Глубокая зона - Джеймс Д. Тейбор

Халли покачала головой.

– Не согласна.

– Почему?

– Мне он очень нравился, не подумайте. Однако на меня он произвел впечатление слишком нетерпеливого и импульсивного человека. Я легко могу представить, как он пытался побыстрее пройти дистанцию, тем более что шел замыкающим. Чтобы его не посчитали медлительным или неумелым.

– Вы заметили какие-нибудь выступы, о которые могло разбиться это стекло?

– Видимость здесь почти нулевая. Мы вступаем в контакт лишь с ничтожно малой частью внутренней поверхности туннеля. Там могут быть тысячи выступов.

Подумав, Боуман кивнул.

– Да, верно.

– Чай готов, друзья мои! – крикнул Аргуэльо из кухни.

– Хейт был подготовленным и сильным. Он мог идти очень быстро, – заметила Халли.

– Это правда.

Халли ждала, что Боуман добавит что-нибудь еще, но он молчал. Она перевела взгляд с тела Хейта, на которое смотрела все время, на Боумана. Фонарь осветил его грудь, и в сумраке стало различимым лицо. К своему удивлению, Халли заметила в его глазах слезы. Этот большой мужчина не пытался вытереть их или скрыть. Халли не знала, что сказать. Она глубоко ему сочувствовала. Только что погиб славный молодой человек, за которого Боуман, лидер, нес ответственность. Хотелось протянуть руки и прикоснуться к нему, даже обнять, но что-то ее останавливало. На глаза Халли тоже навернулись слезы, грудь сдавило.

– Нужно идти к остальным. – От волнения голос Боумана прозвучал резко.

– Идите. Я останусь. Хочу немного побыть с ним.

Халли опустилась на колени перед телом Хейта. За недолгое время знакомства он успел ей понравиться; было в нем что-то братское. Она с удовольствием слушала его речь с сильным, тягучим акцентом, его шутки, восхищалась его мастерством при спуске с высоченной скалы.

Одну за другой она подняла его руки – холодные, мертвые и очень тяжелые. Перевернула кисти ладонями вверх и направила на них свет фонаря – сначала на одну, потом на другую. Ни синяков, ни порезов, ни других следов борьбы. Проверила дыхательный аппарат у него на груди, однако признаков повреждения не нашлось.

Ей было не впервой работать с трупами – она участвовала во многих спасательных операциях. Слегка повернув голову Хейта, Халли осмотрела глаза. Широко открытые, выпученные, они были не повреждены. Женщина пробежала пальцами по его лицу и закрыла веки. Его кожа была как белый холодный воск, губы – синевато-серые. Ни единого признака борьбы или травмы, ни ран, ни кровоподтеков. Мертвый, он выглядел еще моложе, чем при жизни.

Слезы неожиданно вновь навернулись на глаза, когда Халли подумала обо всех годах, которые не проживет Рон, о женщинах, которых он не полюбит, о детях, которым не станет отцом, об открытиях, которых не сделает. На секунду она возненавидела пещеру, потом это прошло. Пещера – всего лишь пещера, созданная силой природы, как горы и леса, ни добрая, ни злая. Такая, какая есть – несомненно, опасная, но беспристрастная. Вдруг вспомнился рассказ Аргуэльо, и она подумала: «Так ли это на самом деле?»

Халли взяла в руки маску, чтобы осмотреть раздробленную лицевую часть. Из нее на грудь Хейта неожиданно упал камень. Раньше они его не заметили. Вот и ответ. Осколок породы, о которую разбилась маска. Наверное, Рон со всей силы налетел на скалу, если откололся такой кусок. Ее теория, судя по всему, подтверждалась. Пусть Хейт был ветераном пещерных погружений, он совершил один из бессчетных промахов, которые в условиях с нулевым допуском на ошибку могут привести к гибели.

