Гордая пленница - Анна Делайл

Но разъезжать по стране с подобной уликой в кармане не кажется мне слишком умным. Особенно в такое беспокойное время.

Изабо промолчала и впервые отвела взгляд.

— Могу я быть уверенным, — уже более мягко произнес он, — что на ваше решение не уничтожать письмо и забыть его содержание повлияли некие сентиментальные причины?

Изабо кивнула. Наступившее за этим молчание нарушил Алистер.

— Она заплатила за свою ошибку, Джон. По-моему, с лихвой. Наказывать ее и дальше — это уже преследование.

Джон Кемпбелл взглянул на кузена, стоявшего, положив руки на хрупкие плечи спутницы. Очень странно, что Алистер так ослеплен этой девушкой, этой мятежницей, которую следовало отправить в Карлайл, что и намеревался сделать полковник Фицпатрик. Глубоко вздохнув, генерал неловко передвинулся в кресле, так как у него снова начало побаливать левое бедро.

— Если я с сегодняшнего дня буду считать тебя ответственным за поведение мисс Макферсон, ты уверен, что сможешь удержать ее от новых ошибок?

Алистер улыбнулся.

— Думаю, ты знаешь ответ.

— В таком случае дай мне письменные принадлежности. Вон там.

Алистер подошел к столу и быстро собрал все необходимое. Закончив писать, генерал аккуратно промокнул оба листа.

— Держи, — сказал он, протянув один Алистеру. — Второй я отправлю полковнику Фицпатрику с извинением за твое высокомерное поведение. А также сообщаю ему, что дело решено, поскольку ты привез свою жену ко мне. — Он посмотрел на Изабо, потом на Алистера. — Полагаю, вы сделаете эту ложь истиной.

Алистер с улыбкой помог Изабо встать.

— Благодарю, Джон. Ты освободил меня от тяжести, которую я не мог бы вынести. А также спас меня от неудобств поездки во Францию.

Генерал тоже улыбнулся, но лицо у него изменилось от боли, которую он пытался скрыть.

— Я рад. Но прежде чем вы уйдете, один вопрос к вам, Изабо… Могу я вас так называть? — Она кивнула. — Тогда подойдите ко мне, Изабо. Я хотел бы знать, — тихо, чтобы слышали только они двое, сказал он, — собирались ли вы участвовать в презренном заговоре вашего брата?

Изабо посмотрела на Алистера, стоявшего у двери, потом на генерала.

— Да.

— Ценю вашу честность, Изабо Макферсон, но в этом особом случае. Никогда больше не советую вам это повторять. И знайте, что я полностью на стороне полковника Фицпатрика. Вы уходите из этой комнаты свободной только в обмен на то, что вы сделали для Алистера.

Ваша жизнь за его руку. Теперь можете идти.

До Глен-Брика они ехали шесть дней. Алистер поклялся вернуть Изабо домой в целости и сохранности, но оба молчали о том, что будет с ними дальше, словно каждый из них боялся, как бы разговор на эту тему не помешал их близости. Почти целые сутки они проводили в объятиях, днем ехали на его лошади, ночью лежали под его пледом.

Сопротивляясь желанию овладеть ею, Алистер обнаружил, что у него, оказывается, есть сила воли. Он был убежден, что Изабо не понимает его состояния, когда бессознательно прижимается к нему податливым телом. Ее доверие и наивность действовали на него отрезвляюще.

Он часами лежал без сна, желая, чтобы все изменилось, чтобы она в самом деле была здорова, чтобы он имел право ее взять.

Он не забыл ту ночь в Данлосси, когда бросился на нее, пренебрегая ее желаниями, поэтому теперь был крайне осторожен. Алистера беспокоила ее физическая слабость. Хотя она поправлялась, но еще не пришла в себя окончательно, днем часто засыпала, прижавшись к нему, пока они продолжали свое долгое путешествие на север.

Но вместо того, чтобы успокоить Изабо, все его благие намерения и неожиданное самообладание произвели на нее обратное действие. Она решила, что Алистер хочет покинуть ее.

Когда за несколько миль до Глен-Брика они собирали немудреные пожитки, она со страхом думала, что он все же обратил внимание на письмо, которое она в спешке написала ему. Стоя рядом с лошадью, спиной к нему, Изабо крутила стремя, как бы поправляя его, чтобы Алистер не заметил ее растерянности.

— Ты слишком долго путешествовал, — сказала она. — Надеюсь, ты уедешь не сразу и погостишь в Глен-Брике. — Ну вот, это сказать было не так уж и трудно. Изабо повернулась к нему. — Останешься? Тут очень красиво, и море недалеко. Можно ходить на прогулку, наблюдать за тюленями… их здесь много… есть места, где можно купаться…

— Я не собираюсь тебя покидать, Изабо, — с нежностью ответил Алистер. — Я твой муж и хочу остаться с тобой. И я не позволю, — уже более решительно добавил он, — чтобы ты в одиночестве разъезжала по стране. Ты меня поняла?

Изабо засмеялась.

— Ты собираешься удержать меня от новых ошибок, как велел твой генерал?

— Я собираюсь на тебе жениться, Изабо.

Они замолчали. Алистер сожалел, что проговорился, ибо все еще стоял на очень зыбкой почве. Он должен завоевать ее доверие. Он желал ей благополучия и счастья и чтобы она чувствовала себя с ним в безопасности. Разумеется, их влечет друг к другу, но этого недостаточно.

Он хотел от нее все, но только без оговорок или сожалений с ее стороны, лишь тогда он может сделать Изабо полностью своей.

Она сосредоточенно вставляла ногу в стремя, и Алистер, не говоря ни слова, подсадил ее. Изабо безумно захотелось повернуться и обнять его.

Когда он взял поводья, она прижалась к нему спиной, как делала всю последнюю неделю, почувствовала его тело, уже знакомое, как ее собственное тело. Но брак?

Его слова потрясли ее. Обязательство на всю жизнь. Неужели он мог думать об этом всерьез?

А ей и не требовалось долго раздумывать, она без того знала, что всегда хотела быть рядом с Алистером, свободно называть его своим, любить без всякого стыда. Но сможет ли она когда-нибудь соединиться с Кемпбеллом, как бы много он ни сделал для нее? Может ли она быть уверенной, что не он убил Робби палашом, которым так искусно владеет? Что будет с теми, кто оставался в Глен-Брике? Кем сочтут ее Дункан с Элис и Мойра с Рори, если она выйдет за него? Предательницей? Возможно.

Она устроилась поудобнее и прижалась губами к его шее.

Они приехали в Глен-Брик на склоне дня, когда воздух был теплым и чистым, солнечный свет, еще падавший в долине на воду, превращал ее в живое серебро. Так был мил сердцу этот знакомый вид, что Изабо захотелось раскинуть руки и обнять все вокруг. Но она возвращается без Робби и с такой болью в душе, что ее почти невозможно вынести.

Правда, Алистер уже рассказал им. Он избавил ее от муки выражать свое горе словами, что наверняка разбило бы им сердце.

Он прекрасно знал, о чем думает Изабо, поэтому, желая отвлечь ее, наклонился, поцеловал в щеку и беспечно спросил:

— Тебя беспокоит, что ты привозишь домой скверного человека вроде меня?