Забытое сражение Огненной Дуги - Валерий Замулин

В операции «Цитадель» этот прием использовать было невозможно. Так как первая линия советских окопов проходила в нескольких сотнях метров от кромки берега, местность была ровная, вся пристрелянная, и укрыться саперам от огня негде. Мало того, из-за наличия такой преграды, как река, в целом ряде мест немцам так и не удалось точно определить местонахождения этих полей на восточном берегу Донца. Оценка велась по принципу: «Где бы мы минировали, если бы находились на месте обороняющихся?» Поэтому в пехотных дивизиях пытались разрабатывать новую методику преодоления заграждений. Но, как свидетельствует сам Раус, ничего толкового придумать не удалось. Остановились на наиболее простом, хотя и трудоемком, варианте — провести обучение всех гренадеров штурмовых групп элементарным способам обнаружения и снятия мин.

Вместе с тем в тылу специально строились запруды и водоемы, где отрабатывались приемы форсирования водных преград штурмовыми группами вброд и на лодках, захват плацдармов в предполье и создание условий для быстрого наведения легких мостов для пехоты и тяжелого стрелкового вооружения.

Надо заметить, что, хотя пехотным соединениям отводилась достаточно важная роль, их комплектование шло по остаточному принципу, как в отношении численности личного состава, так и его качества. К примеру, гренадерские (не говоря о танковых и артиллерийских) полки танковых дивизий состояли в основном из немцев, с незначительным «вкраплением» поляков. А в пехотных дивизиях численность солдат иных национальностей доходила до 25–30 % и даже выше. В боевых подразделениях находились и военнослужащие РККА, перешедшие на сторону врага, а также молодые люди, призванные в вермахт на оккупированной территории СССР. Такой способ пополнения практиковался, в частности, руководством ак «Раус». Хотя германское командование отдавало предпочтение все-таки не русским, а представителям других народов Советского Союза: украинцам, уроженцам среднеазиатских республик и особенно казакам. Естественно, что такой разношерстный состав не мог не сказываться на боеспособности дивизий. Однако мера эта была вынужденная — после более чем трех лет войны Германия испытывала острый дефицит людских ресурсов.

Более сложные и разнообразные задачи приходилось отрабатывать командному составу 3-го тк. В первую очередь это касалось переправы танков, в том числе тяжелых Т-6, через реку шириной 60–70 метров и выработки тактических приемов использования бронетехники в первом оперативном эшелоне при прорыве глубоко эшелонированной обороны, насыщенной противотанковыми заграждениями. Завозилось и интенсивно осваивалось войсками мостостроительное и понтонное оборудование, шли тренировки на время по наведению мостов как через водные преграды, так и через глубокие балки и овраги. Для переправы основной массы войск первоначально планировалось использовать паромы, но, учитывая, что река достаточно узкая (в среднем ширина 40–60 м) и мелкая (основные глубины от 1,2–1,5 до 2,5 м), от этой идеи отказались и остановились на резиновых лодках, свайных мостах и разборных металлических мостовых конструкциях и бродах.

Очень непросто шло планирование и подготовка к переправе 503-го батальона «тигров». Учитывая болотистую пойму реки и значительный вес техники, прорабатывались все способы форсирования — от преодоления вброд до импровизации с подручными средствами. «…Для танков „тигр“ требовалось особенно тяжелое мостовое имущество, которое в дивизии отсутствовало, — вспоминал генерал-майор Г. фон Функ. — На случай, если армейская группа не сможет выделить его в распоряжение дивизии, а также если в ходе операции может понадобиться переправить эти танки через водные преграды, балки и т. д., производились опыты, и довольно успешно, по постройке тяжелых мостов из мостового имущества типа „К“, которым располагала дивизия. Соединением двух одинарных прогонов в один двойной прогон достигалось увеличение грузоподъемности моста.

Для быстрого преодоления противотанковых рвов с крутыми стенками, отрытых в твердом грунте и представлявших трудное препятствие, саперы танковых соединений изобрели эффективный способ, заключавшийся в разрушении стенок рва подрывными зарядами. При этом образовывались отлогие площадки, по которым танки могли опуститься и подняться, причем орудийный ствол должен быть обращен назад»[102].

Параллельно отрабатывались и организационные вопросы. Напомню, что в начале 1943 г. были изменены штаты в танковых дивизиях вермахта, в результате чего численность танков сократилась с 200 до 131. Поэтому командование ГА «Юг» каждому из двух объединений, которые планировались для использования в операции «Цитадель», придавало в целях «армирования» ударного клина часть новых «пантер» и «тигров». Замечу, что, по сравнению с Готом, Кемпфу перепали лишь крохи.

Кроме того, для увеличения огневой мощи и маневренности артполка танковой дивизии в его состав был включен дивизион самоходных лафетов. Он состоял из батареи (6 установок) 150-мм тяжелых полевых гаубиц «Хуммель» и 2 батарей (12 шт.) 105-мм легких полевых гаубиц «Веспе». Весной 1943 г. эти подразделения начали получать и танковые дивизии ГА «Юг». Однако к началу боев войска полностью не были укомплектованы материальной частью, не поступили и наставления по применению установок. Как уже отмечалось, в 3-м тк дивизион лафетов получила лишь одна 7-я тд. Это потребовало от командования и соединения, и артполков провести детальное изучение нового вооружения, после чего отработать на практике целый ряд важных вопросов — таких, как «технология» использования лафетов для сопровождения танковых атак, управление дивизионом при ведении огня с основных ОП и во время движения танкового клина, связь командира дивизиона с командованием артполка и начальником артиллерии дивизии, обеспечение батарей боеприпасами на поле боя и т. д.

Перечисленным выше проблемам в корпусе уделялось постоянное и пристальное внимание. Однако главный акцент все же делался на обеспечение успеха в первые несколько часов наступления. Систематически поступавшая аэрофотосъемка советских рубежей давала ясное представление об их глубине, степени насыщенности средствами ПТО, ДОТами и инженерными заграждениями. Поэтому основные усилия генерал Г. Брайт прилагал для отработки плана мероприятий, которые могли обеспечить быстрое, без высоких потерь форсирование Северного Донца штурмовыми группами «первой волны», их надежное прикрытие и сопровождение в ходе прорыва переднего края главной полосы. Штаб корпуса считал, что без захвата плацдармов глубиной не менее 2–3 км начать наведение мостов и переброску тяжелого вооружения и техники на восточный берег будет невозможно.

Основным элементом плана форсирования считалось огневое прикрытие первого броска. Для этого было важно скоординировать действия артиллерии всех уровней. Командование танковых дивизий тщательно выстраивало, а затем на полигонах отрабатывало систему управления тремя группами артиллерии: собственно дивизии, рот «тигров», самоходок и дивизионов артполка 168-й пд, которые были включены непосредственно в передовые штурмовые группы, и, наконец, армейских и корпусных артминчастей. Функ писал, что наличие такого мощного и хорошо управляемого «огневого кулака» в руках командира дивизии, с одной стороны, и тесное взаимодействие его штаба с аэродромом люфтваффе — с другой, рассматривалось как важнейшее условие для решения не только первоочередных задач — форсирования реки и прорыва главной полосы русских, но и продвижения ударного клина в глубь обороны 7-й гв. А на 20–25 км.