Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного - Михаил Елисеев

Первой ласточкой стала постройка крепости Копорье. Крепость в Копорье была заложена еще в 1237 году, но впервые упоминается в новгородских летописях под 1240 годом, когда немецкие рыцари построили в Копорском погосте деревянную крепость. Территория, которую отхватили при этом крестоносцы, была огромной – войска ордена захватили Тёсово и прошлись вдоль реки Луга, вплоть до Сабельского погоста. Новгородская I летопись рассказывает об этом так: «Тесов взяша, и за 30 верст до Новагорода ганяшася, гость биюче; а семо Лугу и до Сабля». Отряды Христовых воинов до того обнаглели, что стали появляться в непосредственной близости от самого Новгорода. Мало того, дававшие обет бедности рыцари буквально в 30 верстах от Новгорода стали потрошить купеческие обозы. Видимо, таким образом они решили прививать свои обеты новгородцам.

Да вот только обет бедности новгородские купцы не готовы были принять ни при каких условиях, хотя к этому все и шло. С каждым днем убытки, которые нес Господин Великий Новгород, становились все больше, а купеческие кошельки все тоньше. Немцы шлялись почти под стенами города, жгли и грабили села да погосты, угоняли коней, скот, а население уводили в плен. Торговля и благосостояние новгородцев рушились на глазах. В. Татищев дополняет рассказ об этом ужасе таким сообщением: «А на иных градах и дань возложили». Все это говорит о том, что немцы начали осваиваться, а новгородцы продолжали гордо терпеть, ибо дать отпор сил не имелось. Без суздальских князей это было сделать невмоготу.

Да и в бой кому их было вести? И без княжьих гридней, закаленных в боях и походах, тоже худо придется. Еще немного такого вот гордого упрямства, и договариваться господам новгородцам с Ярославом Всеволодовичем будет уже поздно. Придется крестоносцам пятки лизать. А пята у немцев жесткая. Половину новгородцев захватчики перебьют сразу, а другую половину в полон угонят, и глазом моргнуть не успеешь. Пришла пора новгородской старшине в очередной раз в ножки князю Ярославу бухаться.

Но для новгородцев это дело привычное! Прости, князь-батюшка, не серчай! Оплошали! Виноваты. Признаем да каемся. С такими вот лозунгами и призывами двинулось новгородское посольство во Владимир Суздальский просить защиты от новой католической напасти. «Тогда же сдумавше новгородци, послаша владыку с мужи опять по Олександра» (Новгородская I летопись). Сам владыка Спиридон едет на поклон к Ярославу. Оно и понятно, теперь судьба Господина Великого Новгорода напрямую зависела от того, как скоро в нем появится князь Александр с ратью.

Новгород и так слишком долго терпел убытки и разорение, пожиная плоды своего своеволия, и только через два года, когда терпелка иссякла, вечевики обратились за помощью. Дорого далась им гордость! Про Псков и говорить нечего, он, может, и без особой радости, но жил под немцем. Псковичи могли лишь глухо роптать, вспоминая о былых вольностях. Правда, этот жестокий урок пошел городу впрок; с тех пор Псков с латинянами, да и иными иноземцами не заигрывал. Нахлебался. По самые ноздри. А красивый и трагичный призыв из известного фильма: «Мертвый Псков зовет тебя, Ярославич» – это лишь прекрасная, хоть и довольно патетичная задумка сценариста.

Великий князь Ярослав хоть и был уже не так молод, но был по-прежнему горяч и активен. Однако, несмотря на всю новгородскую неблагодарность, о которой можно хоть песни слагать, хоть книги писать и которой он наелся даже больше других, он принял новгородцев радушно. Князь, как никто, умел, когда нужно, прибрать свою гордость и резкость, приберечь для случая. Для него, как и для большинства Великих русских князей, на первом месте стояли интересы Руси. А Новгород был ее неотъемлемой частью. Да и как вы помните, крестоносцев князь люто не любил. Один вид креста на плаще вызывал у него раздражение. Однако идти на поводу у новгородских просителей князь не хотел, да и не должен был. То, что слишком легко дается, то не ценится, а Ярославу это было доподлинно известно.

