдохнул жизнь в эту мертвую организацию».

19 сентября рано утром мы с Бурдиным, Чупиным и работниками представительства выехали к пирсу. Шел сильный дождь. Справа от пирса я увидел толпу людей, одновременно под зонтиками и многочисленными антисоветскими лозунгами. Полиция в огромном количестве была уже тоже на пирсе. Вопросы безопасности в накаленной до предела обстановке меня волновали прежде всего. Исходя из того, что трасса проезда Хрущева была опубликована в прессе, я прямо на пирсе проинформировал начальника полиции Кеннеди об изменении маршрута движения. С пирса мы поедем не так, как напечатано, а объезжая толпу пикетчиков. Машина с Хрущевым проследует по более благоприятному с позиции безопасности маршруту. Кеннеди возразил, но я продолжал настаивать на своем, так как в этих вопросах возражений не принимал. Я прекрасно понимал, что нарушаю все достигнутые по этому с американской стороной договоренности и беру ответственность на себя, но в сложившейся обстановке у меня не должно было быть стандартных решений. В ином случае противники переиграют меня, и тогда может произойти непоправимое. Я этого допустить не мог.

Оставалась еще одна головная боль – сможет или нет советский корабль пройти углубленным фарватером? С томительным напряжением я следил за каждым метром продвижения нашего судна. К счастью, швартовка прошла по нашему плану и ровно в 9 часов «Балтика» пришвартовалась к пирсу № 73 на реке Ист-Ривер в Нью-Йорке.

Никита Сергеевич, Кадар, Живков, Г. Деж, Подгорный, Мазуров и сопровождавшие их лица стояли на верхней палубе. Хрущев еще с палубы крикнул:

– Товарищ Захаров, а где же обещанный американцами «кошачий концерт»?

Я ответил, что концерт провалился, так как артистов не нашлось.

– Жаль, жаль, – сказал Никита Сергеевич, – а мы собрались было их послушать.

Дождь лил все сильнее. Со стороны причал представлял собой унылую картину, несмотря на заранее разложенные ковры.

Хрущев спустился по трапу, подошел к стоящему на ковре микрофону и начал приветственную речь. В тот момент, когда Никита Сергеевич сказал первое предложение, я поднял глаза и оторопел. Прямо над головой оратора на пленке, образующей навес над пирсом, образовался огромный водный пузырь, грозящий в любую минуту разорваться и обрушиться потоком воды на советского лидера. Большего позора было трудно себе представить. Одновременно это и угроза здоровью охраняемого. Но что предпринять? Хоть доставай пистолет и стреляй вверх. В этой почти безнадежной ситуации вспомнил, что на берегу, у сторожа, есть длинный багор. Через минуту я уже прокалывал покрытие, и хлынувший поток воды, слава Богу, не облил еще говорящего Хрущева.

По окончанию речи делегация двинулась к автомашинам. Я сел с Журавлевым, водителем Хрущева, и сказал ему: «Будь внимательным! Едем так, как я сейчас покажу. Видишь толпу эмигрантов? Надо их объехать». Мы двинулись. Уже в зеркало автомобиля я увидел, как Кеннеди замахал руками. Но как у нас говорят: «Поезд ушел!», и эскорт американских мотоциклистов двинулся вместе с нами. Так мы благополучно доехали до представительства СССР при ООН.