Плохиш для хорошей девочки - Алиса Селезнёва

новый танцевальный класс, но с началом первого же танца отбросила эту дюже «светлую» мысль в сторону. Действительно, будет очень глупо, если её парень и партнёр по танцам станут источать абсолютно одинаковые запахи.

На стандарт она надела то самое платье, в котором выступала в мае перед ветеранами. Белое, пышное, с вышивкой из люрекса и розовой лентой по подолу. На латину за лето для неё пошили новый наряд. Рубиново-красный. Без рукавов. С летящей короткой юбкой и сверху донизу расшитый пайетками и бисером, которые по линии декольте складывались в цветочный рисунок.

Белое платье ей помогла надеть парикмахер, к счастью, задержавшаяся для чего-то в коридоре. Застегнуть молнию на красном пришлось просить Данила. В целом, однако, всё прошло более, чем успешно. От гордости за свои самостоятельность и взрослость у Агаты слегка кружило голову.

Кто-то хлопнул в ладоши. Музыку в конце концов дали, и в воздухе послышался звук кастаньетов. Агата снова взмахнула рукой и двинула бёдрами вправо. Никита с грацией снежного барса крутанулся на триста шестьдесят градусов и бросился на неё. Сегодня он был одет в чёрные, обтягивающие брюки клёш, имитирующие кожу, и в такую же чёрную блестящую рубаху. Улыбнувшись, Агата обняла его за шею. А Данил-то всё-таки оказался прав. В их паре Никита никогда не был тореадором. Он всю жизнь был быком. Грациозным, гибким, талантливым и абсолютно бестолковым быком, который заводился от любой мелочи буквально с пол-оборота. От осознания этого факта Агате захотелось смеяться.

Сегодня её не тошнило. Желудок не болел и к горлу не подскакивал. С утра она заставила себя надеть контактные линзы, а потому танцевала легко, уверенно и непринуждённо. От Никиты она больше не зависела и отлично видела Данила. Тот перед каждым новым танцем показывал ей большой палец.

«Буду привыкать к линзам постепенно, – рассуждала она, делая махи ногой и обходя Никиту по кругу, – по несколько часов в день, и так через пару недель я смогу избавиться от очков навсегда…»

Когда две минуты положенного времени истекли, и танец закончился, Никита снова отошёл от неё, не проронив ни звука. Агату такое положение вещей вполне устраивало. Во время отдыха он её не трогал, а значит, не трогал и Данила, что, разумеется, уменьшало шансы на возникновение драки между ними прямо на глазах у судей.

– Почему он тебя сегодня весь день лапает? – проворчал Данил, протягивая ей бутылку с водой. Агата чуть приподняла тщательно подведённые брови и, сделав несколько маленьких глотков, аккуратно вытерла губы.

– Никита? Он меня не лапает. Все так танцуют.

Данил дёрнул плечом. Агата давно заметила, что он всегда дёргает плечом, когда ему что-то не нравится.

– Я много за кем наблюдал. Так далеко не все танцуют.

Скорчив сердитую гримасу, Агата пожала плечами. На самом деле ей было приятно видеть Данила ревнующим. Не только же ей, в конце-то концов, губы кусать.

Одна из участниц с интересом посмотрела в их сторону. Это была Лариса из Оренбурга, с которой Никита и Агата познакомились на весенних соревнованиях. От количества знакомых у них порой рябило в глазах, но это считалось вполне обычным явлением. Все те, кто занимались танцами давно и часто выезжали на соревнования, хоть отдалённо да знали друг друга.

Проследив за взглядом девушки, Агата придвинулась ближе и быстро чмокнула Данила в губы. Он ухмыльнулся, но на поцелуй ответил, успев при этом погладить её по правому бедру.

– Что это с тобой сегодня? Ты обычно не очень-то любишь целоваться на людях.

Агата многозначительно взмахнула тяжёлыми ресницами.

– Чтобы не думали, что ты мой брат, или кузен, или просто друг, а то вон уже все шеи повытягивали. Жирафихи недоделанные. Весь день на тебя глазеют.

Данил засмеялся и прижал Агату к себе. После пятиминутного отдыха «конферансье» объявил румбу. Из всей латины Агата больше всего любила именно её. Румбу она вполне заслуженно называла танцем любви. На втором месте её личного рейтинга стоял пасодобль. За эмоциональность и кастаньеты. К самбе и ча-ча-ча Агата относилась одинаково равнодушно. И только джайв всегда вызывал в ней негатив. Наверное, из-за афроамериканского происхождения. А может, потому что он был самым быстрым, содержал огромное количество прыжков и всегда исполнялся последним. Именно по нему судьи отслеживали физическую подготовку участников.

Самба, румба и ча-ча-ча прошли, на удивление, замечательно. Агата дышала легко и свободно. Данил стал источником её невероятной удачи и хорошего настроения. Он умудрился снять каждый танец, и ей не терпелось их посмотреть.

– Поднимай ноги выше и улыбайся, – скомандовал Никита, когда она взяла стойку на джайв. – Ольга Викторовна шепнула мне, что видела таблицу. Мы в фаворитах.

– По стандарту?

Это Агату удивило мало. В европейской программе они всегда показывали высокие результаты.

– В обоих номинациях.

– В обеих, – мысленно поправила его она, но вслух конфликтовать не стала. – Ты взял свои два очка?

– Думаю, что сегодня я возьму больше.

Агата понимающе хмыкнула. Одна ее половина всем сердцем радовалась за партнёра. Новый класс означал новые перспективы. Для них обоих. Поддержки, снятие ограничений по фигурам, возможность принести в танец что-то своё. Но на другой чаше весов лежали новые изматывающие тренировки. Постановка более сложных танцев требовала больших усилий и времени. А это означало – меньше учёбы и самое главное – меньше Данила.

На десятый раз музыка сработала без промедлений. Включили «Американо», и Агата синхронно Никите задрыгала ногами. Первый прыжок прошёл успешно. Второй она даже не почувствовала.

– Вот увидишь, сегодня мы станем абсолютными чемпионами, – выдохнул Никита, и Агата явственно ощутила в его дыхании сильный запах кофе.

«Теперь понятно, почему он такой возбуждённый. Весь день кофе лущит» – хмыкнула она и прыгнула в третий раз. Каблук, как назло, ушёл вправо и скользнул по паркету. Удержать равновесие уже не получилось, и, издав дикий вопль, Агата со всей силы ударилась об пол.

Глава 25

Агата сломала лодыжку, и в поезд Данил вносил её на руках. Никита семенил рядом. Ему отдали многочисленные сумки и пакеты с платьями. При каждом взгляде на партнёра Агата кривилась: в душе у неё так и кипела злоба. Если бы Никита перед джайвом не тараторил бы своё: «Поднимай ноги выше и