Поэтому он поступил как опытный политик и мудрый правитель. Немного покуражившись над незадачливым посольством, князь быстро сбил с новгородцев спесь, указав им на их истинное место. Но с другой стороны, и долго мурыжить не стал. Объявил, не сильно томя неведением, что даст им старшего сына. Да и второго в помощь пошлет, а с ним и низовские полки. Так что для защиты рубежей Руси в такой тяжелый для страны момент Ярослав сделал более чем достаточно. Время было тревожное, монгольские тумены рыскали по степи, и ослаблять южные границы Суздальской земли было опасно. Но Ярослав сознательно пошел на этот риск. Теперь очередь была за Александром.

Пока стороны договаривались, немцы продолжали бесчинствовать. Вместе с рыцарями шли воины из подчиненных им племен ливов и чуди, которые тоже были не прочь поживиться за счет оробевших новгородцев. «И поимаща по Луге вси кони и скот, и нелзе бяше орати по селом и нечимь» (Новгородская I летопись). Допрыгались! После таких эскапад крестоносцев Господину Великому грозил голод. Страх воцарился в гордом и заносчивом городе. Страх голодной смерти. Страх иноземной оккупации. А у страха – глаза велики! Окрестные крестьяне разбегаются куда глаза глядят, спасая жизни свои и добро, нажитое непосильным трудом. Зарево от пылающих сел и погостов уже видно в Новгороде. Пахать стало не на ком и некому. Земля пустеет. А ведь впереди весна. Если землю не занять, не запахать, не засеять – это все. Крах. Гибель. Никакой торговлей такую пробоину в бюджете не закроешь. Такое уже было, когда вернувшийся в город Ярослав спасал жителей от голода и, проявляя чудеса изворотливости, лично договаривался с заморскими торговцами, закупая продовольствие за границей. Но у новгородцев всегда была плохая память. Прошло не так уж много времени, и город вновь оказался на грани катастрофы.

В 1241 году Александр возвращается в Новгород и сразу же начинает действовать. А действует так, как батюшка учил: решительно и незамедлительно. Он тут же показывает, кто здесь истинный хозяин и кого надлежит слушаться и бояться. Ярославич железной рукой пресекает всякую смуту и крамолу. Начинает с разгрома пятой колонны и для наглядности приказывает повесить «многиа крамолники». Знает уже, как привести в чувство новгородцев.

Наведя порядок в своем тылу, Александр не медлит и не предается философским размышлениям. Сопли размазывать некогда, надо действовать, пока немцы не поняли, что к чему. Не задерживаясь в городе, со всеми наличными силами Невский выступил на Копорье, стремясь как можно быстрее войти в соприкосновение с врагом. Крестоносцы не были готовы к такому повороту событий, они уже привыкли к безнаказанности и попустительству. Небольшому гарнизону деревянного замка оказалось не по силам длительное сопротивление русским полкам. На приступ шли не крестьяне, а матерые, побывавшие в десятках боев бойцы, хорошо обученные и отлично экипированные. С ними и братьям рыцарям не всегда было по силам сладить, а напугать дружинников и лешаку не дано. Гридни не побегут и врагов не пожалеют.

Крепость была взята скорым приступом. Иного не ожидалось. Часть гарнизона перебили во время штурма; тех же, кому посчастливилось попасть в плен, сохранив жизни, отвели в Новгород для показа и поднятия настроения местной публике. Чтобы горожане видели и не сумлевались. Пришел Александр Ярославич, начались победы. Не так страшен враг, когда на него своя управа есть. Копорье князь велел сровнять с землей, после чего с триумфом вернулся в Новгород.