Шпионаж по-советски. Объекты и агенты советской разведки - Дэвид Даллин

жизнь, оказались тщетными. Уже через несколько недель немцы выкачали из него все, а потом отправили в Германию и казнили.

Среди других Треппер и Кац выдали и Робинсона. Используя «почтовый ящик», Робинсона пригласили на встречу. Двадцать первого декабря 1942 года Кац в сопровождении двух офицеров абвера был доставлен на машине на место встречи. Он указал им на ожидающего человека, который в течение двух десятилетий являлся выдающейся фигурой советского шпионажа. Робинсон не оказал сопротивления, но Кац, согласно немецкому рапорту, «разнервничался».

Робинсон отказался что-либо открывать или кого-либо впутывать в это дело. Его отправили в Германию и наверняка казнили, несомненно, после жестоких допросов в гестапо[30].

Потом Треппер выдал Василия и Анну Максимовичей, всю их сеть и связи с германскими военными кругами. Аресты шли быстро один за другим: Альфред Корбен, директор «Симэкса», был взят девятнадцатого ноября, Лео Гроссфогель – тридцатого ноября, Василий Максимович и его сестра Анна – двенадцатого декабря, невеста Максимовича, Гошо, – примерно в то же время, Иоганн Подсядло и Кати Фелькнер – седьмого января 1943 года.

Когда Жермен Шнайдер, курьер Коминтерна, выданная Абрамом Райхманом, была доставлена в Париж и предстала перед «большим шефом», тот приказал ей говорить. Она повиновалась и выдала ценную информацию, главным образом о сети германской «Красной капеллы». Этим признанием она не купила себе свободу, хотя и сохранила жизнь. В 1943 году ее отправили в концентрационный лагерь Равенсбрюк. Когда кончилась война, она вышла оттуда тяжелобольной и вскоре скончалась в швейцарском санатории.

Разгромив парижскую сеть, немецкая контрразведка обратилась к двум другим центрам советского шпионажа во Франции – к Марселю и Лиону. В 1941–1942 годах Марсель был центром многих интернациональных шпионских сетей. Там нашла приют известная советская группа под руководством Виктора Сукулова, который скрылся из Брюсселя вместе с Маргаритой Барша и ее ребенком после полицейского налета в декабре 1941 года. Другой важной персоной здесь был Жюль Жаспар, тоже из бельгийского аппарата, а также Маргарита Мариве, Альпе и другие.

Лион в 1941–1942 годах был центром французского Сопротивления. Кроме того, он приобрел известность как место, где работала советская агентурная сеть и находили убежище многие разведчики. Здесь собралась интересная группа, в которой были Иезекиль Шрайбер, бывший секретарь для особых поручений при советском военном атташе (он был арестован немцами, но бежал в июле 1942 года, а потом пытался работать на радиостанции в Лионе), Исидор Шпрингер, немецкий коммунист, приехавший из Брюсселя, Отто Шумахер, убежавший в Лион после ареста Венцеля, и многие другие.

К концу 1942 года германская контрразведка провела операции по охоте на шпионов на «свободной территории» и советские аппараты были разгромлены.

В марте 1943 года военный трибунал в Брюсселе слушал дело трех русских офицеров: Константина Ефремова, Михаила Макарова и Антона Данилова из брюссельской сети. Председателем суда был Манфред Редер, тот самый, который выступал в роли обвинителя на процессе «Красной капеллы» в декабре 1942 года.

Обвиненные в шпионаже в пользу Советского Союза, подсудимые не отрицали своей вины, к тому же в распоряжении обвинения было более восьмидесяти радиограмм. Офицеры держались с достоинством, они сказали, что выполняли свой долг и готовы принять смерть.

Процедура требовала, чтобы смертный приговор утвердил сам Гитлер. Но фюрер, как и в других случаях, передал эти функции Герингу. Председатель суда Редер доложил Герингу, что Макаров, будучи родственником Молотова, может оказаться полезным Германии на последней стадии войны, когда начнутся политические переговоры. Казнь Макарова была отложена, а двое других осужденных были казнены в апреле 1943 года в бельгийском форте Бреда. По словам Редера, Макаров был заключен в концентрационный лагерь Бухенвальд, а в конце войны вместе с другими важными заключенными под именем Кокорина был переведен в Италию. В начале мая 1945 года «Нью-Йорк таймс» сообщила, что он освобожден американскими войсками и репатриирован в Россию.

После суда над советскими офицерами военный трибунал переехал в Париж, где с ноября – декабря 1942 года в заключении находилась другая группа советских агентов. Из них Василий и Анна Максимовичи были приговорены к смерти и казнены, фрейлейн Анну Маргариту Гофман-Шольц осудили на шесть лет каторжных работ.

Перевербованные

Арест Иоганна Венцеля в июне 1942 года вызвал большое смятение в высших кругах Германии. Сообщения, найденные у него дома, и его признания свидетельствовали о том, насколько глубоко советская разведка проникла в системы нацистского правительства. Германская контрразведка, в которой работали соперничающие структуры (абвер, гестапо, служба имперской безопасности и другие), оказалась неэффективной. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер и адмирал Вильгельм Канарис были смертельными врагами, но все же нашли возможность создать в качестве компромисса новое агентство, которое назвали «Командой «Красной капеллы», которая включала в себя представителей разных служб контрразведки. Получив широкие права, «Команда» распространила свое влияние на Бельгию, Голландию и Францию. Ее шефами стали Копков и Паннвиц. Карл Гиринг возглавлял «Команду» в Париже, а Гарри Пипе – в Брюсселе. Первой и безотлагательной задачей было уничтожить советскую агентурную сеть, второй и более дальней целью было использование перешедших на их сторону советских агентов с их радиосредствами для дезинформации Советского Союза.

Лидерам – «большому шефу», «малому шефу», людям из Коминтерна и некоторым другим – была дарована жизнь при условии, что они согласны сотрудничать. Те, кто участвовал в работе против Советского Союза, занимались радиоигрой, о которой скоро будет рассказано. Таким образом, многие советские агенты пережили войну.

Это была первая фаза войны, время поражений СССР и побед Германии. В Германии день победы Гитлера и разгрома Красной Армии казался совсем близким. «Мы уже выиграли войну», – заявил фюрер, пресса и радио согласились с этим, и публика поверила. Миллионы красноармейцев попали в плен, распространились «пораженческие» настроения, и сотрудничество с Германией, иногда добровольное, часто вынужденное, стало тактикой поведения тысяч бывших офицеров советских вооруженных сил. Советским разведчикам, которые тоже принадлежали к Красной Армии, ситуация казалась еще более отчаянной, чем массам простых военнопленных. Они знали, что с октября 1941 года их связь с Центром прервана, потому что многие правительственные учреждения эвакуированы из Москвы. Средства поступали нерегулярно, а когда и поступали, то были недостаточными. Такое отношение к разведке, этому оружию потрясающей силы, свидетельствовало о снижении сопротивления России и было предзнаменованием катастрофы. И в этих обстоятельствах у агента, работающего в условиях подполья во вражеской стране, была альтернатива – самоубийство или сотрудничество с врагом. Некоторые отказывались сотрудничать и шли на смерть, другие соглашались.

После войны было опубликовано много брошюр и статей, особенно в восточной зоне Германии, где описывались пытки, которым подвергались участники групп Сопротивления. В частности, отмечалось, что признания членов