Секрет Пегаса - Грег Лумис

Атланта, парковка медицинского центра

Морс протянул в окно несколько смятых мелких купюр, и шлагбаум на выезде с парковки поднялся. Обычно детектив пересчитывал сдачу, но сейчас не стал. Слишком уж сильно занимало его мысли ранение, отмеченное в послужном списке, но отсутствующее в истории болезни.

В том, что человек мог попытаться приписать себе военные заслуги, не было ничего странного. Таких полно. Кто-то утверждает, что героически участвовал в боях, хотя на самом деле во время военных действий не высовывался из офицерского клуба, или прикидывается старым воякой, невзирая на то что в последний раз надевал форму еще в школьные годы, во время бойскаутских учений. Но никогда еще детективу не приходилось видеть поддельного послужного списка, в котором фигурировало бы «Пурпурное сердце»[51].

С какой бы это стати?

Он щелкнул выключателем кондиционера казенного «Форда», не отмеченного полицейской атрибутикой, поморщился, когда на него пахнуло горячим воздухом, вздохнул и опустил стекло в окне.

Получалось, что мистер Рейлли никогда не служил в отряде «котиков» и, по всей вероятности, вообще не имел никакого отношения к военно-морскому флоту. Но кому-то понадобилось, чтобы прошлое мистера Рейлли не подвергалось слишком уж внимательному изучению. Кому? Зачем?

На эти вопросы у Морса имелся только один ответ.

Он снова поморщился, на сей раз от мысли о том, что, похоже, нечаянно вскрыл банку, полную червей. Если какой-то безымянный безликий бюрократ снабдил Рейлли вымышленным прошлым, то подлинное, судя по всему, накрыто громадным зонтиком под названием «государственная безопасность». Говоря другими словами, мистер Рейлли служит в шпионском ведомстве. По крайней мере, служил.

Если мистер Рейлли все еще играет в эти игры, то ему вовсе не нужен предлог, для того чтобы убить Халворсона или выкинуть кого-то с балкона. Допустим, кто-то в Вашингтоне вычислил, что швейцар связан с какой-то террористической группой, и приказал устранить его. Или же стало известно, что этот непонятный грабитель — на самом деле сводный брат бен Ладена.

Морс нажал на педаль и резко затормозил. Он чуть не проскочил на красный свет.

Национальная безопасность или что там еще, но убийства не должны никому сходить с рук, по крайней мере, те, которые расследует он, Морс. Нужно сообщить о своих подозрениях федералам, а те пусть решают, как поступить дальше с международным розыском. Может, им удастся уговорить кого-нибудь из ведомства «плаща и кинжала» выяснить, какие знакомые есть у Рейлли в Риме, где именно он может отсиживаться.

1

Лондон. На следующий день

Крепко спавшего Лэнга разбудил сигнал, предупреждавший о том, что засветилась табличка с надписью «Не курить. Пристегнуть ремни». Он потер заспанные глаза, перегнулся через Герт, сидевшую рядом, и взглянул в иллюминатор. Навстречу «МД-880» стремительно поднималось море грязных облаков. В креслах за узким проходом молодая супружеская пара из Восточной Европы тщетно пыталась успокоить громко ревевшего малыша. Стюардессы рейса «Бритиш эруэйз» поспешно собирали у пассажиров пластиковые стаканчики: вот-вот должна была последовать команда привести спинки кресел в вертикальное положение.

Лэнг поднял спинку кресла и провел пальцами по верхней губе, чтобы удостовериться, что приклеенные усы находятся на месте. Проседь в волосах и очки в широкой оправе должны были, как надеялся Лэнг, сделать его постарше. Кусочки губки, заложенные за щеки, придавали ему полное сходство с фотографией гражданина Германии Генриха Шнеллера — на это имя был выписан паспорт, лежавший у него в кармане.

Снимок Лэнгу сделали в фотоателье, расположенном за квартал от посольства. Едва успел просохнуть клей, как Герт приложила печать к чистому бланку паспорта.

Небритое лицо было для него совершенно непривычным. Он всегда считал, что специально культивировать на верхней губе растительность, которая и так без спросу лезет повсюду, просто глупо.

Контролер в миланском аэропорту Мальпенса окинул паспорта беглым взглядом и с радушной улыбкой произнес дежурное «arrivederci»[52]. Итальянские полицейские в серой форме с блестящими ремнями и еще ярче сверкающими ботинками восхищенно разглядывали Герт и совсем не обращали внимания на Лэнга.

Герт не стала радикально менять свою внешность, ограничившись париком с темными короткими волосами да туфлями без каблуков, чтобы казаться немного меньше ростом. В конце концов, было крайне маловероятно, что «они» успели узнать ее в лицо. Но и в таком виде она оставалась объектом беззастенчивого разглядывания, которым так славятся итальянцы.

Герр Шнеллер и его жена Фрида, выглядевшая гораздо моложе супруга, вылетели из Милана самолетом, направлявшимся в сравнительно новый Сити-аэропорт в Доклендсе, ближнем пригороде Лондона. Если бы кому-то взбрело в голову связаться с компанией, чье название было вытиснено на кредитной карте, которой фрау Шнеллер расплачивалась за билеты, выяснилось бы, что жена сопровождает мужа в поездке, целью которой является приобретение наилучшей шерсти для производства ковров, сначала в Милан, потом в Лондон, а далее они должны отправиться в Манчестер.

Лэнг не знал, существует ли на самом деле адрес, по которому должна размещаться фирма, где трудится герр Шнеллер. Зато ему было известно из личного опыта, что тот, кто решит позвонить по гамбургскому телефону, услышит ответ на отличном Hochdeutsch[53], но собеседник любопытствующего типа, скорее всего, будет находиться в Виргинии. Он также знал, что паспорта и водительские права пройдут какую угодно проверку. Любой, кто возьмет на себя труд проверить карты «Visa» или «American Express», обнаружит действующие счета, на которых лежит немало денег. Впрочем, Лэнгу пришлось пообещать, что эти карты он будет использовать лишь как удостоверение личности, если потребуется. Чтобы добыть все эти документы, Герт пришлось обращаться за помощью к другим людям. Использовать деньги со счетов значило бы грубо нарушить условия, на которых ей были оказаны эти весьма серьезные услуги.

Ощущение того, что армия профессиональных крючкотворов воюет на твоей стороне, придавало Рейлли приятную уверенность.

Когда самолет затрясло, Лэнг напрягся и вжался в кресло — рефлекторная реакция на постоянные уверения представителей всех авиакомпаний в том, что хорошо застегнутый и затянутый привязной ремень спасет от любых опасностей. Умом он отлично понимал, что причина тряски — выпущенные шасси и закрылки, а самолет представляет собой шедевр американской инженерной мысли. Все же уверенность в вы-соком качестве отечественной техники никак не могла перебить мысль о том, насколько далеко разлетятся ее детали, если что-нибудь пойдет не так. Лэнг никогда не любил летать самолетами.