Кукла крымского мага - Мария Спасская

— Ну, здравствуй, Элла Греф, — угрожающе проговорила похожая на гюрзу женщина. Собирая разбегающиеся мысли и волевым усилием фокусируя зрение, я с трудом узнала подругу Ильи. В глазах у меня двоилось, предметы вокруг плыли и качались, к горлу подступала горькая тошнота. А Алика, приближая ко мне злющее лицо, продолжала: — Илья вчера умер. Не слышала? Ну что ж, по крайней мере, теперь ты будешь знать, отчего сдохла. Ведь ты спала с этим подонком Мерцаловым? Была его подружкой, да? Вот ты и ответишь за смерть Илюши!

Это было последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в глубокий омут беспамятства.

* * *

Заседание подошло к концу, и члены литературного общества стали расходиться. Испытывая гордость и радость, точно это за нее так переживал издатель «Аполлона», Лиля поднялась с кресла и направилась к выходу. Но тут ее кто-то пребольно ухватил сзади за руку повыше локтя. Лиля обернулась и встретилась глазами с Гумилевым. Ее отвергнутый жених смотрел на Лилю с затаенной обидой в раскосых глазах.

— Лиля, я прошу вас в последний раз — выходите за меня замуж.

Это было так нелепо, что Лиля даже рассмеялась. Теперь, когда она стала Черубиной, возобновлять отношения с Гумми казалось ей абсурдом. За короткое мгновенье, что она с вызовом смотрела Николаю Степановичу в глаза, перед мысленным взором Лили промелькнул весь их бурный роман. Они познакомились два года назад в Париже, в мастерской художника Себастиана Гуревича, который писал ее портрет. Гумилев был еще совсем мальчик, с бледным, манерным лицом, шепелявым прононсом, но больше всего Лилю поразила змейка из голубого бисера, которую он крутил в нервных пальцах. Николай тогда, в мастерской, читал Лиле свои стихи, и девушке они очень понравились. Затем молодые люди встретились в ночном кафе, и Гумилев купил Лиле букет цветов, первых в ее жизни. Они гуляли по Люксембургскому саду и говорили о Пресвятой Деве. Больше Лиля его не видела до этой весны. Во второй раз они встретились на лекции в Петербургской Академии художеств. Лиля там была в большой компании, в которой был и Максимилиан Волошин, уже тогда казавшийся начинающей поэтессе недосягаемым идеалом. Ее снова познакомили с Гумилевым, и молодые люди сразу же вспомнили друг друга. Всей компанией они поехали ужинать в «Вену». Гумилев много говорил об Африке, в которой недавно побывал, и Лиля трогательно попросила не убивать жирафов. Николай спросил у Волошина: «Она всегда такая?» И Макс ответил, еще не зная Лили: «Всегда». После этого Гумилев не отходил от Лили ни на шаг. В ее альбоме он написал: «Не смущаясь и не корясь, я смотрю в глаза людей, я нашел себе подругу из породы лебедей». И тогда Лиля стала называть его Гумми, ибо имя Николай она не переносила. Гумилев же говорил, что имя Лиля похоже на серебристый колокольчик. Они вместе писали стихи, ездили на «башню» и возвращались под утро по чудному просыпающемуся городу. Гумми часто просил выйти за него замуж, но Лиля не соглашалась. Приходя домой, Лиля плакала, металась и не знала, что делать, ведь она была невестой Воли Васильева и тоже его по-своему любила. А потом был Коктебель, и Макс, за которого она собирается выйти замуж. Гумми явно любил ее больше, чем она его, и видит Бог, в том была не Лилина вина.

— Выйдете? — настойчиво повторил Николай.

— Нет, — резко ответила Лиля, вырывая руку и стряхивая охватившее ее оцепенение.

Гумилев побледнел и с угрозой в голосе выдохнул:

— Ну, тогда вы меня еще узнаете!