Халли положила маску рядом с Хейтом. Неправильно оставлять его здесь вот так, нужно чем-то накрыть. Она поднялась, чтобы отыскать что-нибудь подходящее в своем рюкзаке, и налетела на Боумана, который уже вернулся и стоял у нее за спиной. Она не слышала его шагов. Уил принес зеленый непромокаемый коврик, и они вместе укрыли тело Хейта, укрепив края тяжелыми камнями.

– Я хотел бы достойно его похоронить, но у нас нет времени. Мы уже опаздываем.

Халли взяла Боумана за руку. Ладонь была твердой, грубой и на удивление теплой.

– Вы не виноваты.

Он посмотрел ей в глаза, обхватил ее пальцы. Легкий толчок сотряс ее грудь – воздушное чувство, которого она не испытывала уже давно. Ни разу после Редхорса.

– Я знаю, – сказал Боуман. – Но это ничего не меняет.

Она крепче сжала его пальцы.

Пещера испустила низкий, долгий стон, затем раздался грохот – где-то вдали оборвался и раскололся огромный кусок скалы.

Натан Рейтор, невысокий человек, никогда не обладавший физической силой и выросший в семье с прислугой, терпеть не мог работать. Впрочем, некоторые задачи на других не переложишь. Так что после телеконференции с Дональдом Барнардом Рейтор битый час просидел перед личным компьютером. Ничто не застигло его врасплох, кроме замечания Барнарда, что экспедиция в Мексику вполне может закончиться удачно. О пещерах у Рейтора были довольно скудные познания, о самой команде – еще меньше, однако он не предполагал, что у этого рискованного предприятия есть шансы на успех. У Барнарда, судя по всему, есть некие дополнительные, не известные Рейтору сведения, а это ни в какие рамки не лезет. Загвоздка была еще и в том, что Рейтор не мог поручить данный вопрос никому из своих подхалимов заместителей или специальных помощников. Проблему придется решать лично.

Рейтор дал распоряжение собрать информацию о членах отправленной в пещеру группы. Толстые папки быстро появились на столе – досье на всех, кроме офицера службы безопасности Боумана (если это его настоящее имя), о котором даже лучшие люди Рейтора ничего не нашли. По мере чтения личных дел тревога все сильнее охватывала Рейтора. Он был вовсе не глуп и прекрасно понимал, на что способна группа таких редких специалистов.

Если им удастся добыть уникального экстремофила, и в УПРБ действительно изобретут новый антибиотик, то не Рейтор, а Барнард станет героем дня. Это, конечно, обидно, но еще далеко не самое плохое, что может случиться. Хуже всего будет… об этом лучше даже не думать, с учетом проведенной им и кое-кем из его компаньонов разработки и вложенных денег. Не говоря уже об уровне риска, которому они подвергались. Планы, деньги, подготовка – все это лишь корпус машины. Риск – мотор, приводящий ее в движение. Еще в молодости на Рейтора снизошло прозрение: будешь избегать рисков – окажешься на задворках жизни. С возрастом он постиг и вытекающую мораль: правила придуманы для игр и дураков. Настоящее соперничество дело чрезвычайно серьезное, и самый большой риск в нем – проигрыш.

Как правительственный чиновник, Рейтор пользовался наиболее продвинутыми технологиями (хотя его бесило, что лучшее материальное обеспечение шло министерствам обороны и иностранных дел). Вещи, к которым он имел доступ, были потрясающими.

К ним относилась разработанная агентством национальной безопасности версия Google Earth. На самом деле это «Гугл» слизал программу у АНБ, сляпав ее по разрозненным обрывкам информации. Гугловский вариант никогда не волновал разведчиков – их программа опережала его на три поколения и они имели доступ к таким спутниковым данным, о которых криворуким гугловцам оставалось только мечтать. Даже установленная на компьютере Рейтора неполная версия позволяла разглядеть номерной знак на желтом нью-йоркском такси.