Выбир-р-рай, Тамара - Ляна Вечер

Зато на личном фронте у меня всё прекрасно. Секса не просто много — его очень много, и это не банальные фрикции. Мои волки трахаются как дышат, а я научилась лучше понимать их через постель. Связь многое решает, но и взаимопонимание важно. Если пару недель назад я понятия не имела, что делать с волками, то теперь могу учебник написать «Как ужиться с двумя хищниками и не умереть от счастья/оргазма/смеха» — нужное подчеркнуть. Ладно, не учебник — методичку. Но я стремлюсь к совершенству.

Обещание быть со мной рядом двадцать четыре на семь оборотни держат строго. За последние четырнадцать дней я ни разу не оставалась в одиночестве. Чаще всего мы торчим на шинке — мальчики работают, а я разбираю Мишины документы по бизнесу. Они тут со всех его фирм в одной куче — старые, новые, нужные и не очень. Иваныч озадачил этим волков, а они меня. Такой завал за месяц не разобрать. Я даже к бабуле в деревню не съездила, но собираюсь. Сегодня.

— Всё, — складываю бумаги в папку с надписью «Дело №_». — Поехали уже, — подмигиваю Лёше.

Он помогает Игорю с колесом, которое полчаса назад сдали в ремонт.

— Пойду тачку заведу, — Лихой вытирает грязные руки не менее грязным полотенцем и мылит лыжи на выход.

— Э! В смысле?! — Горыныч возмущён. — Давай закончим сначала.

— Заканчивай, — ехидно улыбается Лёша, — а мы с Томой в деревню поедем.

Альфа с утра ещё поставил Бету перед фактом — к моей бабуле в деревню он с нами не поедет. Только Игорь — наивная душа — до последнего надеялся, что Лёша его просто драконит, как обычно. Не срослось.

Горыныч всю неделю наглел — просил Лихого работать на шинке ночами. Погода стояла дождливая, и Альфа-трудяжка впахивал тут в ночные смены, пока мы с Игорем спали — и не только — в уютной постельке.

— Я тебе припомню, — ворчит Горыныч на Лёшу.

Но Альфа не обращает внимания на такие мелочи. Он в прекрасном настроении, пританцовывая, выходит из тесного вагончика, в котором устроен шиномонтаж Миши, и с улицы доносится «злобный закадровый смех». Мы на днях фильм какой-то иностранный смотрели — там главгад так же ржал. А Игорю не до смеха. Он, бедняга, даже пятнами красными пошёл от злого разочарования.

— Не дуйся, — подхожу к обиженному зверю, обнимаю огромную руку и прижимаюсь щекой к плечу. — Лёша меня только привезёт в деревню и обратно в город вернётся.

— Мурк, ты что такое говоришь? — Игорь смотрит на меня, как на умалишенную. — Кто тебя одну оставит?

По идее, никто из вас меня одну по собственной воле не оставит — да. Но тут случай особый. Представить страшно, что будет, если я приведу к бабуле-ведьме в дом оборотня и представлю его как моего парня. Признаться бабушке так или иначе придётся, но делать это без серьёзной подготовки нельзя. Я не самоубийца.

— Всё будет хорошо, не переживай, — Горынычу достаётся от меня короткий чувственный поцелуй.

— Ты будешь с Лёхой, я не переживаю, — тон зверя становится мягким. — Просто я с вами хотел поехать.

— Успеем, — быстро сворачиваю разговор.

Надо линять, пока дело не дошло до вопросов — когда, где и почему. Целую Горыныча на прощание, а он дежурно с удовольствием жмякает меня за попу. Беру сумочку и выхожу на улицу.

Лёша за рулём — готов выдвигаться. Я тоже готова, но вопрос с его возвращением в город главный на повестке. Лихой со мной в деревне не останется — я так решила, надо только донести это до него. Смирновские пока ведут себя тихо — наверное, ждут, когда Миша вернётся, чтобы с нами со всеми по очереди разобраться. Случиться это ой как нескоро. Да и с бабулей моей я буду в полной безопасности.

— Поехали? — плюхаюсь на переднее сиденье.

— Погнали, — кивает Альфа и жмёт на газ.

Выезд на нужное нам шоссе совсем рядом с шинкой: пять минут — и мы на пути к цели. Через пару часов приедем. Не так уж много времени, чтобы убедить Альфу оставить меня в деревне без пригляда. Я кусаю губы и думаю, как начать разговор.

— Давно спросить тебя хотел, да не с руки было, — неожиданно Лёша перехватывает инициативу. — Что у вас со Светкой случилось в тот вечер на даче, пока мы с Игорёхой на охоте были?

— Случилось? — я в замешательстве лупаю глазами.

— Горыныч почуял неладное и пошёл к тебе, а я остался в лесу. Помнишь?

Чёрт возьми, помню… Только разговора про Витю мне сейчас не хватало.

— Ничего не случилось, — пожимаю плечами с самым невинным видом. — Показалось ему, наверное.

— Том, это ты Игорю расскажи, мне врать не надо, — на губах Альфы мелькает печальная улыбка, а мне хочется утечь под сиденье. — Я тебя тоже чувствую, и тогда чувствовал. Горыныч панику поднял, к ощущениям не прислушался, а я всё по косточкам разобрал.

— И? — спрашиваю тихо.

— Тебе было неприятно, я бы даже сказал — мерзко. Почему?

Почему-почему… Потому! Но такой ответ Лихого вряд ли устроит. Он настроен узнать правду, и я с этим ничего не могу сделать. Только рассказать.

* * *

Мурка наша — коза хитрая, но на каждую хитрую козу найдётся козёл с винтом. Мы мчим на приличной скорости по трассе, я крепко держу руль и молчаливую паузу. Пусть Тома соберётся с мыслями и объяснит, что случилось в тот вечер на даче.

— Мы со Светкой тогда поругались, — вздыхает девочка.

— Так, — киваю. — Из-за чего? — я готов к тому, что придётся тянуть из неё правду едва ли не клещами.

— Ну-у-у… — дует щёки. — Света познакомилась с мужчиной… На дорогой иномарке, весь из себя деловой. Короче, он мне не нравится.

— Давно?

— Что давно? — Тамара мнёт край юбки.

— Давно он тебе не нравится?

Я поворачиваю голову, и мы с муркой встречаемся взглядами. Нескольких мгновений достаточно, чтобы она, наконец, поняла — я знаю больше, чем она думала.

— К чему вопросы, если ты и так в курсе? — щёчки пары румянятся от смущения.

— Подробности я хочу услышать от тебя. Что за хрен такой и что у тебя с ним было?

— Бывший мой — Витя, — едва слышно признаётся Тома. — Он оборотень.

— Тот, который тебя обидел?

— Можно это и так назвать, — горько хмыкает. — Света не понимает, с кем связалась. Я пыталась ей объяснить, но она не стала слушать.

— А я бы послушал, — дожимаю девочку. — Расскажешь?

Наша острая на язычок докторша за пару мгновений превращается в маленький немой комочек. На Тамару смотреть больно — сжалась вся, руками себя за плечи обхватила, глаза стеклянные. У неё с этим Витей случилось что-то сильно нехорошее.

— Давай не будем об этом, — тихо просит Тома.

— Давай будем, — я кладу руку ей на бедро.

Мурка вздрагивает. Я отлично понимаю, что дело не в моём прикосновении. Девочку мучают воспоминания. Мне жаль, что Тамаре придётся озвучить то, о чём она хочет забыть, но я должен знать.