Коммунизм и фашизм. Братья или враги? - Сергей Кара-Мурза

В одной румынской песне есть строка, которая отражает настроение ЛАНК: «Умолкли все звуки с тех пор, как стали строить дороги». Но эгоистичное недовольство, обращенное в прошлое ожесточение партии Кузы не соответствовали той атмосфере, которая царила в новом движении Кодряну. Если типичные цитадели ЛАНК были бедны, потому что переживали упадок, то типичные цитадели легионеров были бедны и никогда не жили лучше. В южной Бессарабии Измаил и Кагул всегда находились в экономической изоляции9, как и Тутова и известная своей бедностью область Мочу в Турде, на которых сосредоточил свое внимание Легион.

Еще важней было то, что еврейский вопрос в сельских округах легионеров не стоял столь остро, как в округах ЛАНК. В Путне или в Измаиле антисемитизм был менее эффективен боевым кличем, чем в округах Буковины. По мере удаления от северо-восточных областей еврейский вопрос все больше терял свое значение, а антисемитизм — свою ожесточенность. Антисемитская партия Кузы не смогла выйти за пределы тех областей, где антисемитизм соответствовал местным проблемам и реалиям. Когда она попыталась развиться в национальную партию, ей пришлось заключить союз с Национальной крестьянской партией Октавиана Гоги, националиста из Трансильвании, который был популярен и влияние которого на избирателей не было регионально ограниченным. Подняв антисемитские знамена, образованная в 1935 г. коалиция Кузы-Гоги достигла наибольшего успеха только на северо-востоке, который Куза всегда крепко держал в своих руках. В период между 1932 и 1937 годами, когда движение Кодряну усилилось в шесть раз, группа Кузы-Гоги больше не развивалась. Это указывает на то, что Легион превосходил ее своей динамикой, а также на ограниченную притягательную силу антисемитизма. Кодряну считал, что проблемы Румынии выходят далеко за рамки еврейского вопроса, но на практике поднимал его, приспосабливая свою пропаганду к проблемам и менталитету провинций. Результаты 1937 года доказывают, что это принесло ему успех, но его успех был связан и с методами, которые Легион разработал в тех областях, где он впервые выступил.

Если сравнить области, в которых был представлен Легион, с областями кузистов, обнаружится еще одно различие, которое может быть важным в этой связи. В то время как средняя плотность населения Румынии в 1930 году составляла 61,2 человека на квадратный километр, в сельских округах ЛАНК она равнялась 73, а в сельских округах Легиона — 54, уменьшаясь иногда до 40. Это означает, что более старая партия укреплялась в более плотно населенных областях, где общественность была более доступна, а новому движению приходилось искать сторонников в редко населенных областях, в недоступных и забытых общинах. Ему приходилось прилагать больше усилий, чтобы их завоевать, и эти усилия становились хорошей школой.

История избирательной борьбы Легиона это история маршей и поездок по стране, по горам и долинам, через снежные бури, по опасному, хрупкому льду замерзших рек, по пыльным или размокшим дорогам к деревням, куда ни один политик не заглядывал, чтобы мобилизовать крестьянство, забытым и заброшенным или разочарованным в политиках, которым они поверили и отдали свои голоса. Легионеры постоянно применяли методы, разработанные во время первых избирательных кампаний. Когда они с 1934 года начали расширять свое влияние за пределы восточных областей, они шли к крестьянам и завоевывали их доверие, работая на полях и ночуя в крестьянских домах; таким способом они создавали новые бастионы среди крестьян Мунтении и Олтении, в таких сельских округах, как Власка и Телёрман, где сохранялись традиции древнего крестьянского социализма, обычно в тех областях, где свирепствовали малярия (Власка, Телёрман), пеллагра (Браила и Прахова) или сифилис (Доль), следствие нищеты и недоедания.

Эти методы приносили успех благодаря энтузиазму и усердию легионеров, а также потому, что Кодряну настаивал на работе и дисциплине; к этому добавлялся и тот простой факт, что эти студенты и прочий «сброд», как мы уже видели, имели тесные контакты с крестьянами. Они могли говорить на их языке, плясать вместе с ними и работать на полях тех людей, которых они хотели привлечь на свою сторону.

Будучи далеким от того, чтобы быть буржуазным или мелкобуржуазным движением в собственном смысле слова. Легион был популярным движением, которое обращалось к народу, а также имело программу, которую массы (в смысле румынских крестьян и рабочих) считали достаточно радикальной, а представители существующего порядка, от Кузы до короля, — революционной. В этой связи примечательно, что единственная другая партия, имевшая такое же влияние, в северо-восточных провинциях, где начинал Кодряну, была слабой или — как в Мунтении и Олтении после 1933 года — утратила доверие крестьян, прекратив свою реформаторскую деятельность. Интересно, что единственная область, где Легион не смог утвердиться как протестное движение — Марамуреш на севере и северо-западе — был одновременно единственной областью, где проявляла активность небольшая социал-демократическая партия, что еще раз указывает на то, что Легион имел успех там, где заполнял пробелы, не заполненные другим движением, где встречал готовую к восприятию его идей публику.

То же можно сказать о влиянии, которое Кодряну оказывал на промышленных рабочих, которые, за отсутствием настоящего рабочего движения, шли за единственным вождем, который предлагал более радикальные лозунги, чем существующие партии. Созданный в 1936 году особый рабочий корпус легионеров вскоре имел в одном только Бухаресте 8000 членов. Распущенный в период 1938–1940 гг., этот корпус в октябре 1940 г. снова насчитывал 13 000 членов10. Успехи на выборах в промышленных округах, таких как Прахова и Хунедоара, показывают, что Легион имел сторонников не только среди рабочих столицы.

Радикальный национализм Кодряну был сознательно обращен ко всем, кто надеялся на радикальные изменения. Его антикоммунизм их не беспокоил. Если рабочие или крестьяне обращали на него внимание, то воспринимали его как антироссийский выпад, а в таком виде он был приемлем. Поскольку коммунизм и социализм отождествлялись с властью евреев, социальный антисемитизм городской бедноты и экономический антисемитизм крестьян были достаточны для того, чтобы в эту идею поверили. Кодряну предлагал радикальные реформы, которые не противоречили их националистическим предрассудкам и не вызывали у них недоверие к горожанам, которые приехали лишь затем, чтобы их обмануть. Ни обращение к классовому сознанию, ни буржуазный либерализм не могли найти широкого отклика в Румынии того времени. Если рассмотреть поближе учение Кодряну о классах, то оно напоминает социальный национализм многих слаборазвитых стран нашего времени, направленный против внешних и внутренних угнетателей и обращенный ко всем, кто видит в существующем строе источник несправедливости, угнетения и отсутствия возможностей: к крестьянам, рабочим и ко всем, чьи патриотические и моральные принципы оскорбляла двуличность господствующей системы.

Экономические факторы при вербовке недовольных, к которым обращались как реакция и Куза, так и революция и Кодряну, были не столь важны, как то обстоятельство, что определенные группы населения и области оказались в изоляции, не были включены в процесс политического развития и поэтому были открыты для агитации Легиона. Отсюда и повышенная роль молодежи в движении, которое начало с мобилизации учащихся и студентов, принимало в свое элитное подразделение (созданный в 1937 г. корпус Моты-Марина) только мужчин моложе 30 лет и всегда опирался на свою сеть молодежных клубов — основанное в 1924 г. Братство Креста (ФДК).