Повернувшись на каблуках, Николай почти бегом вышел из зала. Лиля осталась стоять на месте, смотрела ему вслед и не заметила, как к ней подошел Волошин.

— Лиля, поедем к тебе? — ласково предложил Макс и посмотрел на нее так, что сердце девушки сладко затрепетало.

Она собиралась по привычке пойти к Лиде, не решаясь переступить порог нехорошей квартиры на Луталова, но с Максом бояться было нечего, и Лиля с радостью согласилась. Тем более что вдова скорее всего уже вернулась. Утром, торопясь в гимназию, Лиля видела в ее окнах свет и тогда еще подумала, что опасность миновала. Молодые люди вышли на улицу и, сев в конку, доехали до ее дома. Но на пороге Волошин вдруг вспомнил, что у него назначена встреча с издателем, у которого поэт планировал выпустить книгу стихов.

— Прости, Лиля, но боюсь, сегодня не получится. Давай в другой раз, — извиняющимся тоном проговорил друг. — Я только-только успеваю добраться до ресторана. Издатели не любят, когда к ним опаздывают.

Лиля скупо улыбнулась и, махнув Максу рукой, вошла в парадное. Из привратницкой пахло гречневой кашей. Поднявшись на второй этаж, девушка позвонила в дверь квартиры и застыла в ожидании. За дверью было подозрительно тихо. Простояв под дверью минут пять и так и не дождавшись, когда ей откроют, Лиля достала ключи и отперла замок. Потянув на себя дверь, девушка поразилась темноте, царившей в квартире. Перед ней простирался совершенно черный коридор, длинный, как уходящий вдаль тоннель. В него не проникали отблески света даже из кухни. Это было странно, ведь кухарка Марта обычно в этот час готовила ужин. Лиля распахнула входную дверь и в тусклой полоске света, проникающей в квартиру с лестничной площадки, торопливо двинулась к выключателю. Она шла, вытянув в сторону руку и ведя пальцами по шершавой стене. Нашарив выключатель и включив свет, девушка шагнула вперед и чуть не споткнулась о распростертое на полу тело вдовы Чудиновой. Лиля вскрикнула и опрометью бросилась вон из квартиры. Пробегая мимо кухни, она краем глаза успела заметить лежащее у плиты тело кухарки. Разметав медные волосы, Марта раскинулась на плиточном полу в желтом прямоугольнике света, падающего из коридора через распахнутую кухонную дверь. Не чуя под собою ног, Лиля сбежала по лестнице и бросилась в каморку швейцара. Открыла дверь и влетела в крохотную квартирку, состоящую из комнаты и кухонного закутка. Пожилой рассудительный привратник, державшийся с достоинством, как генерал в отставке, не сразу понял, о чем ему пытается сообщить жиличка Чудиновой.

— Какой труп, барышня Елизавета Ивановна? Что вы такое говорите? — поедая капусту из глубокой миски, недоумевал он.

— Силантий, пойдемте быстрее, нужно вызвать полицию и врача, — торопила его Лиля.

С трудом сообразив, что от него требуется, старик отодвинул недоеденный ужин и двинулся за Лилей наверх. Но едва они поднялись на лестничную площадку второго этажа, как внизу хлопнула дверь, затопали сапоги, и чей-то голос проговорил:

— Где швейцар? Не дозовешься. Найди тут Чудинову.

По лестнице загрохотали шаги, и Лиля, замершая у дверей квартиры, увидела полицейскую фуражку, показавшуюся в лестничном пролете. Вскоре появился и сам ее обладатель, усатое кирпичное лицо которого выражало крайнюю степень недовольства. Заметив Лилю, представитель власти строго произнес:

— Вы не знаете, барышня, где найти Чудинову?

Лиля сглотнула, обернулась на шум за спиной и увидела, как из открытой квартиры медленно выходит Силантий, успевший побывать на месте происшествия и теперь с трудом справляющийся с подступавшей к горлу тошнотой. Заметив старика, жандарм пропыхтел: