Евангелие любви - Колин Маккалоу

– Это важно, – заметил Гарольд Магнус, все еще обдумывая, что сказала Кэрриол о сенаторе Хиллиере. Умная женщина, эта Кэрриол. Сказала о характере его потенциального соперника именно то, что требовалось для ушей президента.

– Пять лет назад мы решили, что должны делать для народа больше, чем делаем, но не ценой миллионов, которых у нас нет. Мы были по уши втянуты в проект «Феб» и не могли отщипывать от него деньги, а свободными не располагали. Так почему бы не предложить людям человека, в которого они поверят! Не бога, не яркого политика, а просто хорошего, доброго и мудрого человека. Который любил бы людей. Ведь они так много потеряли из того, что некогда ценили: возможность иметь сколько угодно детей, постоянный дом, долгое теплое лето и короткую зиму. Все кануло в небытие. Что это: искупительные Содом и Гоморра за грехи прошлых поколений, как убеждают многие церковники? Такое объяснение больше не подходит. Большинство людей не верят в свою порочность и ведут пристойный образ жизни. И ждут за это награду. Они отказываются верить, что должны расплачиваться за грехи прошлых поколений только потому, что родились на рубеже тысячелетий. Не хотят верить в Бога, который, как им говорят, в наказание наслал на них ледник. Официальные религии – человеческие установления, и главное тому доказательство, что каждая называет себя единственно истинной и единственно направляемой Богом. Но люди в наше время – скептики; если они примут церковь, то на своих условиях, а не на ее.

– Я так понимаю, доктор Кэрриол, – сухо заметил президент, – что вы человек не религиозный.

Джудит сразу запнулась. Ее сердце бешено колотилось, пока она прикидывала в уме, сказала ли она слишком много, слишком мало или вообще сказала не то. Затем сделала глубокий вдох и решилась:

– Нет, господин президент, я не религиозный человек.

– Откровенный ответ.

Джудит посчитала его слова сигналом изменить курс и тут же подстроилась:

– Я хочу сказать вот что: никто, даже церковь как будто не говорит людям, что их еще любят. Государство о них заботится, но по определению любить не может. Дайте им человека, который не стремится к личной власти, собственному возвышению или финансовой выгоде. – Она разжала пальцы и закончила: – Это все, что, по-моему, нужно.

Тайбор Рис вздохнул:

– Спасибо, доктор Кэрриол. Я хочу пробежаться по тем семи кандидатам, которых вы назвали по фамилиям, и выслушать ваше мнение в нескольких словах. Теперь я понимаю смысл Операции поиска намного лучше, чем раньше, и рад об этом заявить. Но могу я задать вам вопрос?

Джудит вежливо улыбнулась:

– Конечно, сэр.

– Лично вы с самого начала так же хорошо понимали ее смысл?

Она подумала, прежде чем ответить:

– Полагаю, что да. Но с тех пор, как познакомилась с доктором Кристианом, мне стал яснее общий замысел.

– Хорошо. – Президент посмотрел на нее и, надев очки для чтения, взял первую папку. – Маэстро Бенджамен Стейнфельд.

– Его слишком долго обожала вся музыкальная интеллигенция, и это не могло не сказаться на его характере.

– Доктор Шнайдер?

– По-моему, он отдал слишком много сил НАСА и проекту «Феб», чтобы порвать с ними связь.

– Доктор Хастингс?

– Сомневаюсь, чтобы удалось в достаточной степени отделить его образ от футбольного поля. Что очень жаль, поскольку этот человек намного ценнее футбола.

– Профессор Черновски?

– В некоторых отношениях он личность свободомыслящая, но, на мой взгляд, еще слишком привержен традиционному католицизму, чтобы стать тем, кто нам нужен.

– Доктор Кристиан?

– По-моему, единственный, кто нам подходит.

– Сенатор Хиллиер?

– Помешан на власти.

– Доминик д’Эсте?

– Человек хороший, совершенно бескорыстный. Но слишком узких взглядов.

– Спасибо, доктор Кэрриол. – Президент повернулся к министру окружающей среды: – Гарольд, у вас есть замечания, кроме тех, что вы сделали в пользу сенатора Хиллиера?

– Нет, кроме одного: мне не нравится, что в наш проект просочилась религия. Щекотливая тема, очень щекотливая. Мы можем взвалить на плечи столько, что не сумеем поднять.

– Благодарю вас. – Президент кивнул обоим, давая понять, что совещание окончено. – О своем решении я сообщу вам примерно через неделю.

Только за пределами Белого дома Джудит поняла, какова степень ярости министра. Гарольд Магнус всегда догадывался, что Кэрриол не благоволит сенатору Хиллиеру. Но он и представить не мог, что она так решительно и прямо выскажется при президенте. И разумеется, совсем не предполагал, что у Джошуа Кристиана есть шансы нарушить его планы. Из министерства в Белый дом они ехали в большом, удобном «Кадиллаке» министра, и во время краткой поездки он старательно ввел ее в курс дела относительно предстоящей встречи.

Теперь Магнус продемонстрировал свою злость, забравшись в салон и приказав шоферу захлопнуть дверцу перед носом Джудит. Оставшись на тротуаре, она смотрела, как машина удаляется по Пенсильвания-авеню, поворачивает за угол и скрывается из виду. Что ж, легко нажито, легко и прожито. Придется добираться до министерства пешком.

Президент принял решение всего через четыре дня, и в министерство поступило распоряжение, чтобы ровно в два Магнус и Кэрриол прибыли в Белый дом для встречи с господином Рисом.

На этот раз Джудит пришлось идти туда пешком. Она не получила приглашения из секретариата министра поехать в машине вместе с боссом, а клянчить не собиралась. Хорошо, что день выдался теплым, солнечным – приятно было наблюдать наступление ранней весны! Но так горько сознавать, что теперь в этой части страны ранняя весна наступает в мае. Вишни уже отцвели, кизил зацветет только через две недели. Зато трава пестрела бледно-желтыми нарциссами, многие деревца стояли в цвету, что делало прогулку на редкость приятной и радостной.

Джудит подошла к Белому дому в тот самый момент, когда туда подкатил «Кадиллак» босса, и они, не сказав друг другу ни единого слова, вместе вошли. Когда министр еще вылезал из машины, она ему приветливо улыбнулась, но он в ответ только что-то буркнул. Интересно. Магнус совершенно очевидно думал, что проигрывает. Он знал Тайбора Риса намного лучше, чем она. Джудит встречалась с ним единственный раз – в феврале 2027 года. Тогда он находился у власти три года и рассчитывал, что в ноябре 2028 года его переизберут на новый срок. Его предшественник не ошибся, лично оказывая ему всяческую поддержку в качестве своего преемника в Белом доме. Учитывая все обстоятельства того времени, это был разумный, надежный выбор. Но Рис, в отличие от Гуса, слишком сдержан и строг, чтобы вызвать к себе любовь народа. Очень похож на Линкольна – так характеризовала его доброжелательная пресса, и это сравнение ему нравилось. Оно его нисколько не смущало, хотя, по правде сказать, Рис мало напоминал Линкольна – как характером, так и проводимой им политикой. И неудивительно. Эти два человека правили странами настолько разными, словно эти две Америки отстояли друг от друга даже не как полюса – как разные планеты. Между Линкольном и Рисом канул в вечность национальный облик американца: его идеалы, мечты, образ жизни, надежды.