Адам и Ева - Ольга Гуляева

Пряча довольный взгляд и невольно растягивающуюся улыбку, Ева ответила:

– Я была бы рада поехать с тобой и познакомиться с твоей замечательной семьей. Завтра же напишу заявление на отпуск. И попробую договориться со Стасом, чтобы он взял к себе Всеволода на несколько дней.

Адам довольно кивнул в ответ:

– Ты без проблем можешь взять его с собой. Намечается большой детский праздник, ему тоже будет интересно.

До конца недели Ева крутилась как заведенная, чтобы успеть покончить со всеми срочными делами до отъезда. С отпуском вопрос был решен, а вот со Стасом договориться не удалось. Он не посчитал возможным остаться с сыном, сославшись на занятость и командировки. Что ж, Адам сам предложил взять Севу с собой, да и ей так будет спокойнее.

В день отлета в Москве стоял чудесный солнечный день, по своей красочности и энергетике, аккурат совпадавший с настроением Евы перед отъездом. В аэропорту ее не покидало приятное, доселе чуждое ощущение: она в семье. Странно, что она не испытывала этого чувства с родным отцом своего сына. Но как будто только именно теперь все в ее жизни встало на свои места. Ева не стала анализировать, просто наслаждалась каждым моментом. Адам настолько быстро и легко нашел общий язык с Севой, а мальчик так проникся к нему, что Ева посчитала досадным недоразумением тот факт, что у Адама до сих пор нет своих детей.

На подходе к трапу Ева в последний раз с удовольствием зажмурилась от не по-осеннему ласкающего солнышка, но опустив глаза под ноги, замерла в оцепенении на несколько секунд. У самого трапа на асфальте неровным покрывальцем колыхалось что-то белое – тополиный пух. Как это возможно? Откуда? В конце октября! Ева судорожно оглянулась по сторонам в поисках хоть какого-то объяснения этого странного явления.

– Родная, что такое? – донесся до нее медленный, растянутый во времени и пространстве звук.

Адам, стоя за Евой, сдерживал недовольную толпу, спешащую попасть на борт воздушного судна. Кто-то из нетерпеливых пассажиров уже начал возмущаться.

У Евы тем временем в горле образовался ком, мешающий дышать, перед глазами поплыла мутная пелена. Из последних сил она попыталась найти глаза Адама, крепко сжимая при этом ручку ребенка.

– Мама, больно!

– Адам, – Ева испытывала необъяснимый ужас, но не находила в себе силы предпринять попытку отменить поездку. Почти ничего не видя, она ухватилась за его плечо, – Ты уверен, что самолет исправен? Вдруг с ним что-то не так?

– Глупышка, – рассмеялся Адам, – Я не знал, что ты так боишься летать! Давай поднимайся, – он похлопал ее по бедру для убедительности, – У нас бизнес-класс, сейчас же попросим шампанского, и тебе сразу полегчает.

Ева никогда не боялась летать. Никогда.

В самолете в ход пошло все, не только шампанское. Но Еве и правда вскоре полегчало, и она даже сама над собой посмеялась вместе с Адамом. Когда спустя пару часов самолет совершил мягкую посадку на кавказскую землю, а через иллюминатор показались горные вершины, Ева окончательно успокоилась.

Но по дороге в квартиру Адама Ева разволновалась снова. Теперь уже по другому поводу. Как его кавказская семья воспримет нетрезвую пассию с маленьким ребенком?

– Адам, а что если сегодня ты покажешь нам город, а завтра мы пойдем на ужин к твоим родителям?

– Как скажешь, любительница горячительных напитков, – смеясь, он чмокнул взволнованную Еву в макушку.

Так начался, казалось бы, лучший отпуск в ее жизни. Семейный и романтический одновременно. Пьянящий, сводящий с ума обилием радостных эмоций, сулящий бесконечное счастье, которое никогда не наскучит и не превратится в обыденность, никогда не будет восприниматься как должное.

Катаясь по городу, Ева каждый раз впадала в девчачий восторг, завидев на горизонте горы. Она как будто забывала о них, и радовалась каждый раз, когда величественные вершины напоминали ей о себе. Ева моментально прониклась любовью Адама к своей второй Родине, представила, как тяжело ему было разрываться между двумя культурами в военное время. Адам пообещал, что после того как они навестят всех родственников и посетят день рождения его племянницы Лауры, они обязательно поедут пообедать в великолепном ресторанчике в горах. Ева задыхалась от предвкушения всего, что было запланировано.

На семейном ужине, который состоялся на второй день их пребывания в Грозном, Ева почувствовала себя школьницей, которую понравившийся одноклассник пригласил отужинать с родителями. Адам веселился, подбадривал ее, заливисто смеясь, и пытался убедить вести себя более раскованно. Собственно, это было не так уж и сложно, поскольку обстановка полностью к этому располагала. Братья отнеслись к ней с большим почтением, особенно старший Шамиль. Он больше других рассказывал Еве об их семье и традициях. Сестра Зара оказалась очень современной, европеизированной женщиной с прекрасными манерами и безупречным тонким вкусом. Образованная, интересная в общении и прекрасная мать. Ева не уставала любоваться этой чеченской женщиной. Хоть и не была она красива по общепринятым стандартам, но внутренняя прелесть затмевала некоторые незначительные недостатки во внешности и в фигуре, превращая их скорее в достоинства.

Для Зары Ева оказалась не менее интересным персонажем. Она много расспрашивала о московской жизни и о моде, хотя очевидно сама частенько выезжала на шоппинг в Европу. Ева вообще заметила, что здесь люди любили хорошо одеваться, даже дети щеголяли в фирменных вещичках.

Еще у Евы сложилось впечатление, что Зара любит названного брата даже сильнее родных. И эта безграничная любовь как-то ненароком мгновенно распространилась и на саму Еву. Была между ними какая-то особенная нежность и теплота даже несмотря на то, что больше всего на свете они любили подшутить друг над другом. Но это видно повелось у них еще с детства. Нрав старших братьев был посерьезнее. Шамиль был немного занудлив в своих повествованиях, средний Эмин горяч в спорах, но отходчив, самый молодой Руслан, которого Ева знала дольше всех, почти как и самого Адама, был открыт и добродушен. Но все же именно Адам создавал за этим столом какую-то особенную атмосферу и придавал беседам живость.

Ева тем больше ценила его за это – прошедшего через войну и противостоявшего долгое время безжалостным и беспринципным убийцам, сумевшего при этом остаться человеком с большой буквы. Казалось, Зара думала о том же, глядя на брата.

И только отец семейства Аслан молчаливо восседал во главе стола и с удовлетворением наблюдал за происходящим. Мать Венера – полная подвижная женщина – беспрестанно хлопотала по хозяйству, периодически одаривая Еву теплой улыбкой.

В кухне же ей в помощь копошилась какая-то маленькая старушка, с которой Еву никто не познакомил. И только когда покидая дом они столкнулись с ней на улице, Адам опомнившись представил ей бабу Надю, которая, сколько он себя помнит, помогала по хозяйству в этом доме. На самом деле это была никакая не Надя, а старая чеченка Надин. Казалось, толку от нее совсем уже мало, но семья просто разрешает доживать ей свой век в их доме в память о былых заслугах.