Коло Жизни. Бесперечь. Том первый - Елена Асеева

Только божество соскочило с лестницы в зал, как немедля все находившиеся в нем люди замерев, торопливо склонились. Застыли не только люди в зале ожидания, но и наратники, оные стояли также подле парадных мощных дверей, находившихся в стене, лежавшей напротив лестницы, и ведущих на площадь Лесных Полян.

Створки парадных, декорированных позолотой дверей, лишь на ступенях появилась бегущая Есислава, воины нарати не мешкая сомкнули, и тотчас резко отворились двери в казонок. Так, что зримо показался сидящий за столом Липоксай Ягы разговаривающий с Боримир Ягы, разместившимся супротив него на покатом, узком, кожаном кресле. Стоило створкам дверей отвориться, пропуская внутрь комнаты заплаканную и взбудораженную девочку, как толкование вещунов было прервано. Липоксай Ягы узрев взволнованную отроковицу, спешно вскочил со стула, и, кинувшись к ней навстречу, подхватил на руки, понеже сразу приметил, что она раздета и разута, да недовольно крикнул в проем медленно смыкающихся створок:

– Одежду!.. Одежду принесите божественному чаду.

Боримир Ягы также, как и Липоксай Ягы, торопко поднялся с кресла, оное принесли в казонок для него и низко преклонил голову пред юницей.

– Что? Что случилось ваша ясность? – смятенно вопросил Липоксай Ягы, прижимая к себе девочку и стараясь согреть и успокоить ее столь драгоценное для всех тельце.

– Бог Дажба… Бог Дажба, – суетливо роняя слова, протянула Есислава, иноредь не забывая вставлять в величание имен Зиждителей положенное слово, Бог. Девочка на миг сомкнула очи, и, стараясь ни потерять, ни одного слова из молвленного Расом, на одном дыхание произнесла, – в прибрежных волостях Белого моря, в поселение, что расположено обок дворца вещуна вспыхнула степная лихорадка. Ваша поездка на море отменяется, пойди и скажи о том Липоксай Ягы. И не мешкай, ибо она поколь еще не охватила все селение, лишь рыбацкие районы. Ступай! Ах! это не надо, – добавила она, и теснее прижалась к старшему жрецу, обхватив его шею руками и прильнув губами к щеке.

– Таислав! – зычно кликнул Липоксай Ягы, не спуская с рук девочку, да меж тем воззрившись на дверь.

Незамедлительно одна из створок дрогнула, и в казанок вступил, точно проскользнув чрез узкую щель, первый помощник вещуна, да низко преклонив голову, застыл. Таислав за эти лета зримо повзрослел… кажется, еще сильнее расширившись в плечах, словно не переставал упражняться в накачивание мышц. Следом за первым помощником в комнату вошел Волег, принеся юнице синюю казамайку, распашную, короткую кофту с прямой спинкой и длинными рукавами. Казамайка застегивалась на широкие, округлые пуговицы в оные были вставлены камни сине-зеленой бирюзы. Концы рукавов на ней, а также край ворота оторачивались золотистыми полосами ткани. Волег принес помимо казамайки, колпак и калишки, похожую на поршни обувку, только пошитую не из кожи, а из шерстяной материи собранной по краям на ремешок. Калишки имели бортики, задник и носок, и были достаточно теплыми и легкими, в них Есислава бегала по детинцу.

– Таислав тотчас свяжитесь с Наволоцкой волостью, лично с вещуном Вятшеслав Ягы, – повелительно сказал Липоксай Ягы, точно буравя взором лицо своего помощника. – Передайте ему, что прибрежная местность обок моей резиденции подверглась вспышке степной лихорадки, пускай объявляют в граде Хортица Нахожею… Пояснишь, что поколь болезнь охватила рыбацкие районы. Наша поездка с божественным чадом на берег Белого моря отменяется, предупреди всю прислугу о том. Как все исполнишь, доложишь.

