Роботы против фей - Джон Скальци

Парень засмеялся:

– Забыла слова?

Нет, ничего я не забывала.

– А по заявкам ты поешь? – спросил он. – Спой песню любви. Для меня одного.

– Нет, – ответила я.

– Если не хочешь петь, тогда, может быть, куда-нибудь сходим? Меня зовут Трент, кстати.

Судя по его виду, он был абсолютно уверен, что я сейчас же скажу, как меня зовут, словно ямочки на его щеках давали ему полное на это право. Обломись, парниша.

– Нет, – сказала я.

– Да перестань! Просто чашечка кофе. Я ведь тоже музыкант.

Ну и что с того?

Он был красив, нужно отдать ему должное. Но он держал себя так, словно с точностью до миллиграмма знал, насколько он красив, и хотел, чтобы в силу этого обстоятельства мир постарался и сделал его жизнь как можно более легкой и приятной.

– Я вечером занята, прости, – сказала я и посмотрела на него так, что он непременно должен был побледнеть и потерять сознание. Или заплакать кровью. Или как-нибудь еще отреагировать на магию.

– А твой номер? Могу я взять твой номер телефона?

Он улыбнулся и подошел совсем близко, и его глаза мерцали почти перед моим носом.

– Обещаю, что звонить буду только по делу. Я собираю группу, и думаю, что ты бы мне очень подошла.

– Нет, и еще раз нет, – ответила я.

Он выглядел отвратительно здоровым и говорил так, что было ясно – у него никаких проблем с дыханием. Магия не работала! Что я сделала не так? Подняв с мостовой коробку, в которую мне бросали деньги, я пошла прочь.

Его голос полетел следом:

– А в чем дело? У тебя что, уже есть бойфренд? Так я же гораздо лучше!

– Отвали, – сказала я через плечо.

Дойдя до угла, я оглянулась: может быть, все-таки сработало? Нет. Живой. Черт!

Я шла домой, и мне чудилось – кто-то поет. Любовную песнь, полную желания и тоски. Я тряхнула головой и пошла быстрее.

* * *

– Ты сделала то, что полагается? – спросила Сара, с которой я вместе снимала квартиру. Она – домовой, и это наилучший вариант для соседки. Сара отлично готовит, содержит квартиру в идеальной чистоте, выгнала всех тараканов и обожает стирку.

– Думаю, да, – ответила я. – Раньше я этого никогда не делала, но, как только я увидела его, как вой сразу же вырвался из моего горла.

Я все еще ощущала власть тумана, чувствовала холод воздуха и одиночества, который не торопился покинуть мое горло, – словно то, что произошло, было не закончено и готово было вернуться.

– Может быть, он просто не понял, что ты делаешь? – спросила Сара.

– Вряд ли. Он понял, что я пела, а потом совершенно спонтанно сорвалась в вой. И его это так завело, что он сразу позвал меня пойти с ним.

– Парни иногда ведут себя еще более странно, ты же знаешь, – сказала Сара.

– Согласна, – кивнула головой я. – Но без разницы, понял он или нет. Магия не так должна работать. Может, у меня что-то сломалось?

Я потерла горло. Какая-то часть меня испытывала радость оттого, что магия не сработала. В моих магических способностях мне нравилась та их сторона, которая отвечала за пение. С другой стороны, я не особенно возражала бы против того, чтобы иметь голос, способный превратиться в оружие. Главное, чтобы я могла его контролировать, сама решать, как и когда использовать это оружие, – я не хочу даже думать о том, что, взяв высокую ноту, я, сама того не желая, вдруг отправлю кого-нибудь на тот свет в самой середине припева.

Я покачала головой и отбросила эти мысли.

– Кстати, по поводу пения, – сказала я. – Сегодня вечером в «Пурпурной силе» новая группа. Хочешь пойти?

Сара не хотела. Как большинство домовых с сильной привязанностью к помещению, в котором они живут и о котором заботятся, Сара была агорафобом. Страдала боязнью открытых пространств. Не полностью, конечно – иногда она говорила мне, как благодарна за то, что я вожу ее в разные места. И мне это приятно – она же моя подруга. А потому меня нисколько не обижает то, что иногда она говорит «нет», как случается гораздо чаще.

– Нет, спасибо, – сказала она. – Не в этот раз. Я раздобыла новый рецепт, хочу попробовать испечь торт в пятьдесят слоев. А это требует времени.

В предвкушении сладкого чуда я издала звук – нечто среднее между страстным стоном и воем.

– Это чудесно! Буду счастлива помочь тебе снять пробу!

– Я знала, что всегда могу рассчитывать на твою помощь, – в тон ответила Сара.

Я усмехнулась.

– Может быть, возьмешь такси? – спросила Сара. – Сегодня еще один пропал.

– Еще один? – переспросила я. – Кто же на этот раз?

– Гоблин из Центрального парка.

– Ты серьезно?

Сара кивнула.

– И по-прежнему никаких намеков на то, что за этим стоит? – поинтересовалась я.

– До меня ничего не доходило.

Мы, феи – мастаки по части слухов и сплетен. Иначе нельзя, если тебе хватает смелости жить у всех на виду. А Сара в отношении того, что и о ком говорят, осведомлена лучше всех.

– Все обеспокоены, – закончила она.

До клуба было недалеко, меньше мили. Вечер обещал быть премилым. Но ведь этот гоблин был гораздо больше и опаснее, чем я. К тому же он мог превращаться в лошадь. Если кто-то его похитил, значит, похититель очень силен и опасен. Конечно, мне тоже было не по себе.

– Хорошо, возьму такси, – сказала я.

* * *

«Пурпурная сила» – клуб для наших. Не то чтобы мы запрещали людям приходить на наши вечеринки. Просто, если ты ничего про клуб не знаешь, тебе его и не найти. Коли у тебя нет приглашения, ты попросту пройдешь мимо того, что снаружи выглядит как заброшенная столовка, закрытая после последней санитарной инспекции, да еще и наполовину сгоревшая.

Именно поэтому я и удивилась, когда, войдя, на сцене увидела Трента. Выглядел он еще большим красавчиком. И, естественно, был жив, несмотря на все мои усилия. Да к тому же еще и пел. Стоял один, в свете прожектора, с гитарой. А вокруг грудились его поклонники и поклонницы, самые разнообразные представители нашей братии, в разной степени того, что можно было бы назвать экстазом. Конечно, ничего неприличного – никто не бросался на исполнителя, не пытался забраться ему в штаны. Но народ стоял, буквально остолбенев и онемев, с круглыми глазами по четверть доллара каждый; загорись вокруг стены – они бы и не заметили. Такой вот экстаз.

Теперь мне стало все ясно. Трент был одним из нас. Он был гэнкэн, что-то вроде инкуба ирландских корней, любитель и любимец женщин, легко заставляющий их влюбиться в него. Свой голос он использует как инструмент соблазнения. А когда я говорю «инструмент», я подразумеваю молоток или кувалду. Та, что услышит его, та, с которой он поговорит, сразу же теряет голову. И это не просто легкое увлечение. Относишься ли ты к его типу или нет, если гэнкэн скажет, что ты его хочешь, сопротивляться будет бесполезно. И, чтобы ему понравиться, ты будешь делать все, что он захочет.