Разрыв небесного шаблона - Татьяна Гармаш-Роффе

Миха высунулся в окно.

– Ты че, паря, охренел совсем?

Никакого ответа, ни звука. Миха повернулся к друзьям.

– Че взбзднули? Харэ, пошли посмотрим на эту, блин, падалицу!

Они втроем высыпались из тачки. У правого переднего колеса Михиного старого «Вольво» лежал на асфальте, скрючившись, чувак. На башке кудри, на тощей жопке – узкие джинсики, и сам весь какой-то мелкий. Куртка валялась рядом, мокла под ливнем.

Миха, наклонившись, принялся рассматривать в темноте капот своей машины, затем провел рукой: похоже, вмятины, как ни странно, нет. Чувак легкий оказался.

– Эй ты, – наклонился Миха к тощему человечку. – Ты чего вытворяешь, козел?

Парень не ответил. Просто тихо лежал в позе эмбриона.

Миха потряс его за плечо.

– Он ласты склеил, что ли? – поинтересовался Жук и присел на корточки. – Проверь, дышит?

– Сам проверяй, – буркнул Миха, но все же наклонился пониже.

– Мужики, линяем отсюда! – завопил Кокос. – Если мы его… того… ну, насмерть… То нас посадят!!!

– Заткнись, – не оборачиваясь, проговорил Миха. – Дай телефон. На фонарик поставь.

Направив яркий луч света на парня, он всмотрелся: грудная клетка мелко подрагивала.

– Жив, хмырек. В больницу его надо.

– Ноги надо делать! – истерил Кокос.

– Не ссы. Мы его в больницу привезем и смоемся.

– Да? И чего это ты вдруг такой добряк, Миха? – никак не мог угомониться Кокос.

– Коленька, – наставительно произнес Миха, – зло мы и так делаем. Но исключительно по необходимости. А совершать зло без необходимости – большой грех. В природе и в душе должно быть равновесие.

– Философ, блин, – Кокос, он же Коля, непочтительно сплюнул.

Несмотря на этот жест показной независимости, Кокос, как и Жук, Миху весьма почитал. Они были убеждены, что он умнее их обоих, вместе взятых. Им никогда не удавалось свить из слов что-то многозначительное, как умел Миха. Хотя они не всегда понимали смысл его изречений (не догадываясь, что его там нет), но относились с большим уважением к «философу». При этом каждый из них старался делать вид, что Миха вовсе не лидер их маленькой группы. А все они на равных, друзья не разлей вода.

– Так, взяли за руки за ноги и понесли! – скомандовал Миха. – На заднее сиденье с Жуком. Кокос, ты со мной рядом сядешь.

Жук, он же Женя, за все это время не произнес ни слова. Не отличился он и сейчас, просто подхватил тощенького хмыря под коленки, подивившись мельком легкости тела.

Едва они тронулись, как хмырек очнулся. С трудом сел, потирая живот.

– Ща блевану, – предупредил он и громко рыгнул. В воздухе салона резко запахло алкоголем, уже отчасти перегоревшим.

Миха резко затормозил, притираясь к обочине.

– Жук, вытащи его. Пусть блюет сколько влезет, только не в моей машине.

– В больницу его уже не надо, как я понимаю, – изрек Жук.

Он выволок хмырька наружу, посадил под дерево и забрался в машину обратно. Да вовремя, поскольку хмырек, согнувшись пополам, выпустил мощную струю рвоты.

– На хрен ему больница? – согласился Миха. – Смотри, он цел. Парень, ты цел?

Парень утер рот. Крупные капли дождя звучно шмякались на листья дерева и на крышу джипа.

– Цел вроде… – Он тряхнул мокрыми, слипшимися волосами. – Слушайте, парни, отвезите меня домой, а? Я заплачу.

– А ты где живешь? – спросил Миха.

– На Сретенке.

Миха посмотрел на навигатор: до Сретенки не больше четырех километров.

– Ну, валяй, садись. Три тысячи.

– Ты че? Это дорого!

– Риск денег стоит.

– Какой риск? – не понял злосчастный пассажир.

– Что снова блеванешь, – пояснил Миха. – Так ты едешь или пёхом пойдешь?

В машине они неожиданно разговорились. Хмырька, как выяснилось, звали Сергеем – он тут же был незамысловато окрещен «Серым» – и являлся он студентом какого-то финансового вуза, куда маменька сунула его за высокую плату. Троица тоже представилась: Михаил, Николай и Евгений, и тоже студенты – но технологического института, где изучают информатику.

Парни безбожно врали: были они если и студентами, то техникума по автослесарному делу. Но в компах, как многие технари, они разбирались неплохо, и решили приукрасить свое curriculum vitæ[4].

Серый оживился, обрадовался и, хватаясь за ребра с правой стороны – небось трещина, подумал Миха, но это все равно не лечится, само заживет, – запричитал, что у него комп вирей подхватил, и не зайдут ли его новые друзья к нему прямо сейчас домой, не посмотрят ли приболевший компьютер?

– Матери щас нет, на курорт усвистела, я один. Накатим по маленькой, а? – принялся заискивать он. – Комп совсем оборзел, ничего делать не хочет, виснет… Ну ребя, ну пожалуйста…

Он был весь какой-то несерьезный, дурацкий, будто школьник, – ни ростом не вышел, ни мозгами.

– А пожрать есть чего? – спросил Кокос.

– Полный холодильник! – обрадовался Серый. – Ну че, айда ко мне?

Миха кивнул, и троица солидно проследовала за Серым в охраняемый подъезд дорогой высотки, будто каждый день в такие дома хаживала.

Этот вечер им запомнился надолго: и элитным алкоголем, и шикарной жрачкой, которую никто из троицы не только отродясь не пробовал, но и в глаза не видывал. Особенно же вечер запомнился им одним разговором.

Среди беспорядочного трепа о том о сем Серый принялся жаловаться на мать: мол, спрячет деньги, потом забывает, куда сунула, и не может найти. А его, сына, незаслуженно обвиняет в краже материнских бабок! Хотя он человек честный – ведь мать сама его так воспитала, между прочим! И никогда бы он ее деньги не взял!

Миха, Жук и Кокос незаметно переглянулись: они-то тащили у предков при любом удобном случае. А удобный случай предоставлялся часто: родители у всех троих пили. То есть напивались ежедневно. Точнее, ежевечерне. С утра кое-как на работу ходили, за нищенскую зарплату, которую по вечерам и пропивали… И сами тащили из дома, что только можно было.

– А чего ж твоя мать деньги в банке не держит? – удивился Миха.

– Ну, это не всегда разумно… – туманно ответил Серый. – Иной раз лучше дома…

– Из-за налогов, – подал голос Жук.

– Налогов, скажешь тоже! – мгновенно вскипел Кокос. – Какие налоги, если денежки-то у них левые, взятки-откаты! Че, прессу не читаешь, что ли? Там чуть не каждый день о таких случаях пишут: нашли у них дома – до-ма, чуешь? – деньги в разной валюте, драгоценности… И все это ле-во-е. Поэтому дома и лежит! Чтобы не светиться. Ну чтоб налоги не платить, конечно, тоже. Но главное, чтобы не явились из органов с проверкой: а бабки-то у вас откуда, уважаемый, уважаемая? Так-то, Жук… Правильно я говорю, Серый?