Таислав торопливо кивнул, так как Липоксай Ягы не любил лишних слов, и резво развернувшись, покинул комнату.

– Что? Что Волег? – теперь басистый голос старшего жреца наполнился металлическим звоном, абы он был рассержен на ведуна, и того не желал скрывать.– Должно было успокоить и донести! Донести на руках! – Липоксай Ягы гневливо сие прорычал, а Волег еще ниже склонив голову, спешно подступил к нему и принялся одевать на божество казамайку и колпак. – Успокоить и донести! Сколько раз можно говорить? Сколько? – то вещун уже, похоже, лишь дохрипел, задыхаясь от негодования.

Волег меж тем обул на ножки Есиславы калишки, и так как Липоксай Ягы, вроде не в силах его видеть, как не справившегося с поручением, рывком мотнул головой в сторону выхода, поспешил покинуть казонок. Старший жрец вже сам медленно застегнул на отроковице пуговицы казамайки, и, не спуская ее с рук, так как знал, что после пережитого она непременно попросится побыть с ним, чтобы успокоиться, направился к своему стулу.

Он все с той же степенностью, которая составляла его основу, как жреца, чуть выдвинув из-за стола стул, опустился на него, и, усадив девочку на колени, прижал к своей груди. Ощущая… чувствуя всем своим любящим сердцем ее расстройство и тревогу, по легохонько вздрагивающему тельцу. Боримир Ягы узрев, что полянский вещун опустился на стул, кивнув ему, и сам воссел в свое кресло, только теперь не развалившись, как допрежь того. Потому как всегда ощущал в присутствии божества робость, вроде страшась все время, что его, быть может, не так молвленные слова вызовут недовольство Богов… Дажбы и Круча оные последние лета часто, и он о том ведал, приходили к чадо.

– Все, все ваша ясность успокойтесь, – поглаживая отроковицу по спине участливо протянул Липоксай Ягы. – В этот раз вы передали все четко и ясно… Ничего не упустили, даже повеления отданного вам. Наше прекрасное, неповторимое божество, наш бесценный дар!

– Значит, мы не поедим на море? – огорченно откликнулась Есислава, и посмотрела в голубые очи вещуна, тот медлительно качнул головой. – А я так… так ждала море… так расстроилась из-за слов Дажбы.

– Бога Дажбы, – мягко поправил Липоксай Ягы юницу и нежно прикоснулся губами к ее рыжей вздернутой вверх бровке.

Есислава с возрастом не только не растеряла общности черт лица схожих с двумя старшими Богами, но, кажется, еще сильнее стала похоже на них. И той же каплеобразной формой лика, выпуклой спинкой носа и широким ртом с полными губами, и крупными глазами, где к яркой зелени прибавилась коричневые мазки.

– Он мне позволяет называть себя Дажбой, – пояснила девочка и от огорчения, что сорвалась поездка хлюпнула носом, желая тем самым разжалобить вещуна. – И он… и Круч… и… – одначе немедля прервалась.

– Так вот, – обиженно закончила свой сказ Есислава, и просительно уставилась на Стыня. – Дажба пришел и велел не куда не ехать. А Ксай сказал, волю Бога нарушать недолжно. Да и он не позволит себе подвергнуть мою жизнь опасности. А потом Ксай стал беседовать с Боримир Ягы, поколь я пила молоко, и обмолвился, что в Африкии, там, где живут твои народы, Стынь, тоже вспыхивает эта болезнь. Ее оттуда в Дари и привезли. И, похоже, иногда все еще привозят. Только там в Африкии она лечится… Она не лечится только в Дари, потому как знахари не могут подобрать к ней снадобья. И вот потому Ксай хочет отправить в Африкию знахарей, чтобы они могли выведать состав того снадобья.

Младший Димург не сводивший взора с лица девочки, ласково ей улыбнулся, одначе никак не отозвался на ее молвь, словно испытывал или делал вид, что не понимает.