Ограниченный конфликт - Андрей Максимушкин

Славомир Прилуков пристально вглядывался в трехмерный экран, стараясь не пропустить тот момент, когда его штурмовики и истребители прорвутся через заградительный огонь догонского крейсера. Есть! Звено истребителей проскочило через огонь зениток и прошло почти у самого борта вражеского корабля, сжигая огнем своих скорострелок орудийные башни и выносные элементы антенн. Заодно каждый катерок сбросил по две маломощные торпеды, снаряженные обычной взрывчаткой. Зенитный огонь ослаб, и сразу два звена «Полканов» отстрелялись торпедами.

Короткий приказ для увлекшихся боем пилотов, и катера перестроились, выходя на следующую жертву. За кормой вертких скоростных «Полканов» и «Драконов» вспыхнуло клокочущее, бьющее протуберанцами ядерное пламя.

В этот момент очередной импульс потряс крейсер. Бой длился уже сорок девять секунд, и корабль успел получить немало попаданий чудовищных импульсов вражеского форта. Славомир оторвался от картины боя, мысленным приказом вызвал на экран схему крейсера.

На занявшем все пространство перед взглядом старпома разрезе корабля выделялись многочисленные черные пятна повреждений. Капитан первого ранга Прилуков сердцем почувствовал боль в истерзанном корпусе «Ильи Муромца», нервную дрожь оптоволоконных каналов и волноводов, передававших сигналы управления от корабельного мозга и коконов боевых постов. В мозгу тонкой пульсирующей струной пели реакторы, барабанной дробью звучали залпы излучателей. Славомир не заметил, как отключил адаптер и сорвал предохранители.

Мозг пронзила ослепительная вспышка сладкой ласковой боли. Включился прямой, настоящий Прямой контакт с корабельным мозгом, «один на один». Славомир мчался в надпространстве прямо навстречу вражеской орбитальной крепости, он обрел новые силы, слился с кораблем в одно целое. Или это корабль слился с человеком, обрел душу и разум?

Край сознания уловил приказ Сибирцева, адресованный командиру «Святогора»: «Атаковать вторую цель». Явлинов и Ливанов попытались вернуть себе управление кораблем, но были моментально изолированы в своих коконах. Только Всеслав Бравлинович понял, что произошло с крейсером, и отстраненно наблюдал за боем. «Муромец» несся вперед причудливым зигзагом, уворачиваясь от импульсов догонских резонаторов. Зенитные батареи сбивали торпеду за торпедой, импульсаторы и торпедные аппараты крейсера били точно в цель.

Чудесная, невозможная по всем законам биологии связка человека и сверхмощного электронного мозга творила чудеса. Со стороны казалось, будто ожила древняя легенда о Кузнеце, оседлавшем Дракона. Казалось, тяжелая девятисотметровая туша «Муромца» обрела маневренность космического истребителя. Или просто звездная касатка получила человеческий разум.

Весь горизонт занял огромный, закрытый плотной серой облачной пеленой шар планеты. Казавшийся крошечным и безобидным на фоне Тионы, пятикилометровый, испещренный свежими шрамами форт приближался. Крейсер шел неровным, хаотичным зигзагом, обманывая вражеских наводчиков и артиллерийские компы. После очередного резкого маневра, подчиняясь воле Славомира Прилукова, «Муромец» вышел к планете и, резко сбрасывая скорость, выпал в пространство. Доли секунды, и крейсер нырнул в мезосферу.

Атмосфера планеты искажала и гасила импульсы вражеских вакуумных резонаторов. Она служила идеальной броней, правда, и свои импульсаторы не могли стрелять, но это было не важно. И возросшая плотность окружающей среды не позволяла идти в надпространстве. «Муромец» проплыл прямо под догонским фортом, выпустил торпеды и резким маневром вырвался из гравитационных объятий планеты. Противник не успел ничего предпринять.

Скорость, реакторы на форсаж, нырок в надпространство, и за кормой корабля сработали термоядерные боеголовки торпед, превращая бронированную глыбу крепости в ионизированный газ. На орбите Тионы на минуту вспыхнуло новое солнце. На «Муромце» этого уже не видели, корабль шел в надпространстве, обгоняя свет. Только гравитационные и тахионные сенсоры улавливали судороги рвущегося за спиной пространства.

Соединение лежало в дрейфе, планета была надежно блокирована. Истребители сожгли два скоростных катера, пытавшихся прорваться с осажденной Тионы. Команда «Муромца» в авральном порядке ремонтировала свой корабль. К счастью, серьезных повреждений не было, основные отсеки уцелели, несколько пробоин, оплавленная броня, разбитые зенитные батареи, сожженные датчики и внешние сенсоры, перебитые магистрали, заклинившие ворота ангара. Среди экипажа потерь не было.

Сейчас ремонтные роботы бегали по обшивке корабля, меняя поврежденные локаторы, сенсоры, скорострельные автоматы. Полдюжины гусеницеобразных медлительных «Трилобитов» затягивали пробоины термопластом (защиты никакой, но до ремонтной базы потерпит). Трое космофлотцев в скафандрах высшей защиты, отчаянно ругаясь, с помощью десятка роботов демонтировали огарок антенны.

Четвертый флот разгромил основные силы догонов и приближался к планете. Десантные авианосцы вырвались вперед и плавно охватывали каменный шар с боков. За ними следовали катероносцы. Верткие быстроходные фрегаты уже заняли позиции над верхней границей атмосферы, сменив катера тяжелых крейсеров.

Всеслав подумал, что сейчас на ангарных палубах и в ремонтных цехах катероносцев творится сущий ад. Авиамеханики всеми силами стараются восстановить поврежденные катера, перевооружить и подготовить для удара по планете как можно большее число машин. Впрочем, точно такая же картина творилась в ангаре «Ильи Муромца». Ратибор Святославович стремился использовать все свои ресурсы, создать подавляющий перевес в силах.

Пока войска не заняли надежные плацдармы на поверхности, общее командование высадкой осуществлял командующий флотом. Это чувствовалось по энергичным приказам, сыпавшимся в эфир, и четким действиям эскадр. Такова была манера Кромлева – действовать быстро, на пределе и за пределом возможностей, не давая противнику ни секунды отдыха. Только вперед, пока враг не успел ничего понять и подготовиться к ответу. Адмирал почти всегда успевал опередить противника на пару темпов и бил только концентрированно, создавая локальный перевес в силах. В отличие от большинства случаев, сегодня общий перевес был на стороне Кромлева, но он не расслаблялся. Действовал в своей привычной, жесткой манере, навязывая противнику бешеный темп операции.

В отличие от экипажа «Муромца», Всеслав не удивился, когда капитан первого ранга Прилуков подключился к корабельному мозгу без адаптера. Сибирцев еще на «Рынде-14» собирался списать героя на тыловую базу под надзор врачей, но не хотелось обижать Кромлева. В конце концов, именно благодаря Прилукову «Муромец» отделался царапинами, тогда как «Рарог» и «Громобой», штурмовавшие второй форт, получили серьезные повреждения и требовали срочного ремонта, желательно на специально оснащенной базе.

Сразу после боя Всеслав отдал личный приказ, запрещающий трогать каперанга Славомира Владимировича Прилукова (награждать можно, а наказывать – увольте), он решил взять этого человека под свою опеку и после завершения операции передать в Исследовательский Центр СГБ на Голуни. Феномен Славомира Прилукова требовал тщательного всестороннего изучения. Всеслав представил себе, что будет, если удастся готовить пилотов, способных выдерживать прямой контакт со сверхмощным корабельным мозгом. Боевая мощь флота вырастет на порядок.